Как это сердце может болеть, подумал он тогда, когда я его
даже не чувствую? Только когда… с Инкой, тогда чувствую. Тогда оно становится
как будто больше и бухает, как гиря, которую незадачливый тяжеловес бросает и
бросает об пол.
Через полгода Дима увидел Сергея Мерцалова в луже холодной
дождевой воды, уткнувшегося перекошенным лицом в мертвую собаку…
Дима резко двинулся в кресле, зачем-то поправил зеркало
заднего вида и включил радио. Динамики сразу же истошно завопили, что-то о
вечеринке лучших друзей, где кто-то танцевал с чьей-то подругой, и почему-то
это было плохо, исполнительница по этому поводу страдала.
Дима уменьшил громкость.
Нет, майор Ларионов, бесчувственный и почти бессловесный
профессионал. Он вполне может курить и целовать щечку Оли Дружининой, когда
рядом труп, И посвистывать, и думать о своем, и шутить с экспертом Семенычем.
Дима Мамаев так не может. С тех пор как он увидел тело Сергея Мерцалова, он не
может думать ни о чем другом. Он хочет найти и наказать его убийцу, подонка,
которой сделал вдовой его жену и сиротами его детей. Пусть это звучит как
угодно высокопарно, но Дима Мамаев пришел в уголовный розыск по призванию.
Понятно вам? И он будет лезть из кожи вон, но найдет убийцу.
Ну, в крайнем случае, майор найдет…
В старенький “Форд”, оказавшийся при ближайшем рассмотрении
“Опелем”, село лицо кавказской национальности. “Опель” заревел диким голосом,
не облагороженным никаким глушителем, и стал выбираться из переулка в сторону
улицы Чехова. “Жигули” остались на месте. Водитель в них мирно спал.
Неожиданно для себя Дима встревожился.
Чем черт не шутит, может, и впрямь, за аптекаршей-то следят?
Например, этот мужик в “Жигулях”? Что он сидит тут уже полдня? Офисов, где бы
он мог служить шофером, поблизости нет, и машина у него на офисную никак не
похожа.
Дима включил зажигание и сдал назад. Пусть он и недолго
работает, и не такой профессионал, как Ларионов, и трупы, увиденные днем, не
дают ему заснуть ночью, но все же кое-какие понятия у него есть. Торчать целый
день, как бельмо на глазу, в тихом переулке он не станет. Он сейчас объедет
кружочек, да и вернется. Вон там, подальше, где только что закончилась какая-то
стройка, он давно присмотрел себе местечко. Оттуда и аптека как на ладони, и те
подозрительные “Жигули”.
Посмотрим, посмотрим…
* * *
Дверь Андрею открыла пожилая женщина. Вчера Андрей ее здесь
не видел.
Теща или мать, решил он, привычно доставая удостоверение.
– Проходите, – безучастно сказала женщина. В холле замаячил
представительный мужчина, и женщина сказал ему равнодушно:
– Милиция. Теперь они долго будут делать вид, что работают.
Нам, наверное, придется Иру увозить, они ее в гроб загонят своими вопросами.
Займись им сам, я не желаю их видеть, бездельников.
В холле были завешаны все зеркала и остро пахло бедой.
– Мерцалов, Леонид Андреевич, – хмуро сказал мужчина,
подходя к Андрею. – Что вам нужно?
– Мне нужно поговорить еще раз с Ириной Николаевной и с…
вами, – ровно сказал Андрей. – Я звонил сегодня утром вам домой, но мне
сказали, что вы здесь.
– С Ирой разговаривать нельзя, – отрезал Леонид Андреевич. –
Она плоха. Со мной – говорите, только быстро. И покажите ваши… разрешающие
документы.
Андрей снова вытащил удостоверение.
– Вы бы чем с нами разговаривать, порядок на улицах навели,
– неприятно морщась, сказал Мерцалов-старший. – А теперь говори, не говори…
– Придется все-таки поговорить, – твердо сказал Андрей. –
Где удобнее? Вчера мы разговаривали в кухне.
– Ну, пойдемте на кухню, – все также неприязненно проговорил
Леонид Андреевич и пошел впереди Андрея в глубину квартиры, сторонясь, чтобы
случайно его не коснуться. Как будто Андрей только что вывалился из тифозного
барака.
У них горе, сказал себе Андрей. Горькое горе, горше которого
быть не может.
В гостиной сидели какие-то люди, как по команде повернувшие
головы, когда Андрей проходил мимо. Тяжеловесный мужчина в дорогом костюме
что-то негромко и утешающе втолковывал домработнице в черном негнущемся платье.
Как быстро, подумал Андрей. Как все быстро. Вот они уже и
траур надели…
Следы вчерашнего разгрома были полностью ликвидированы.
Кухня вновь стала веселой и чистой. Андрея это удивило. Почему-то он был
уверен, что застанет хаос и разрушения.
Женщина, открывшая ему дверь, пила на кухне веду из толстого
стакана. Увидев Андрея, она резко отвернулась.
– Ну как? – спросил Леонид Андреевич.
– Все так же, Леня! – ответила женщина с сердитой досадой. У
нее были красные глаза, и руки заметно дрожали. – Она всегда была слаба, а
сейчас… что говорить…
– Моя жена, – спохватившись, сказал Леонид Андреевич. –
Лидия Петровна Мерцалова. Сергей Мерцалов был нашим сыном. Ваня и Гриша – наши
внуки. А в спальне лежит наша невестка, и мы не знаем, сохранит она рассудок
или нет.
Женщина выронила стакан и, зажав рот рукой, почти выбежала
из кухни. Стакан покатился по ковру, оставляя за собой узкую мокрую дорожку.
Андрей нагнулся и тихонько поставил стакан на край барной стойки.
Глаза мужчины тоже налились слезами, и он вытер их, позабыв
о том, что должен стесняться.
– Ну спрашивайте! – сказал он грубо. – Спрашивайте, что вам
там нужно. И уходите, ради Христа…
Андрей работал на этой проклятой работе много лет. Он знал,
что можно говорить и делать, а чего говорить и делать нельзя. Поэтому он не
стал выражать сочувствие отцу Сергея Мерцалова. И слов о том, что он просто
выполняет свой долг, он тоже говорить не стал. И не стал спрашивать разрешения
закурить.
Он сел на то место, где вчера сидела Ирина Мерцалова, и
вытащил сигарету. Пепельница стояла там же, где и вчера.
– Скажите, Леонид Андреевич, что вам известно о том, что за
вашим сыном в последнее время следили?
Напряженная, худая спина под дорогим кашемиром пиджака стала
как будто еще напряженней. Мерцалов-старший медленно повернулся. Чашка
вздрагивала у него в руке, изредка постукивая о блюдце.
– Слежка? – переспросил он. – Что еще за слежка? Кто за ним следил?
Что вы говорите?
– Я еще не знаю, кто за ним следил, – сказал Андрей, глядя
ему в лицо. “Но я – узнаю, – пронеслось в голове, – и очень быстро”. – Я хотел
бы спросить у вас, не говорил ли Сергей в последнее время о том, что он
обнаружил за собой слежку?
– Да нет же! – сердито и как-то беспомощно воскликнул Леонид
Андреевич и покосился на дверь. – Какая слежка, что за ерунда? В конце концов,
он ведь врач, а не бандит и не депутат…
