– Удивительный вы все-таки человек, граф, –
вздохнул Гаудин, и непонятно было, то ли с укором вздохнул, то ли с
сожалением. – Являетесь неведомо откуда и за какие-то полтора года
устраиваете такую свистопляску на всем Таларе, что волосы дыбом…
Сегодня начальник восьмого департамента был облачен в черный
кожаный плащ-реглан до пят и весьма напоминал мудрого комиссара из фильмов
семидесятых годов про ЧК.
– Да бросьте, – примирительно сказал
Сварог. – Вам-то на хвост я пока не наступал.
– Ну, это как посмотреть, – сказал Гаудин. –
Вы – уж извините за прямоту – еще мальчишка, граф. Вы несетесь вперед сломя
голову, галопом, даже не трудясь на секунду остановиться, оглянуться, подумать:
а в ту ли сторону я мчусь, а не совершаю ли я что-то непоправимое… Ума не
приложу, как я буду выкручиваться, когда вы сорветесь в пропасть и потащите за
собой треть Талара…
Не-ет, судари мои, вовсе не скучал нынче, не тосковал от
одиночества господин начальник тайной полиции. Он прилетел специально, чтобы
поговорить о поведении некоторых распоясавшихся личностей…
– А я обязательно должен сорваться? – с
любопытством спросил Сварог.
– Ну разумеется! – невесело засмеялся
Гаудин. – Скажу больше: еще и очередь выстроится, чтобы посильнее толкнуть
вас в спину. Нет, ваше величество, вы серьезно полагаете, что сможете удержать
все эти страны в своих руках? Ну ладно там Хелльстад, где людей-то и нет, или
Глан, где вы званы… А Снольдер, например, где вы захватили власть силой? Да что
Снольдер! Известно ли вам, мой юный друг, что пока Конгер Ужасный лежал при
смерти, в Равене трижды едва не вспыхнула гражданская война? Трижды! И все
из-за того, что шла бойкая закулисная грызня за трон. Король еще был жив, а они
уже делили корону. И лишь вмешательство моего ведомства спасло ситуацию,
помогло сохранить шаткое равновесие. И вы всерьез надеетесь, будто все в Ронеро
полагают лучшей кандидатурой именно вас? Что никто не будет, мягко говоря,
против? Ха-ха… И это только в Ронеро, более-менее спокойном государстве. А в
других – например, в Балонге – даже подумать страшно, что вас там ждет. Я,
конечно, не утверждаю, что ваши противники обязательно пойдут на прямое
устранение. Зато палки ставить в колеса – это они умеют, это у них в крови. А
уж если учесть протяженность территории, коей вы, ваше величество, владеете, то
тут и стараться особо не надо.
Он сделал паузу, явно ожидая вопросов или комментариев, но
Сварог безмолвствовал. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и вокруг
летучего острова на высоких ажурных столбиках зажглись гирлянды фонариков,
уютно высветив террасу и окрасив стены манора в мягкие тона. Проплывающий
неподалеку веселящийся манор тоже вспыхнул огоньками – россыпь сияющих
брильянтов ручейками прокатилась по нему сверху вниз, от вершины к плоскому
основанию, и манор мигом превратился в веселенькую новогоднюю елку, парящую в
небе над Таларом. Некогда Сварог по наивности полагал, что иллюминация призвана
не столько освещать по ночам воздушные замки, сколько служить своего рода позиционными
огнями – во избежание столкновения с прочими летающими транспортными
средствами, но позже смекнул, что никакое столкновение в воздухе ларам не
грозит: аппаратура начеку, да и магия убережет. Вот разве что водителю
означенного транспортного средства все же спокойнее видеть, что он проносится
не мимо темной зловещей глыбы, – рядышком плывет беззаботно сверкающий
остров, свои…
Гаудин же, похоже, был настолько погружен в собственные
грустные размышления, что смены освещения даже не заметил. Он продолжал прежним
менторским тоном:
– Обширность владений, ваше величество, выйдет вам
боком. Во-первых, до удаленных уголков ваши высокомудрые указы будут идти
