Геннадий вздрогнул: старуха будто прочитала его мысли. Но спросил о другом:
– А почему вы решили, что ей грозит опасность?
– Я ничего не решила, – сердито нахмурилась хозяйка. – Я знаю. И защитить ее, кроме нас с вами, некому. Родителей нет в живых, а единственный близкий человек сейчас где-то далеко и сам себе не хозяин.
Теперь Геннадий Станиславу Феоктистовну слушал. Слушал очень внимательно, а в голове и на языке вертелся один вопрос, который он в конце концов задал:
– Зачем вы меня обманули?
– Вы о чем, молодой человек? – оскорбленно поджала губы Завьялова. – Привычки лгать или, как вы интеллигентно выразились, обманывать за мной никогда не водилось.
– Но вы же полчаса назад сказали, что не знаете, кто она, а сейчас всю биографию выложили.
– И что с того? – вздернула красиво подведенные брови старушка. – Чтобы проникнуть в судьбу человека, совсем не обязательно знать его имя. Но если для вас последнее так важно, могу предположить, что зовут эту несчастную, скорее всего, Олеся или Ольга. Нареченные такими именами женщины при внешней мягкости, нежности способны на самые решительные поступки и самопожертвование.
Доктор слегка покачал головой: дескать, ну что ж, готов поверить.
– Так-то лучше, – миролюбиво подвела итог старушка. – А сейчас давайте положим нашу незнакомку спать – посмотрите-ка, она едва со стула не падает.
Ольга за время застольной беседы доктора и хозяйки не вымолвила ни слова. В ответ на вопросы: «Подлить чаю?», «Может, еще пирожное?» – она только кивала или качала головой. Геннадий несколько раз пытался вовлечь ее в разговор, но Станислава Феоктистовна мягко останавливала его: не надо, не тревожьте.
Когда Завьялова, тихонько притворив в спальню дверь, вернулась к столу, Геннадий сидел, подперев щеку рукой. Вид у него был такой удрученный, что суровая старушка нашла нужным его успокоить:
– Да не переживайте вы так, все наладится.
– А вы, выходит, колдунья, – сказал Геннадий только потому, что надо было что-то сказать.
Станислава Феоктистовна рассмеялась:
– А также ведунья, гадалка, знахарка, ясновидящая и прочая, прочая, прочая! Вы что, Геннадий, до сих пор верите в сказки? При вашей профессии это непозволительно.
Геннадий уже даже не стал вспоминать, говорил ли он этой женщине о том, что работает врачом. Он просто устало посмотрел на хозяйку, а про себя подумал: «Нет, кино я сегодня уже не посмотрю. Когда вернусь домой, времени только и останется, что с маман за жизнь поговорить да помыться».
– Наверное, хотите спросить, как я поняла, что вы врач, холостяк и живете с мамой? – Старуха выдержала паузу, словно ожидая ответа, и торжественно произнесла: – Да с помощью все того же дедуктивного метода! С первым вообще все просто. Еще там, на лестнице, вы сказали: «Я опасался, что это кома». Так может сказать только врач. О том, что вы неженаты и живете с мамой, поведали мне ваши рубашка и брюки. Во-первых, молодые люди в вашем возрасте ходят, конечно, в джинсах и уж ни в коем случае не в белой сорочке. Во-вторых, сорочка не только идеально накрахмалена и отбелена, но и чуть-чуть отливает голубизной. Это значит, в отбеливатель была добавлена синька. Молодые женщины сейчас не крахмалят мужьям рубашки и уж тем более не добавляют синьку. А стрелки на ваших брюках доведены до остроты бритвы благодаря тому, что их прогладили через тряпку, смоченную уксусом. Его запах чуть-чуть пробивается сквозь аромат вашего французского парфюма. Конечно, можно было бы слегка предположить, что по таким старомодным правилам хозяйство в вашем доме ведет пожилая домработница, но откуда у врача деньги на прислугу? Вот и выходит, что ухаживает за вами мама. Элементарно, Ватсон!
– А что, от меня действительно уксусом пахнет? – втянув носом воздух, озабоченно спросил Геннадий.
– Нет-нет, обычный нос ничего такого не учует. Это только я со своим обонянием…
– Да, органы чувств у вас в полном порядке, – согласился Геннадий. – Зрение как у орла, простите, у орлицы, а нюх вообще…
– …как у собаки, – подсказала Станислава Феоктистовна.
– А можно нескромный вопрос?
– Сколько мне лет? Сто четыре.
– Сколько?!!
– Вы не ослышались. Грядущей весной я буду отмечать очередной юбилей – стопятилетие.
– А близкие у вас есть? Дети, внуки?
– Внуков нет и никогда не было. Только дочка с зятем. Но они умерли.
– От чего?
Старушке вопрос показался нелепым:
– От старости.
Прощаясь в прихожей, Геннадий сказал:
– Я на столе оставил листок со своими координатами. Если что – звоните. Ей консультации понадобятся неврологов, психиатров, я постараюсь договориться.
Геннадий чувствовал себя неловко: он, здоровый мужик, мало того – врач, взял и скинул на руки стопятилетней старухи девицу, за которой нужен уход, как за малым ребенком.
– Потребуется ли девушке врачебная по-мощь – это решать вам, специалисту. А мне вот думается, что мы с вами просто обязаны выяснить, кто с ней сотворил такое.
– Опять вы за свое! – Чувство вины, обосновавшееся было в душе Геннадия, уступило место досаде. – Почему вы решили, что с ней кто-то что-то сотворил?
– Но это же очевидно! Кому-то нужно было выключить девочку из игры или, как нынче принято выражаться, нейтрализовать. Убивать не стали, а вкололи или подсыпали какого-то зелья, чтобы память потеряла.
– Ну Станислава Феоктистовна, – улыбнулся Геннадий, – такое только в романах про шпионов бывает…
– Со шпионами я, может, и соглашусь, а вот насчет романов… Вы поспрашивайте-ка знакомых психиатров про необычные случаи амнезии, про средства, которые могут их вызывать. Впрочем, о средствах следовало бы попытать скорее засекреченных биохимиков – это к теме о шпионах… Но мне почему-то кажется, в этой среде у вас знакомых нет. Я права?
Геннадий покачал головой. И тут его мозг пронзила догадка:
– А вы сами-то где работали, Станислава Феоктистовна?
– В тех самых спецслужбах и работала. – Завьялова посмотрела на гостя строго, даже с вызовом. – Сорок лет в органах, а потом еще пять лет – в научно-исследовательской лаборатории при Мавзолее Ленина. Я по образованию химик. К сожалению, моих знакомых в этих структурах сейчас тоже не осталось – возраст, сами понимаете. Даже те, кто при мне лаборантами начинали, давно на пенсии или в могиле.
– А вы… – начал было Геннадий, но женщина его перебила:
– Мою биографию, если вам будет интересно, я вам как-нибудь расскажу. А сейчас езжайте-ка домой, вам завтра на службу. За девушку не беспокойтесь. С ней все будет в порядке.
Закрыв за доктором дверь, Станислава Феоктистовна прошла в комнату, где на вытертом кожаном диване спала, укрытая до подбородка мягким пледом, Ольга. Присела рядом, поправила свесившуюся на лоб гостьи русую прядку, негромко вздохнула:
