– Тогда вперед, – перебил мастер Рошаль, на
мгновенье опередив в этом Сварога.
На территории Нового двора уместилось бы не менее четырех
футбольных полей да еще какие-нибудь трибуны и раздевалки в придачу.
Огромнейшая, что по площади, что в высоту, домина возвышался посреди двора, к
нему лепились строеньица, к которым лучше всего подходило определение
«бытовки». Белая акула и рыбы-прилипалы – так смотрелась картина.
Домина – а только он и мог служить ангаром – охранялся
полувзводом солдат в черных куртках с красными ромбами на рукавах, в высоких
ботфортах и в тюрбановидных головных уборах. Через одно плечо у них была
переброшена скатка плаща, через другое – ремень автомата. Командовал коренастый
усач, единственный еще и с палашом на боку. Усач выдвинулся навстречу
соизволившему пожаловать начальству.
А дверь ангара замыкал замочек, прямо скажем, сверхамбарного
размера. Глядючи на него, Сварог вспомнил изделия советской поры, которые
предприятия любили вручать на юбилеи дорогим партийным товарищам: шариковые
ручки размером с крылатую ракету, гвоздь длиной с добрую анаконду. Рошаль по
дороге от ворот поставил в известность «князя», что ключ от чудища хранится у
старшего создателя аппарата, а тот живет в одном из домиков, и тут же послал на
ним человека.
– Капрал Димгер-Акст, ваша светлость. На объекте покой.
Лихо щелкнули каблуки, к тюрбану взлетела открытая ладонь.
Выговор усача отличался от выговора, к которому Сварог уже привык в Гаэдаро.
Ага… Добавить сюда форму охраны Нового двора, какую Сварог доселе в Гаэдаро не
наблюдал, и вот вам вывод – для охраны любимого детища князь подрядил наемников
шут знает из каких мест. Это страну он мог доверить кому угодно, но не
обожаемый дельтаплан (или что у него там), в который верил, как утопающий в
спасательный круг. А где обожание и вера, там такой же силы подозрительность,
знакомые дела. Поэтому порфироносец нанял солдат, не связанных с Гаэдаро ни
родственными, ни иными связями, которые служат исключительно за звонкую монету.
Наемников можно только перекупить, а кто в Гаэдаро богаче
правителя страны?
«Князь» небрежно кивнул капралу и брезгливой отмашкой ладони
отправил от себя, мол, его светлость пока к тебе претензий и вопросов не имеет,
иди служи дальше. Князь не обязан называть пароли и разъяснять причину визита,
он сам себе монарх, божий помазанник как-никак, взбрела ему блажь – извольте
стиснуть зубы и потакать.
Что-то такое проскочило в глазах капрала. Слишком пристально
взглянул, прежде чем отойти. Не должен бы так глядеть на самодержца, хоть и
искоса.
Черт, нравились Сварогу такие старые вояки, тертые,
бывалые-перебывалые, повидавшие и навидавшиеся, стреляные-резаные. Но они же
могут быть в высшей степени опасны, если служат противоположной стороне. И с
чем-чем, а с их наблюдательностью стоит считаться, потому что они на клеточном
уровне понимают: от упущенной мелочи иногда зависит твоя жизнь и жизнь людей,
за которых ты отвечаешь. А нынешнего капрала явно что-то насторожило в
поведении князя. Иная пластика движений, несоблюдение заведенного ритуала
приветствия, еще что-нибудь. Очевидно, что капрал будет поглядывать в сторону
правителя, а «правителю» следует поглядывать в сторону капрала.