месяцами, пониматься там превратно и исполняться кое-как, поскольку удаленность
от столицы и неистребимое провинциальное мышление отнюдь не способствуют
пиетету к королю. И придется вводить войска, принимать карательные меры,
закручивать гайки, что уважения вам не прибавит. Во-вторых, бюрократическая
машина у каждого государства своя, она огромна и разветвленна, и, попытавшись
подчинить управленческие аппараты одному центру, вы немного погодя с удивлением
заметите, что породили на свет еще большую махину, неповоротливую и косную… Эта
махина раздавит вас, мой друг. Вы потонете в бумагах, даже если будете прекрасно
разбираться в тонкостях законов и особенностях укладов всех стран. А поскольку
вы в них не разбираетесь, то завалите дела раньше, чем потонете… И заметьте,
это только при условии, что все пойдет гладко. А ведь есть еще и в-третьих, и
в-двадцать пятых… Возможны недовольство армии, разного рода рокоши, попытки
ваганума, пограничные конфликты, восстания наконец… Так что и мне вы тоже на
хвост наступили, любезный граф, поскольку разгребать за вами придется именно
вашему покорному слуге. Если успею…
– Однако умеете вы внушить оптимизм, милейший
лорд, – усмехнулся Сварог. – Меня так и тянет виновато потупить взор
и проскулить: «Я больше не буду».
Хотя был, чего уж греха таить, был в словах Гаудина
определенный резон. Сварог и сам знал немало примеров из истории Земли, когда
безудержное расширение границ государства приводило к его скорой гибели… Но что
тут поделаешь, если короны и титулы сами просятся в руки Сварога? Не
отказываться же…
– Я и не обязан быть оптимистом, – резко ответил
начальник тайной полиции, по-прежнему не глядя на собеседника. – Я
реалист. И должен ежесекундно останавливаться, оглядываться, думать. Иначе грош
мне цена, и гнать меня надо с поста в три шеи.
– Знаете, – сказал Сварог, – а вот я не
настолько мрачно смотрю на вещи. Один генерал из моего мира как-то заметил:
«Власть не берут, ее подбирают». Правда, генерал этот плохо потом кончил, но
суть-то не меняется: крепкую власть захватить не удастся, будь ты хоть трижды
Серый Рыцарь. Так что я всего лишь подбираю то, что плохо лежит. Не спорю,
слава обо мне по Талару идет жутковатая, но в целом-то добрая… И я попробую
продержаться. Раз судьба предлагает такой шанс побыть королем – грех не
воспользоваться…
– Нет, положительно вы удивительный человек.
Императрица же предлагала вам пост канцлера, ну почему вы отказались? Побоялись
наломать таких дров, что положение потом будут выправлять годами? И между тем
преспокойно напяливаете на свою буйную головушку корону за короной?..
Оп-па!
Сварог, чтобы его не выдали глаза, отвел взгляд. До Гаудина,
конечно, должны были дойти слухи, что Яна просила его занять место канцлера. Но
с Яной-то они беседовали наедине, и никто не мог знать, что Сварог выразил
отказ именно этими словами: «Я тебе наломаю таких дров, что выправлять
положение будут годами». Значит, у старого лиса есть уши в маноре Гэйр?
Проболтались вы, господин надворный советник, ай-ай-ай, какой прокол с вашей
стороны!
– Зато я согласился на другой пост, – сказал
Сварог. – Вы, естественно, уже в курсе?..
Гаудин поднял голову, посмотрел на небо. В небе на закате
еще разливалось в полгоризонта мутное розовое свечение. На восходе же царила
иссиня-черная бездна, наполненная дрожащими искорками звезд. Юпитера видно не
было – не иначе, он находился по другую сторону Талара… А вот в вышине над
головой, чуть левее островерхой башенки со стрельчатыми окнами, можно было бы
(если б не легкая дымка) различить неприметную алую точку. Уже и телескопа не
надо, чтобы увидеть ее, достаточно обладать острым зрением…
