– Да, ребята, что-то неладно, я погляжу, в вашем
королевстве. Совсем неладно, – пробормотал Сварог, когда их лошади забили
копытами дорожную грязь, пропитавшуюся кровью, в пяти каймах от жуткого
зрелища. Сварог ожидал, что Клади вновь начнет цитировать местные пророчества,
но девчонка молчала. Даже странно…
А это еще что?
Белые листья, листья-альбиносы, на осинах обычно не растут.
Тем более размером с кленовый лист, продолговатые и свернутые в трубку.
Сварог спешился, передал повод своего скакуна Клади.
Значит, человек перед гибелью успел выдернуть документ из-за
пазухи или из сумки (вряд ли он не выпускал его из рук всю дорогу) и отбросить
подальше. А раз так, следует предположить, что бумага содержит нечто важное…
Неизвестно, кем был погибший, что за документ и кому
несчастный его вез, но коли в предсмертный миг отбросил подальше, стало быть,
хотел, чтобы кто-то нашел и правильно распорядился. Последняя воля погибшего,
ее надо уважать. К тому же иначе пропасть может бумага. Самое простое – вот
возьмет и хлынет ливень, чернила размоет. Сварог посмотрел на Клади. В ее
глазах плясал ужас, но она мужественно не двигалась с места. Будешь тут
мужественным, когда сначала черные монахи, а теперь еще такое… Он достал листок
из переплетения ветвей. Часть плотной бумажной трубки была оторвана. Сварог
вгляделся в неровные края – да, оторвана, а не отрезана или обрублена. Для
того, чтобы медленно разорвать плотный бумажный скруток, надо быть человеком
незаурядной силы. А уж одним рывком, на который, судя по всему, лишь и могло
хватить времени у погибшего… Да и зачем ему понадобилось рвать документ столь
бестолковым образом? И куда он дел вторую половину? Сварог внимательно
огляделся, но ничего не обнаружил. Так что, скорее всего, бумагу располовинило
то самое нечто, чьи коньковые следы на дороге окружали короткими дугообразными
бороздами место трагедии. Располовинило и сожрало, должно быть. Кстати, следы
здесь же и пропадали, ни назад, ни вперед по дороге не продолжались…
«Комадорн.
По последним данным, исследования Сиргамаса завершены усп…
…этих экспериментов станет создание и использование и целях
сугубо дивер…
…уже сейчас совершенно ясно, что примерно десять –
двенадцать двоякод…
…боевого отряда, противодействие которому будет затруднено
отсутствием…
…Вашего сведения, что это вопрос нескольких дней. Считаю
необходи…
…создание аналогичных боевых групп незамедлительно. В
противном случае…
…известить заинтересованные лица. Связь обычная».
Вот как. М-да. И как прикажете все это понимать? Шпионские
игры? Нет, в самом деле, оч-чень похоже, судари мои… А нам это надо? Нам это не
надо. Нам надо домой. К папочке Гаудину, пусть он в шпионских страстях
плещется…
Он аккуратно положил бумагу на место, подошел к лошадям,
посмотрел снизу вверх на Клади. Та глядела на него с непонятным выражением – то
ли испугом, то ли ожиданием. Негромко поинтересовалась:
– Что там?
– Сам не пойму, – честно признался Сварог и
закурил. – И, прости, тебе читать не дам. Не нашенского это ума дело,
лучше в такие игрушки не играть… Ну что, двинулись дальше?
Лес вскоре закончился, пошли бескрайние, опять же
неухоженные поля. По очередному мостику они пересекли очередную спокойную речку
(слева вхолостую крутилась ветхая водяная мельница), вдалеке показались
деревенские домики.
На самых подступах к городу, в полукабелоте от окраинных
домов, одноэтажных и невзрачных, путь им преградила застава. Впрочем, застава –
это громко сказано. Поперек дороги было возведено несерьезное заграждение в
виде укрепленного на козлах замшелого сучковатого бревна, которое, судя по
всему, при нужде просто-напросто отодвигали к обочине.
– А это зачем еще? – вполголоса спросил Сварог.
– Положено так. Разное в округе бродит, сам видел…
Сварог недоверчиво хмыкнул.
Действительно, бревно было обито полосками блестящего
металла – не иначе как серебра, но Сварог сильно сомневался, что оно послужит
серьезной преградой для местной нечисти и прочих лесных разбойников: к городу
же не обязательно пробираться по дороге… А еще у Сварога сложилось стойкое
впечатление, что «шлагбаум» воздвигнут здесь не столько для того, чтобы не
пущать незваных гостей в Митрак, сколько наоборот: не выпускать кого попало из
города.
Справа от заграждения, каймах в двадцати к закату,
возвышалась несмешная пародия на блокпост: грубо сколоченная некрашеная
времянка с плоской крышей, куда могли бы втиснуться от силы трое щуплых
солдатиков, причем без амуниции. К дверному косяку была небрежно прислонена
устрашающего вида алебарда, а перед открытой дверью, подвешенный на закопченной
треноге над костерком, булькал походный котелок, источая грибной аромат.
Граница на замке и но пасаран, короче говоря.
Заслышав топот копыт, из времянки выдвинулся крепкий пожилой
усач – с изрытым оспинами лицом, со старым шрамом на скуле, в расстегнутой до
пупа форменной рубахе и мятых штанах. На волосатой груди висела на простой
веревочке высушенная лапка какого-то мелкого зверька. Усач заспанно потер лицо,
сунул нос в котелок, потом посмотрел на гостей. Выудил откуда-то из-за двери
штуковину, отдаленно напоминающую итальянский девятимиллиметровый ПП «Беретта»,
производимый в начале сороковых годов, и нога за ногу, небрежно уцапав оружие
за цевье, направился к ним. В каждом его движении сквозил абсолютный пофигизм
абсолютно ко всему на свете, однако Сварог моментально напрягся и незаметно
правой рукой нащупал шаур. Возможно, старому вояке оставались считанные дни до
пенсии и посему он совершенно справедливо забил болт на службу. Но по повадкам,
по быстрому взгляду, которым усач одарил парочку в балахонах, по тому, с какой
нарочитой небрежностью держал автомат, в нем угадывался боец, прошедший огонь и
воду и не растерявший кое-каких навыков. Сварог выжидал, осторожно поглаживая
шаур. Прошивать ветерана очередью он пока не собирался, а вот в качестве
демонстранта силы миниатюрный метатель звездочек вполне потянет…
Охранник остановился по ту сторону заграждения – так, чтоб
оба гостя были в поле его зрения, но, в случае чего, мешали бы друг другу
напасть одновременно, – и зевнул во всю пасть.
– Стой, кто идет, – сказал он. Усы у него были
роскошные – длинные, чуть ли не до груди, ухоженные, с загнутыми в разные
стороны кончиками.
– Свои, – ответил Сварог. И глянул на Клади. Та
сидела в седле неподвижно, по обыкновению опустив глаза и всем своим видом
давая понять, что мирская жизнь ей глубоко по барабану и пусть чужеземец
выкручивается, как хочет. Чужеземец хмыкнул, отпустил поводья (умница-лошадка
стояла, как вкопанная) и, покопавшись левой рукой в кошеле, протянул стражу
центавр. Уж этот жест должен быть понятен во всех мирах.
Страж монету принять изволил.
