– В трехзвездочном отеле. Дыра дырой.
– Да это фиг с ним! Перебьемся. Давай вызванивай свою… как ее там? Пусть приезжает, будем торговаться.
– Я пыталась, но она уперлась. Тысяч на сорок еще, может, согласится, но никак не меньше.
– Скажем, что у нас только десять. Не согласится, пусть мотает. Позвоню в свою контору, в юротдел, попрошу ребят кого-нибудь в Москве поискать. Въезд безвизовый – не завтра – послезавтра адвокат будет здесь.
– Это поздно. Лямурская сказала, что по турецкому законодательству приговор должен быть вынесен в течение трех дней. Значит, завтра Таньке уже впаяют срок и отправят ее в тюрьму. Лямурская сказала, что в нашем случае добиться кассации практически невозможно.
– Лямурская сказала, Лямурская сказала… – раздраженно передразнила подругу Тищенко. – Лапшу она тебе на уши вешала! Не может быть такого маленького срока на предварительную проверку и следствие. Это только у африканских людоедов: поймали – поджарили на костре – сожрали, и вся недолга. Если с Лямурской не сложится, надо срочно звонить в Москву, пока там рабочий день не закончился.
Жеральдина Германовна сразу пошла в атаку:
– Что же вы, милочка, такая необязательная! Договорились, что встречаемся через три часа, а прошло почти четыре. Вы думаете, у меня нет других дел, как только ждать, когда вы соизволите набрать мой номер? Вы решили вопрос с деньгами?
– Частично.
– Что значит «частично»? Мы с вами, милочка, не на базаре! Сорок тысяч – мое последнее слово.
– Может, вы все же приедете и мы обсудим это не по телефону?
– Где вы сейчас находитесь? Большой торговый центр? Это рядом с тем местом, где мы расстались? Мы выезжаем. Будем через двадцать минут.
– Ты слышала? – убитым голосом произнесла Миронова. – Сорок, и ни долларом меньше.
– Погоди расстраиваться, – Настя выставила вперед ладонь. – Не таких обламывали… Это мой, что ли, телефон звонит? Кому это я понадобилась? Алло! Я слушаю…
Следующие несколько минут Тищенко молчала, ошалело таращась в пространство над головой Марины, которая, несколько раз спросив свистящим шепотом: «Кто это?», дергала подругу за рукав.
– Кто это был? Что-то новое про Таньку? – накинулась на Настю Миронова, когда та закрыла крышку телефона.
– Ты его не знаешь. Один мой друг. Он сейчас приедет.
– А кто он?
– Турок. Но нормальный.
– Вот уж от тебя-то я такого не ожидала, – потрясенно покачала головой Марина. – Танька – ладно, она дура легковерная. А ты-то, ты! «Он нормальный!» Да Дроновой тоже, наверное, казалось, что урод, который ее на нары отправил, просто замечательный.
– Слушай, прекрати! – сердито оборвала подругу Тищенко. – Кемаль – интеллигентный, образованный человек. Работает в серьезной фирме. И потом ничего такого между нами не было. Просто покатались вместе на яхте, пообщались. Он очень хорошо по-русски говорит. И будет совсем нелишне, если при наших переговорах с этой акулой-адвокатессой будет присутствовать мужчина.
…Номер ее телефона Кемаль взял у Хасана. От него же узнал о причине, по которой Настя раньше времени уехала из Мармариса. Вернувшись из Стамбула, Кемаль прямо из аэропорта помчался к ней, но уже не застал. Куда уехала туристка Тищенко, на ресепшн не знали – посоветовали обратиться к отельному гиду… Вот собственно и все, о чем Кемаль успел поведать ей во время короткого телефонного разговора.
Настя заметила Кемаля, когда тот уже подходил к их столику. Рука, державшая маленькую кофейную чашку, дрогнула, и густая коричневая жидкость выплеснулась на блюдце.
Кемаль склонил голову в легком поклоне, поздоровался, представился Марине и начал без предисловий:
– Подробности того, что случилось, можете не рассказывать. Сейчас мне собирают информацию об этом Мустафе. Но и того, что уже известно, достаточно, чтобы понять, что он за овощ.
– Фрукт, – поправила Тищенко.
Кемаль повернулся на ее голос, и Настя увидела, как расслабляются мышцы его лица. Разгладилась складка между бровей, дрогнули в улыбке губы.
– Надо говорить «фрукт», а не «овощ», – повторила Настя.
В глазах Кемаля заскакали веселые бесенята:
– Напомни потом, я запишу.
Миронова молча наблюдала за вмиг поглупевшей Тищенко и симпатягой-турком: «И она еще будет мне врать, что между ними ничего не было! До реального секса, может, и не дошло, но мысленно эти двое в одной постели точно побывали».
– Мустафа Арабул у полиции давно как кость в горле, – продолжил Кемаль. – Его несколько раз брали, но приходилось отпускать. Наркомафия самых лучших адвокатов оплачивала, взятки кому надо давала, своих людей наверху подключала.
– Он что, один из главарей?
– Судя по специализации, нет.
– По специализации? – удивилась Настя. – А какая у него специализация?
– Обольститель, – смутился Кемаль и торопливо добавил: – Склонял к наркокурьерству местных проституток, матерей-одиночек. Некоторые прямо с детишками в Стамбул и обратно ездили, одна даже героин в коробке из-под детского питания перевозила.
– В Турции есть свои проститутки? – хором спросили Настя и Марина.
– Конечно, есть. Куда от этого денешься? Между прочим, в Турции проституция узаконена, но только «организованная», в борделях, и этот вид бизнеса приносит в государственную казну огромные доходы в виде налогов. А некоторые «мамки» входят в список самых богатых людей страны. Одна такая 32 публичных дома в Стамбуле держала. Пару лет назад умерла, так родственники из-за огромного наследства чуть друг друга не поубивали.
– А в борделях турчанки или приезжие работают? – уточнила Марина.
– Сразу видно, что вы, Марина, – журналист, – улыбнулся Кемаль. – Демонстрируете профессиональные любознательность и хватку. Заниматься проституцией закон разрешает только гражданам Турции, иностранцев отлавливают и высылают на Родину. Уличная проституция у нас запрещена, но индивидуалки все равно есть… Вы вечерами по Мармарису и Сиде гуляли? Ну, так должны были их видеть. В коротких юбках, в кофтах, которые на лифчики похожи: животы голые, грудь – тоже почти…
– Да все туристки так ходят! Может, потому турки на наших баб и бросаются, что думают: раз так оделась, значит, шалава!
– Да нет! Местные мужчины турецкую проститутку от европейской туристки сразу отличат. Только зачем деньги на профессионалку тратить, когда…
Госпожа Лямурская, войдя в кафе, громко известила о своем прибытии:
– Добрый день! Кто здесь ждет встречи с адвокатом?
«Мать моя! – охнула про себя Тищенко. – Она что, по „глазу Фатимы“ себе в уши повесила, что ли? А на воротнике кофты еще одна такая же блямба!» Настя окинула заведение быстрым взглядом. Кроме них троих, в кафе никого не было. Да и с Мариной эта звезда защиты уже встречалась. Чего тогда спрашивает?
