– Куда он собирался лететь? – переспросил Игорь, пожелав
самому себе терпения и христианского смирения. – И почему так внезапно?
– Он был гений, – презрительно пояснила секретарша, как
будто сам Игорь был слабоумный. – Понимаете? Гений. Иногда у него были всякие…
импульсивные решения. Вдохновение находило, так он сам говорил. Кроме того, –
продолжила она, и губы у нее странно искривились, – он был прекрасный семьянин.
О господи… был…
Она не заплакала, но помолчала, шмыгая носом.
– Он очень любил их удивлять… Ирину Николаеву и мальчишек.
Понимаете? У них была традиционная семья. Именно традиционная. Они отдыхали
вместе, в школу их возили по очереди, созванивались по три раза на день. Сергей
Леонидович не любил, когда Ирина Николавна долго не звонила. Нервничал.
Господи, да они даже рожали вместе! – Она засмеялась сквозь слезы. – Тогда это
еще было не принято, мальчикам-то девять и семь, но у него же везде свои, он
все устроил так, чтобы присутствовать… Не знаю, она, наверное, не переживет…
– Н-да… – сказал Игорь. На фоне собственной бесконечной
домашней войны сусальные сказки о семейном счастье Сергея Мерцалова были ему
неприятны. – Куда он попросил вас позвонить?
– Сейчас, сейчас, – пробормотала секретарша. – Да. Вот
визитка. Туристическое агентство “Таласса”. Сергей Леонидович оперировал отца
тамошнего генерального директора. Я все передала – на четверых путевки и билеты
в какую-нибудь теплую страну, пятизвездочный отель, двухкомнатный номер, на две
недели. Да, он еще просил, чтобы не четырнадцать часов лететь. Ну, я все
повторила в точности…
Игорь положил визитку в записную книжку.
– Потом Ирина Николаевна позвонила, – вспоминая, сказала
секретарша. – И он уехал.
– Жена один раз звонила? – неизвестно зачем спросил Игорь.
– В приемную – один, – добросовестно сказала секретарша. –
Может быть, она звонила в операционную, там у Сергея Леонидовича тоже телефон.
И на мобильный, конечно…
– Конечно, – согласился Игорь. – Скажите, Марина Викторовна,
ничего странного не происходило в последнее время в институте или у Сергея
Леонидовича? Может, его что-нибудь… смущало, пугало? Он ничего такого не
говорил?
Секретарша улыбнулась:
– Его никогда и ничего не пугало, Игорь Степанович. Никогда.
Именно поэтому он стал тем, кем стал. Скольких я знаю талантливых,
необыкновенных, подававших надежды – сплошь пьяницы, неудачники, в лучшем
случае статьи за кого-нибудь пишут. В нашем мире пробиться очень сложно.
Медицина консервативна даже больше, чем… – она поискала слово, – православная
церковь. Он все смог. Всех убедил, взял штурмом, заставил верить в то, что
может руководить институтом, преподавать, совмещать… Это в тридцать пять лет!
Нет, он никогда не боялся. Злился, орал, и не по делу, бывало, но боялся?..
Нет. И не жаловался никогда. Что поделаешь – герой, супермен, ему нельзя было
жаловаться…
Игорь слушал развесив уши.
– Его здесь все любили, – закончила Марина Викторовна и
трубно высморкалась. – Теперь ничего не будет, все на нем держалось…
– А замы? – спросил Игорь осторожно.
– Замы – это замы, – непонятно ответила Марина Викторовна. –
Что вы хотели, Эля?
В дверь заглядывала хорошенькая девица, очень молодая, как
показалось Игорю с первого взгляда. Волосы – до попы, личико сердечком, в
глазах – скорбь.
– Приехал Александр Дмитриевич, – сказала она Игорю. –
Просил сообщить вам об этом и еще спросить, где вам удобнее с ним разговаривать
– в его кабинете или он придет сюда?
– Нет, лучше у него, – сказал Игорь. – Минут через десять.
Спасибо.
– Я вас подожду и провожу, – пообещала девица и закрыла
дверь.
– Где ж Марья Захаровна? – себе под нос пробормотала
секретарша, почему-то сильно рассерженная. – Почему это Эля пришла?
– Марина Викторовна, – сказал Игорь, – в кабинет никого не
пускайте. После обеда подъедут наши сотрудники, просмотрят бумаги Мерцалова.
– Это нужно? – подозрительно спросила секретарша. – Я ж вам
все рассказала.
– Нужно, – уверил Игорь. – Конечно, нужно. Было бы не нужно,
мы бы этим не занимались…
Он спросил еще, во сколько Мерцалов вчера уехал и нет ли у
него шофера. Точного времени отъезда шефа секретарша не помнила, и шофера у
него не было.
– Спасибо, – сказал Игорь. – Вы очень хорошо со мной
поговорили.
Секретарша пристально смотрела ему в лицо, как будто на
что-то решаясь. На что-то очень неприятное, но необходимое. Игорь хорошо знал
такой взгляд и помешкал, давая ей возможность принять решение.
И она его приняла.
– Игорь Степанович, – сказала она сдержанно, – понимаете, в
каждой избе есть сор. И теперь, когда так… случилось с Сергеем Леонидовичем,
наверное, вы будете его долго выносить. Я только хочу предупредить вас – даже у
нас не всем и не всегда можно верить. И даже если то, что говорят, очень похоже
на правду, понимаете?
– Нет, – сказал Игорь и вспомнил Ларионова. Это была его
манера, отвечать на вопросы по возможности искренне. – Не понимаю. Объясните.
– Ничего не могу объяснить, – грустно ответила секретарша. –
В нашем институте про Сергея Леонидовича ходили просто самые чудовищные слухи.
Я не желаю их повторять. Не верьте им, вот и все.
“Ничего себе – все”, – подумал Игорь.
– Ладно, – сказал он вслух, поняв, что ничего конкретного от
нее не добьется, – мы еще к этому вернемся. К этим вашим слухам. До свидания.
Секретарша не ответила. Она смотрела в сторону, прижав ко
рту кулак, из которого торчал носовой платок.
Красотка Эля, по непонятным причинам заменившая Марью
Захаровну, ждала его в холле. На ней не было халата, как на большинстве обитающих
на этаже людей, на длинных пальчиках – маникюр, из чего Игорь сделал вывод, что
она не врач.
– Пойдемте! – позвала она Игоря. – Гольдин этажом ниже. У
нас вся иерархия выстроена по этажам.
Это удобно.
– Действительно, – согласился Игорь. Пришел лифт, и Эля
шагнула в него первая.
– Нам ехать пять секунд, – зачем-то сказала она, нажимая
кнопку. Двери закрылись, лифт плавно пошел вниз, дернулся и остановился.
– Зачем вы это сделали? – спросил Игорь невозмутимо.
– Что? – спросила Эля. Она сильно нервничала и знала, что
Игорь это заметил.
– Остановили лифт, – пояснил Игорь безмятежно.
– Вы же не смотрели в мою сторону, – сказала она с некоторым
вызовом.
