– «Сообщает наш фагорский изветчик. Король Фагора
Михлест Четвертый вместе с супругой, детьми, всеми родственниками и двором
отбыл на морскую прогулку. Отъезд происходил без обычной пышности. В море ушел
весь королевский флот под охраной эскадры адмирала Кортея. Маршрут и
продолжительность прогулки неизвестны». – И утомившийся чтец аккуратно
опустил газету на стол, потянулся к глиняной кружке.
Видимо, уговор дозволял в подобных случаях выражать свое
отношение к последним известиям. И слушатели принялись выражать.
– Нет, неспроста это! – грохнул кулаком по столу
горожанин с телосложением кузнеца, отошедшего от ковки и заплывшего руководящим
жирком. – Что-то готовится! Что-то будет! Разве происходило на вашей
памяти столько всего зловещего и таинственного, разве сгущались когда-либо над
головами столь мрачные тучи! Что-то будет!
– Ну, не конец же света! – хмыкнул некто, сидящий
к Сварогу спиной. Прочие же, стоило прозвучать словам «конец света», покосились
на столик, приютивший «священника» и его спутницу.
– Конец не конец, а войны не миновать, –
философски заметил сухонький старичок с внешностью академика Павлова,
ковыряющийся в зубах заостренной щепкой. – Верно вам говорю.
– Конец света – это происки Нура, – отчеканил
бледный горожанин в черном сюртуке. По тому, как враз вокруг уважительно
примолкли, стало ясно, что в исполнении человека от власти звучит официальная,
правильная позиция, которой следует придерживаться, чтобы избежать неприятных
расспросов в подвалах здешнего НКВД. – Шпионы Нура сознательно сеют панику
и ужас. Их цель – добиться хаоса, подорвать порядок в Гаэдаро, а также в
дружественном нам Шадтаге, и во время беспорядков подло напасть. Я боюсь,
шпионы Нура не просто отравили Руану, о чем пишет «Шадтагский вестник», они
опробовали новый яд. И я призываю подумать об этом. Не просто подумать, а
серьезно! Не пора ли организовывать дружины по охране колодцев?
Прочие пикейные жилеты примолкли, потупились, словно
провинившиеся школьники.
«Ребята, – сказал бы им Сварог, если б эти проблемы его
хоть как-то волновали, – вы б лучше пораскинули умом над некой
несообразностью. А именно над тем, что вам дозволено читать всего одну газету.
Если уж отсутствует местная пресса, а чужого, разлагающего влияния мы боимся,
то на кой вообще смущать умы? Почему не запретить и эту? Сославшись на коварных
нурских шпионов, установить режим полной изоляции от внешнего мира – оно же
гораздо проще. Не мое это, конечно, дело, но интересный простор для раздумий,
между прочим, открывается. Наводит, знаете ли… Философски подходя, если что-то
разрешают, если что-то сознательно усложняют, значит, кому-то это очень нужно.
Скажете, политический реверанс в сторону Шадтага – дескать, вот как мы вас
любим, что нисколечко не боимся вашей пропаганды? Только сдается мне, нет
никакой нужды в реверансах, никто от того ничего не выигрывает. А вот если
предположить нечто, с первого взгляда невозможное и немыслимое… Впрочем, не мое
это дело, ребята…»
– Г-хм, – кашлянул в кулак отдохнувший и
промочивший горло чтец, – я продолжаю… «В Рингаре приведен в исполнение
смертный приговор, вынесенный торговому министру города Рингара Сагу Индарну.
Напоминаем, что Саг Индарн закупил у Гидернии пятьдесят опреснителей. Суд
установил, что министр вступил в сговор с гидернийскими торговцами, получив от
них солидную мзду за партию неисправных опреснителей. Преступники надеялись,
что правда не откроется, но опреснители проверили и из пятидесяти ни один не
работал. Саг Индарн был повешен на центральной площади Рингара…»
– Все зло от гидернийцев, точно вам говорю! От них,
мерзавцев, и от Нура…
– Слушай-ка, – вдруг сказала Клади, наклонившись к
Сварогу. – Поверишь или нет, но… Честное слово, я и понятия не имела, что
он живет здесь, рядом с Пэвером…
– Кто?
– Один… Один человек. Здесь, в «Дырявой бочке». В
восьмом номере. Только не спрашивай меня, кто он. Я его никогда не видела, как
зовут – не знаю…
Сварог прищурился. Она не врала. Пока не врала, по крайней
мере…
– И что ему от нас надо? – спросил он. – Или
– нам от него?
– Точно не могу сказать… Но, возможно, он поможет тебе
лучше, чем суб-генерал…
– М-да? И кто ж таков?
Вновь звякнул дверной колокольчик. Клади выронила вилку и
выпрямилась на стуле. Сварог недоуменно проследил за ее взглядом. В трактир
вошли трое. Прямиком от порога, не задерживаясь, не осматриваясь, застучали
сапогами по половицам к угловому столику.
Что гости не простые смертные, явствовало уже из того, как
они одеты и как держатся. Вдобавок из трактирных глубин выкатился радушным
мячиком сам хозяин и торопливо засеменил к дорогим гостям, растягивая пухлые
щеки солнечной улыбкой. Что-то такое знакомое почудилось Сварогу в их походке…
в лицах… Он наклонился к Клади:
– И кто это у нас будет?
Клади сидела напряженно, не сводила глаз с вошедших.
– Да Олес же, мразь. Твой старый знакомый…
Ах, вот кого принесло! Ну да, лес, драка и так далее… Сварог
с интересом уставился на вошедших.
Где княжий сынок, где приятели, разобраться труда не
составляло. Один в троице заметно выделялся – надменностью взгляда, количеством
перстней, наконец, породистым лицом и тем, как двое других на него смотрят.
Что примечательно, трактирная публика не вскочила, роняя
лавки, чтоб согнуться в почтительных поклонах. Дневные гуляки напомнили Сварогу
участников детской игры «Раз, два, три, морская фигура, замри». При появлении
наследника местного трона интеллигенция на секунду-другую окаменела, потом,
словно прозвучала команда «Отомри», как ни в чем не бывало вернулась к
прерванным занятиям. Лишь, пожалуй, потише теперь звучал голос декламатора,
перевернувшего страницу:
– А вот еще интересная статья. «Мели и водовороты». Это
название. Так, подпись под заголовком: «Сообщает наш изветчик, вернувшийся из
путешествия по реке Руана, которое он совершил на пароходе „Герцог Джунгар“». И
вот о чем он извещает, господа: «…Я был беспечен и втайне подсмеивался над
нашим капитаном. Капитан Бильг с момента отплытия был сумрачен лицом и не
сходил с мостика, с тревогой оглядывая берега. На мои вопросы он отвечал, что в
последние дни слишком много всего странного происходит на реке, нурские
прохвосты снова взялись за свое. А еще, добавлял капитан, дурные приметы
предшествовали отплытию. Например, лопнул причальный конец. А боцман клянется,
что пугнул на палубе крысу, и та не шмыгнула в одну из корабельных щелей, а
прыгнула в воду. Моряки – люди чрезмерно суеверные, поэтому я отнесся к словам
капитана без должной серьезности. Но очень скоро, на второй день пути, мне
пришлось убедиться в его правоте. Мы отошли от города, где пополнили запас
угля, прошли всего четыре морских лиги…»
Или так заведено в этом трактире, где сынок завсегдатай, или
местные обычаи не принуждают простолюдинов в злачных местах к поклонам и иным
приветствиям, – вникать Сварог не рвался. Развлекайтесь вы, как хотите,
господа иного мира, а я бы поскорее свалил от вас…
