Сварог вскочил в седло. Клади тоже. Снизу от реки донеслось:
– Вперед без ускоку, назад без усмотру, ушком не
кивните, глазом не мигните, на сторону не скачите, назад не воротитесь, душам
вашим сквозь ловушки, а тушам вашим мимо стрел.
Когда лошади отмерили уже с десяток уардов пыльной дороги,
всадников догнал голос юродивого:
– Не ходи на бугры морские! Мосты обходи! Мостов бойся!
А, черт!..
Сварог чуть было не поддался порыву повернуть коня. Чтобы
взять убогонького за грудки, хорошенько встряхнуть и дознаться, откуда он про
мосты знает. Потому что это уже даже не смешно. Все кому не лень, а теперь вот
и в этом мире предупреждают его, Сварога, об опасности мостов. На лбу у него,
что ли, прописано тайными чернилами о несовместимости его судьбы с мостами? И
где ж, наконец, тот мост, от которого его предостерегают разные вещуны?!
Сколько уж пройдено, и вроде бы ничего, проносило, вот еще один мост позади,
входя на который, к слову, Сварог думал о чем угодно, только не о мрачном
пророчестве. Кстати, теперь добавилось еще одно предостережение: не ходи на
бугры морские. А это еще что за фигня такая? Острова?.. Волны?..
Клади догнала его и поскакала рядом.
– Не надо этого делать. Ты ведь думаешь избавиться от
дара смятенного? Это все равно, что снять с себя кольчугу, собираясь на бой…
Мало кто удостаивается подношения от смятенного. Считается, что он за свою
жизнь может одарить лишь трех человек. Поэтому быть выбранным смятенным –
большая удача, и вещи из рук смятенного хранят, как талисман.
– Вот оно как. Повезло мне, значит, – сказал
Сварог, стараясь не переборщить с иронией. – А скажи-ка, прекрасная
охотница, у меня что, нездоровый цвет лица? Я произвожу впечатление желтого
человека?
Клади ответила со всей серьезностью:
– Считается, что взору смятенных открыты истинные,
внутренние цвета человека.
– И что означает желтый цвет?
Она замолчала, вроде бы над чем-то раздумывая.
– Не знаю, не знаю… – И опять ненадолго
погрузилась в себя. – Возможно, тебе и не повезло. Говорят, смятенные
способны предчувствовать будущее или, вернее, видеть цвета будущего. Не
исключено, он почувствовал, что тебя ждут непростые испытания, и попытался хоть
чем-то тебя оберечь. Потому и подарил амулет.
– Значит, ты полагаешь, это амулет? – Сварог
разжал ладонь, чтобы еще раз полюбоваться подаренным звериным зубом. Клык как
клык, если не считать того, что неизвестно, чью морду он когда-то украшал.
Никакого таинственного тепла не излучает, магического покалывания кожи не чувствуется,
загадочные письмена не нанесены. – Полагаешь, он обережет меня? Что
ж… – Сварог отогнул полу камзола и упрятал клык в карман штанов. –
Как говорится, поживем – увидим.
Клади отъехала от Сварога, решив, по всей видимости, что все
необходимое сказано и она добилась, чего хотела. Может быть, вдобавок заключив,
что избраннику смятенного необходимо остаться наедине с мыслями о цветах
грядущего.
«Ох уж мне эти юродивые ясновидящие и убогие предсказатели…»
– подумал Сварог.
Дорога продолжала спускаться со взгорья на равнину. Ветерок,
разгулявшийся после рассветного затишья, качал еловые и сосновые лапы,
шелестела листва дубов и вязов, подрагивали осины. Совсем не знакомых деревьев
Сварог приметил немного, хотя незнакомы они могли быть именно ему, а на самом
деле так же, как те же сосны, благополучно произрастали где-нибудь на Таларе,
может быть, и на Земле. Мы с вами очень похожи…
Дорога раз взлетела на холм, поросший мелколесьем. С его
вершины удалось лигах в трех, пардон, кабелотах в двух впереди увидеть цель их
недолгого путешествия – город Митрак, столицу славного княжества Гаэдаро.
Булавочными иглами торчали шпили, в подвижных точках угадывались флюгера,
кое-где над коричневой чешуей крыш поднимались печные дымки. Дорога нырнула в
лес, скрывая вид на город. Снова обступили деревья.
Сварог не сразу понял, что же изменилось в окружающем. Вроде
бы все то же самое, тянется по сторонам лес, разве больше стало лиственных
деревьев, уменьшилось хвойных, да вот гложет ощущение, будто недостает чего-то
привычного. Ах ты ж, дьявол!.. Стало тише, исчезла птичья разноголосица.
Городские браконьеры, что ли, разогнали?..
Конь заржал и взвился на дыбы, когда дорогу впереди
перерезали следы. Всем следам следы – узкие и глубокие борозды, вспоровшие
грунтовку короткими дугами, словно некто на гигантских коньках рассекал лесной
тракт.
Кое-как успокоив занервничавшее животное, Сварог
вопросительно взглянул на спутницу, также не без труда усмирившую свою лошадку.
Клади, как уже раз случилось за их недолгую поездку, лишь пожала плечами.
– Лошади зря упираться не станут. Не нравятся мне
эти… – Сварогу пришло на ум довольно специфическое, но подходящее к теме
слово: – …непонятки.
– Другой дороги к городу нет, – сказала Клади. Ее
«непонятки» вроде бы не напугали. По крайней мере, внешне спокойна.
– Нет, говоришь?
«Третий глаз», задействованный Сварогом для кругового
осмотра, ничего к обстановке не прибавил. Ну, раз другой дороги нет…
– Тогда вперед.
Вот уж теперь точно шаур не будет бесполезным. Сварог сжал
его в кармане.
Лошади нехотя, но пошли, приученные доверять и повиноваться
человеку. Двигались шагом. Сварог крутил головой, отслеживая обстановку на все
триста шестьдесят градусов. Борозды словно от гигантских коньков, внезапно
объявившиеся на дороге, тянулись и далее.
«Привычка – вторая натура, – промелькнуло краешком
сознания. – Банальность, но в точку сказано. Вот привык к Доран-ан-Тегу –
пустота на боку ноет, как ампутированная нога. Главное, по привычке не
схватиться за ту пустоту…»
Картина открылась не внезапно. Это они увидели издали, когда
после поворота распахнулся взглядам очередной участок дороги. И чем ближе они
подъезжали, тем меньше сохранялось надежд на обман зрения. А вскоре сомнения и
вовсе иссякли.
Сварог немало повидал на своем веку подобного. И знал – его
не вырвет, он не хлопнется в обморок, не станет отводить глаза. Однако ком к
горлу все же подкатил, кровь прилила к голове, заломило в висках, участилось
дыхание, нервы натянулись – трудно, оставаясь человеком, сохранять хладнокровие
при виде такого. Но откуда взялась стальная выдержка у юной девчонки, скажите
на милость?! Они ехали вровень, и профиль Клади был открыт взгляду Сварога – на
лице зеленоглазой охотницы не дрогнул ни один мускул. А картиночка-то,
представшая во всей красе, была не для слабых нервов.
Два трупа лежали у обочины. Лошади и всадника. И с обоих
была начисто содрана кожа. Словно сине-красные силуэты животного и человека с
картинок в учебнике зоологии обрели объем. Кожа исчезла бесследно. Не брошена
поблизости, не видно разодранных и разбросанных клочьев. Будто кожу унесли с
собой в качестве боевого трофея. В клочья была разодрана одежда всадника,
разноцветные лоскутья аляповатыми заплатами пестрели на дороге, свисали с
кустов и деревьев.
