— Почему виноват? — перепугался он. — Я не виноват!
— Потому что вы меня раздражаете!
— Я не нарочно!
Тут он нагнулся — волосы были светлые, почти белые, сквозь
них просвечивал широкий затылок, — сорвал какой-то лопух и стал совать Марине.
— Да не надо мне, зачем он мне нужен!..
— Приложите к ноге, и все пройдет.
— Да что прикладывать-то?! Лопух?!
— Это не лопух, а подорожник, самое верное средство!
Марине хотелось, чтобы он отвязался от нее вместе с «верным
средством», но она понимала, что не отвяжется. Выхватила кожистый широкий лист
и прижала прохладной стороной к коленке.
— Его нужно лизнуть, — совершенно серьезно посоветовал Федор
Тучков, — вы разве не знаете?
— Нет, не знаю.
— Вы что, в детстве не разбивали коленок?!
В детстве у нее были шляпа — чуть поменьше нынешней, — белые
гольфы с бантами, лакированные красные туфельки, зонтик с кружевцами и
кукольная колясочка с пупсиком. Нет, она не разбивала коленок. Она даже не
знала, как это бывает.
— Дайте сюда!
Федор Тучков выхватил у нее широкий лист, старательно
полизал и пристроил ей на ногу. И рукой сверху придержал, чтобы прилип как
следует. Марина вытаращила глаза.
— У меня есть пластырь, — как ни в чем не бывало продолжил
он, — я могу вам дать. Кожа немного содрана, лучше бы, конечно, заклеить.
Тут он опять прихлопнул комара у себя на шее и опять
внимательно изучил свою ладонь.
Кошмар.
На дорожке, совсем близко, вдруг захрустели камушки,
посыпались как будто. Кто-то бежал — именно бежал, а не шел, и Марине
показалось, что бежит не один человек. Зачем-то она пригнулась к коленям, хотя
и напрасно — за сквозными кустиками все равно было не спрятаться.
Да и прятаться незачем, глупость какая-то!
Федор все сидел на корточках, почти уткнувшись носом в ее
коленку, а тут повернулся и посмотрел.
За кустами мелькало что-то, какие-то яркие цвета. Кажется, и
вправду бежали двое.
Еще секунду Марина не могла сообразить, кто там, а потом
поняла — это Юля с Сережей, любители морковного и картофельного пюре, а также
бега, а заодно, возможно, спортивной ходьбы и еще, должно быть, стрельбы из
лука.
Юля легко перелетела ветку, о которую постыдно споткнулась
Марина, Сережа мужественно топал сзади.
— Юльчик!
— Да-а!
— У меня шнурок развязался!
Сережа присел на корточки прямо за злополучной веткой, и Юля
подбежала, остановилась и стала пританцовывать, высоко вскидывая бедра — чтобы
не тратить ни одной секунды драгоценного времени, отведенного «на спорт». Бедра
были не так хороши, как у Вероники, но все же вполне достойны.
Сережа завязал один шнурок, проверил узел на втором и
поднялся — Юля в это время уже перешла к наклонам.
— Надо оттащить, — сам себе сказал Сережа и взялся за ветку,
— мешает!
— Умница ты мой, — пропыхтела Юля.
Сережа отволок ветку с дорожки — в другую сторону, не в ту,
где сидели на бревне за жидкими кустиками Марина и Федор Тучков.
— Бежим! Тут одни комары!
— Да, — вдруг тихо сказала Юля и перестала делать свои
наклоны, — я не ожидала, что его так быстро найдут. Не должны были.
Марина замерла. Федор Тучков, кажется, тоже замер.
— Не должны были, — согласился Сережа. — Только все равно
уже нашли. Бежим, Юлька!
Затрещали ветки, захрустели камушки, затопали кроссовки,
замелькали яркие спортивные костюмы.
Почему-то Федор с Мариной сидели, пригнувшись и не шевелясь,
пока все не смолкло и не пропало из глаз.
Когда смолкло и пропало, Марина решительно скинула со своей
раненой коленки руку Федора Тучкова, по неизвестной причине остававшуюся там
все это время.
— О чем это они говорили? — спросил Федор и почесал шею. —
Как вы думаете?
— Не знаю. — Марина была совершенно уверена, что говорили
они про труп.
— Может, про утопленника? — предположил проницательный
Федор. — А?
— Не знаю.
Марина решительно поднялась, отряхнула штанину, сделала шаг
и немного постояла, как бы приноравливая ногу к новому положению. Будет теперь
долго болеть. Тогда, на лыжах, она сильно ее разбила, и теперь «к погоде» или
просто так, когда вздумается, коленка начинала «чудить» — ныть,
подворачиваться, «выбиваться», как говорил врач. А тут Марина на нее
повалилась, да еще всем весом, да еще на асфальт!
Нет, надо было на заимку ехать!
— Если про труп, значит, они знали, что он там… лежит? —
предположил Федор Федорович еще более проницательно. — Почему она сказала, что…
не думала, что его найдут так скоро?
— Понятия не имею.
Держа ногу прямо, как полковник Чесней в кино про тетушку из
Бразилии, она вернулась на дорожку и заковыляла по ней вверх, к санаторному
корпусу.
— Позвольте предложить вам руку.
— Спасибо, не нужно. Я прекрасно справляюсь сама.
Ей хотелось дойти побыстрее. После подслушанного разговора
все вокруг стало казаться зловещим. Васнецовский лес — диким и темным. Далекий
пруд за темными деревьями дышал могильным холодом, и даже то, что никого не
было в этот час на дорожке, почему-то показалось подозрительным.
Тут еще Марина вспомнила про ту самую деталь, о которой не
стала говорить надоедливой Веронике, и в позвоночнике похолодело.
Вот тебе и несостоявшееся «приключение»!
Дорожка вырулила из лесного полумрака на желтый и теплый
солнечный пригорок, деревья расступились и как-то подвинулись, и оказалось, что
до санаторных дверей рукой подать, и вообще здесь все близко, и зря она так…
перепугалась зловещего леса и непонятных слов.
Мало ли о чем они говорили! О чем угодно они могли говорить!
— Не нравится мне все это, — вдруг сказал за ее спиной Федор
Тучков, — странно все это…
Киношность Федоровых замечаний опять повергла Марину в
раздражение. Она моментально забыла, что только что и сама думала, что «это
странно» и ей «не нравится».
