– Она вполне может не вспомнить, если, как ты говоришь, у
нее нервное расстройство, – произнесла Ольга задумчиво. – Да. Неясно. Глупость
какая-то.
– Мать настроена очень враждебно, – продолжал Андрей. – Я бы
сказал, ненатурально враждебно. Я не понял – или она очень сильный и гордый
человек, или она почему-то совершенно равнодушна к покойному сыну. Младший
брат, наоборот, взвинчен до такой степени, что из глаз у него искры летели, а
из попы дым валил. Все-то мне рассказывал, какой бесславный конец ожидал
карьеру Сергея, как не прав он был во всех профессиональных вопросах, а живет
он, между прочим, в квартире, который ему Сергей купил.
– Как купил? – поразился Игорь. – Просто так?
– Подарил, – усмехнулся Андрей. – Взял и подарил младшему
брательнику квартирку, когда брательник окончил институт. Вы слыхали что-нибудь
подобное, сыщики?
– Сыщики ничего подобного не слыхали, – сказала Ольга. – Ну?
И дальше что?
– Петр рассказал, что ближе всех Сергей общался со своим
замом, Гольдиным Александром Дмитриевичем. Никаких пациентов, которые остались
бы недовольны Сергеем, или родственников пациентов, которые умерли у него на
столе, они не знают. И отец, и брат утверждают, что в дела Сергея не
вмешивались. Такое впечатление, что они их не одобряли. Отец сказал, что про
слежку он ничего не знал, а Петр сказал, что про это все знали, но никто не
верил, потому что Мерцалова часто посещали самые разнообразные фантазии. Над
ним все очень смеялись. По-моему, они все дружно за что-то крепко не любят его
жену. Петр изрек что-то в том смысле, что она очень рано увела его из семьи.
Сергей с Ириной вынуждены были даже переехать в общежитие потому, что младший
брат изводил их до невозможности. Врагов, по словам и отца, и брата, у него
была тьма, но никаких имен и фамилий они не знают. Зато Петр мне три раза
сказал, что его отец дружен с министром внутренних дел, так что я смело могу
отваливать со всеми своими вопросами… Игорь присвистнул.
– Повезло нам.
– Это точно, – согласился Андрей. – И последнее. Тоже из
разговора с Петром. Какие-то бандиты просили Сергея положить кого-то в
институт. Типа спрятать. Сергей рассказывал об этом брату примерно с месяц
назад. Что было дальше – неизвестно. Петр утверждает, что не знает, зато,
наверное, знает Гольдин. Гольдин знает, Игорек?
– Знает, – кивнул Игорь.
Он перестал подпирать стену, выдвинул из-за желтого
канцелярского стола хлипкий фанерный стул и уселся на него верхом. Все знали,
что означают такие перемещения – Игорь Полевой готовится поразить коллег до
глубины души.
Где же все-таки Димка?
– В Институте кардиологии траур. – Игорь любил начать
издалека. – Женщины рыдают, мужчины держатся из последних сил. Секретарша
Мерцалова Марина Викторовна Воробьева рассказала мне, что ее начальник был
гений, каких поискать, что он далеко пошел, и пошел бы еще дальше, если бы не
эта нелепая смерть. По словам секретарши, он был идеальный начальник, идеальный
хирург, идеальный муж и идеальный отец. Жене звонил по три раза на день и очень
не любил, когда она почему-то не могла с ним переговорить. Точно так же
контролировал детей. Воробьева сказала, что он даже присутствовал при родах,
хотя девять лет назад, когда родился его первый сын, это было еще не принято. В
тот день он сделал две операции, съездил в Министерство здравоохранения, провел
совещание, побеседовал с Гольдиным наедине и уехал домой.
Черт возьми, думал Андрей, слушая Игоря, ну почему это
перестало быть работой? Чего бы он только не дал сейчас, чтобы относиться к
этому делу так же, как к сотне предыдущих – отстраненно, холодно и очень
внимательно?
Почему он слушает Игоря и представляет себе, как Сергей
Мерцалов звонил домой, как его сыновья наперегонки бросались к телефону, как он
смешно и необидно ревновал жену, как рассеянно трепал за ушами свою собачищу,
думая о другом…
– Секретарше он поручил позвонить в туристическое агентство
и подыскать ему на две недели какое-нибудь теплое море. Гольдин подтвердил, что
Мерцалов внезапно собрался в отпуск, но, по его словам, это никак не было
связано с тем, что он нервничал из-за слежки, а скорее с тем, что начались
дожди, а осень Сергей не выносил. Вообще он часто делал что-нибудь такое, чего
от него никто не ждал. Секретарша сказала, что, вернувшись из министерства, он
вызвал к себе зама, и они проговорили минут сорок. Как только я вышел из
мерцаловской приемной, – Игорь изменил тон, и стало ясно, что начинается самое
главное, – как меня атаковало неземное создание. Девица Элеонора Коврова.
Двадцать четыре года, старший бухгалтер. Утверждает, что у нее с Мерцаловым уже
три года любовная связь и имеется мерцаловский же сын под названием Эдик.
– Что? – переспросил Андрей.
– Из Министерства здравоохранения Мерцалов позвонил ей и
поехал прямиком к ней, девице Элеоноре Ковровой, провел у нее полчаса, поиграл
с ребеночком и вернулся в институт.
– Ты ничего, часом, не перепутал? – спросил Андрей
осторожно. – Или девица Элеонора Коврова?
– Вот тут начинается самое интересное, – сказал Игорь
медленно, чтобы ребята в полной мере осознали важность момента. – Едва увидав в
дверях Элеонору, секретарша Мерцалова затряслась мелкой дрожью и сказала мне,
чтобы я не верил гнусным слухам. Я тогда еще никаких подробностей не знал и не
понял, к чему относится ее предупреждение. Гольдин, когда я спросил у него о
Ковровой, чуть не дал мне в ухо. Честное слово. Еле удержался. Сказал, что
ненавидит лживых и подлых сук. Водитель, который меня вез, рассказал, что о
связи генерального с бухгалтершей все в институте знали, что он к ней то и дело
таскался и именно поэтому не брал водителя, а ездил за рулем сам, что у
бухгалтерши подрастает от него ребеночек, и диспетчерши даже ходили на бульвар,
где он гуляет с бабушкой, на него смотреть и установили, что это вылитый
Мерцалов.
Конец истории.
– Ничего себе, – сказал Андрей, и вправду совершенно
потрясенный. – Ничего себе…
Все это настолько не вписывалось в уже сложившийся у него в
мозгу образ Сергея Мерцалова, что даже под ложечкой засосало.
Пора, пора на склад переводиться; майор. Или это все оттого,
что в тот трижды проклятый миг это перестало быть работой?
Почему его схема оказалась никуда не годной? Он знал не так
уж мало. Андрей почти целый день провел в его доме, среди его родственников,
вещей, стен, которые окружали его последние несколько лет.
Элеоноре Ковровой, какой бы она ни была, не было места в
этой схеме. Не было и не могло быть. Твою мать…
– А с виду – просто идеальная пара… – пробормотала Ольга,
расстроенная скорее по-женски, чем по-сыщицки. Она очень сочувствовала Ирине
Мерцаловой. Оказывается, она должна была пережить не только смерть мужа, но и
целые годы унижения и притворства. Хотя, говорят, у многих это получается
неплохо… – Надо же… Какие вы все мужики… однообразные…