– Ваша светлость! Ваша светлость! – подбежал
старший создатель с ключом, который больше напоминал слесарный разводной, чем
ключ для замков. – Я сделал, как вы велели. Лопасти перекрашены, натяжки
дополнительно усилены. Ваша светлость, можете сами убедиться…
Откуда князь Саутар выписал этого создателя, Сварог пока не
удосужился выяснить. Можно подозревать что угодно. Например, что из до боли
знакомых Сварогу мест. Потому что очень уж напоминал напыщенных интеллигентов,
увешанных научными степенями, – и внешне (непременная ухоженная
профессорская бородка, морщинистый, от постоянно нахмуренных бровей, лоб,
мягенькое брюшко), и суетливой угодливостью, и заискивающим взглядом. Такой
понастроит… Нет, впрочем, этот главный конструктор должен понимать, что рискует
не ученым званием или лишением премии, а своей многоумной головой. Обязан был
постараться.
Кой-какой накопленный опыт царедворца помог Сварогу и на
этот раз. Ничуть не переигрывая, он величественно-презрительным жестом отправил
конструктора отпирать ангар. Не желаешь открывать рот, а желаешь изъясняться
жестами – твое полное на то безраздельное право, уж Сварогу ли не знать
преимуществ монаршьего положения! Словесно помог и Рошаль:
– Давай живее, ваша ученость. Ох, если его светлость
подхватят из-за тебя простуду…
Старший создатель летучего аппарата со всей прытью побежал к
двери. Один из солдат-наемников, криво ухмыляясь, вразвалочку направился
следом. Причина его ухмылки стала скоро ясна: ученый муж не мог удержать в
руках отпертый замок, и солдат охраны перехватил громадину, чтоб та не
грохнулась на песок.
В ангаре, лишенном окон, было тем не менее светло. Лампы,
развешанные по всем стенам ангара и подозрительно напоминающие китайские
фонарики, горели ровным, немерцающим светом непонятного происхождения.
Светильники – раз их использовали лишь здесь и ничего похожего до сих пор
Сварог в Гаэдаро не встречал – стоили, видимо, немало. А уж во сколько обошелся
исполинский аппарат, что занимал все свободное пространство ангара, с учетом
его уникальности для этого мира, сказать мог разве что сам князь. Ну, может
быть, кое-что знал и Рошаль…
Клади порывисто вздохнула за спиной Сварога, Пэвер
прошептал: «И вот эта хреновина – летает?!..» – после чего заковыристо
выругался. Да и Сварог, надо признаться, на мгновенье обалдел, когда перед ними
во всей своей красе предстала летающая машина Саутара, рядом с которой самолеты
Конгера Ужасного показались бы игрушечными модельками.
Сварог наконец увидел, на что были угроханы фамильные
драгоценности, налоги подданных и доход страны. Вот что заменило флот и вместе
с ним надежды подданных князя бежать с приговоренного материка. Вот на что
ставил, на что уповал покойный правитель Гаэдаро.
Дирижабль. Классический «персеваль». Словно сошедший с
кадров кинохроники тридцатых годов. Едва заметно покачивающийся из стороны в
сторону, похожий на уснувшего дракона, он, что и говорить, потрясал
воображение.
Черную оболочку баллона («Любопытно, что за материя, откуда
она взялась, ведь вряд ли изготовлена в технологически отсталом Гаэдаро») покрывали
нанесенные серебрянкой каббалистические знаки, видимо, призванные отгонять
воздушных демонов, вдоль выпуклого бока тянулась горделивая надпись: «Парящий
рихар». Серебрянкой же было выкрашено оперение. Снизу, под сигарой баллона,
заполненной до упругости каким-то легким газом, находилось, что и
положено, – то есть гондола, размерами сравнимая с железнодорожным
вагоном. К двери гондолы был прибит герб, исполненный в лилово-коричневых
тонах. Дирижабль удерживали от взлета шесть тросов, намотанных на барабаны.
Аппарат покачивался в пяти каймах над полом, от двери с гербом вниз спадала
веревочная лестница.
Вместе с «князем» в ангар кроме Клади, Пэвера и Рошаля зашли
лишь старший создатель и капрал. Да двое людей Рошаля в лиловых жилетах вкатили
следом тачку с сундуком.
