– Оружие на землю!!! На землю, мать твою! Лицом вниз!!! –
слышит она, и с этой секунды замедленная съемка почему-то пошла в реальном
времени.
Как будто вернулся на несколько секунд исчезнувший шум
улицы, и привычные звуки стройки, и тяжелое дыхание Андрея и того, кто прыгал с
забора следом за ним, и звук захлопнувшейся автомобильной двери – очевидно,
шофер выскочил наконец узнать, что происходит.
И еще кто-то кричал. Тоненько, подвывая.
Клавдия оглядела двор, посреди которого в луже лежал один
мужчина, а двое других стояли над ним, и вдалеке увидела невесть как попавшую
сюда милую старушку Наталью Ивановну.
Она кричала и изо всех сил зажимала рот платком, как будто
старалась затолкать крик обратно в себя.
* * *
– Твоя Наталья Ивановна в пятидесятых годах была опереточной
примой, а ее мужа звали Илларион Джапаридзе. Тебе что-нибудь говорит это имя?
Клавдия кивнула, не понимая, какое отношение эти люди могли
иметь к ней.
Фамилия Джапаридзе была знакома всем москвичам, так что
глупо было спрашивать, знает его Клавдия или не знает. Он был знаменитым
скульптором, процветавшим как при Сталине, так и при Лужкове. Он построил
половину всех новых московских памятников и, наверное, процентов девяносто
домов и дворцов для элиты. Он был знаменит не только в Москве, но и в Грузии,
откуда был родом, и даже за границей, где его привечали за близость к
московскому мэру. Он умер… Когда же он умер? Клавдия точно не могла вспомнить,
когда именно, но что-то недавно, и на его похороны в Тбилиси съехалась уйма
знаменитостей – от Ростроповича с Вишневской и до Эрнста Неизвестного.
– Ну и что? – спросила она вяло. Шок все еще не отпустил ее.
Андрею было ее жалко. Он знал, какой шок ей еще предстоит испытать.
Они сидели на кухне у него дома, куда он сразу же отвез
Клавдию, поручив Игорю отправить задержанного на Петровку. Потом он вернулся на
работу и возвратился домой, как всегда, поздно. Она сидела на диване в той же
самой позе, в которой он оставил ее несколько часов назад.
Андрей вздохнул.
Он еще будет проклинать себя за то, что чуть было не
опоздал, что примчался вовремя чисто случайно, что еще пять секунд, и Клавдии
Ковалевой не было бы на свете.
И еще он знал, что скорее всего потерял ее. Но пока он
должен был все ей рассказать.
Он сел напротив нее, придвинулся поближе и стиснул коленями
ее ноги.
– Илларион Джапаридзе был твоим отцом, – сказал он. – И
отцом Сергея Мерцалова, которого убили ночью первого сентября в сквере рядом с
Хохловским переулком.
Клавдия медленно подняла на него глаза.
– Ты что? – спросила она. – Заболел?
– Илларион Джапаридзе был твоим отцом, – повторил Андрей
терпеливо. – А у тебя был брат, Сергей Мерцалов. Вас отдали в разные детские
дома после смерти вашей матери, Нины Дашковой, которую Илларион любил. Она
работала в издательстве, где выходила книга его рисунков, и он ее… полюбил.
Тебе было два года, а Сергею – шесть, когда она умерла. Она умерла дома, от
отека легких, как раз под Новый год. Вас нашли соседи, и Сергея сразу отдали в
детдом, а тебя в больницу, потому что ты тогда сильно болела.
– У меня был брат? – потрясенно прошептала Клавдия. – До
этого понедельника у меня был живой брат? И нашу мать звали Ниной?
– Да, – сказал Андрей. Он не мог больше на нее смотреть и
поэтому поднялся и пошел в прихожую за сигаретами. – У тебя есть два
племянника, семи и девяти лет. Дети Сергея. И его вдова, твоя… кто она тебе?
Сноха?
– Андрей, – сказала Клавдия чужим голосом, – откуда ты все
это узнал?
– К сожалению, я узнал поздно, – сказал Андрей неприятным
голосом. – Как видишь, я чуть не опоздал.
– Ты не опоздал, – Клавдия покачала головой. – Ты не мог
опоздать…
– У Иллариона и Натальи Рогожской был сын. И он ненавидел
Нину за то, что она увела отца из семьи. И сама Наталья ненавидела ее так же
сильно. Ее муж был удачливый, богатый и знатный, и она никак не могла
допустить, чтобы он ушел к какой-то редакторше, у которой от него были
маленькие дети. Он тоже не спешил решать этот вопрос, ему было вполне удобно в
двух семьях, но старший сын любил родителей такой чудовищной любовью, что
решил, что самым правильным будет Нину отравить, что он и сделал. Он
первоклассный химик, о ядах знал все, а Нина была доверчивой и молоденькой. Она
на самом деле верила, что сын ее возлюбленного хочет с ней подружиться и
поэтому приходит к ней домой и пьет чай с ней и с детьми…
– Господи, что ты говоришь, Андрей… – пробормотала Клавдия.
– То, что есть, – ответил Андрей сердито. – Он убил твою
мать, а вас с братом отправили в детдома, Илларион больше вами не
интересовался. Он любил Нину, а вовсе не каких-то там детей… Он остался в семье
и прожил в спокойствии и благополучии еще почти тридцать лет. А потом он умер,
и оказалось, что все свои деньги – все! – он завещал троим своим детям. То есть
старшему сыну и вам с братом, если окажется, что вы еще живы. У него были
огромные возможности, Клава. Даже мертвый, он мог найти кого угодно. На него
работали самые лучшие адвокатские и сыскные конторы, и они бы вас нашли. И
тогда очаровательная Наталья Ивановна и ее сынуля получили бы третью часть
вместо того, чтобы получить все. И они решили, что им ничего не остается,
только найти вас раньше и убить. Мало ли кого убивают в большом городе каждый
день! Рогожская знала, что вас раздали по разным детдомам и связь между вами
установить очень трудно, если не невозможно. Конечно, она не знала, что ты –
это ты, пока они не начали за тобой следить. Но когда узнала, это даже придало
ситуации остроту – ты ее любила, ухаживала за ней и оставалась для нее лютым
врагом. Она об этом знала, а ты – нет…
– Боже мой… – пробормотала Клавдия и взялась руками за щеки,
– боже мой…
– Им нужно было убить и тебя, и Сергея до того, как вас
начнут искать адвокаты, только тогда это не вызвало бы подозрений. Нет человека
и нет, мало ли что. Они очень торопились потому, что завещание вступает в силу
с будущего понедельника, а я узнал об этом от своего осведомителя только
сегодня днем и понял, что он непременно постарается прикончить тебя, пока ты на
работе, ведь после работы я забирал тебя и увозил, об этом наверняка соглядатаи
ему доложили. Он должен был знать о тебе все, вот почему и за тобой, и за
Сергеем так долго следили. Он должен был быть уверен, что это именно вы, вот
почему у тебя утащили паспорт. Он должен был в точности знать ваше расписание и
привычки. Он ненавидел вас так остро, что даже не понимал, почему убить вас –
это плохо. Я ему чуть в морду не вмазал, – сказал Андрей, опустив глаза, чтобы
не смотреть на Клавдию.
Он врал потому, что на самом деле вмазал.
