– Да какая у вас честь…
– Не надо меня оскорблять, милорд. Клянусь вам, что хозяин
к аварии вашей летающей машины никакого отношения не имеет. Он не отдавал
такого распоряжения. И сейчас он просто предлагает вам помощь. Ровным счетом
ничего не прося взамен.
– Всего лишь убраться с Димереи, да?
– Так ведь к чему стремитесь и вы сами! –
всплеснул руками гонец. – Ну не надо софистики, милорд, я тоже умею плести
словесные кружева. Ваш ответ?
И Сварог решился. Сжег за собой мосты.
– Нет, – тихо сказал он.
– Что? – наклонился вперед гонец.
– Нет! – выкрикнул Сварог. Храп со стороны Пэвера
прекратился, суб-генерал зачмокал губами, заворочался, пробормотал в полусне:
«Девочки – направо, мальчики – кругом и шагом марш отсюда…»
Лицо Рульфа вдруг стало злым и отчетливым, видным до каждой
морщинки.
– Жаль, милорд Сварог. Я полагал вас умным человеком.
Оставить вас в покое, сказали вы? В покое? Что ж, хозяин предоставит вам покой.
Постоянный покой. Без движения и звука. Вечный покой…
– Это часть послания или твой собственный постскриптум,
тварь?! – громко осведомился Сварог.
Фигура Рульфа заколебалась, потеряла четкие очертания, стала
расплываться, как отражение в потревоженной воде…
– Берегитесь, милорд, – донесся ниоткуда шелест.
– Да подите вы все к черту, – проворчал Сварог,
упал на бок и натянул камзол на голову.
Он еще слышал, как рывком проснулся Олес, завозился
обалдело, засуетился:
– Ай-ай-ай, хреново-то как, уснули-с, наша светлость,
надо же… – и принялся подбрасывать сучья в костер.
А потом, вот удивительно, сон сморил и Сварога.
Когда молодой князь разбудил его, уже рассвело. Граф Гэйр с
десантным шиком вскочил на ноги – одним рывком, без помощи рук. Потянулся и
услышал:
– Это же Феррунианская гряда! Вы понимаете, о чем я?
Сварог вдохнул прохладный и свежий, первый воздух нового дня
(был – не был ночной посланник?), с силой выдохнул, ощутил, что окончательно
проснулся, и честно сознался:
– Не-а.
– Посмотрите, – отставной суб-генерал вытянул руку
в сторону гор. – Перевал Ящера! Ни с чем не спутаешь.
Сварог посмотрел, как просили. Верхушки гор, самые высокие,
накрыты шапками снега, в самом деле похоже на спину великанского ящера.
– Очень хорошо, – сказал Сварог, разминая плечи.
Ныли ушибы и саднили порезы. Синяки и царапины покрывали и лицо отставного
вояки. Вчерашняя ночь красоты и здоровья не принесла никому. – Значит,
сумеем определиться по месту…
– Этого никак не может быть, – присоединился к ним
Рошаль. – Никак! – твердо заявил он, поднявшись с тряпичной подстилки
у костра. Или его разбудили голоса, или он вовсе не спал.
– Вообще-то быть такого не может, но это точно перевал
Ящера, – ответил Пэвер на реплику Рошаля, но на него самого не глядя. Вряд
ли подданный князя Саутара мог испытывать добрые чувства к начальнику охранного
отделения.
– Вы хоть представляете, где находится Феррунианская
гряда?! – громко воскликнул Гор Рошаль.
– Т-с-с, – приложил палец к губам Сварог. –
Некоторые еще спят.
– Уж я-то представляю! – зло и тоже громко
заговорил Пэвер, приняв при этом важную позу. – Я командовал в Озерную
войну Ардавским пехотным полком. Прижал к гряде отступающих мятежников, где их
и разбил.
Рошаль приготовился горячо возразить, но Сварог успел
помешать.
– Так, стоп! Отойдем. – Он увлек спорщиков за
собой, подальше от костра. – Сперва я сварганю кофе себе (хотите – и вам),
выкурю сигаретку, а за ней…
Перебив графа Гэйра, Пэвер с жаром продолжил спор на ходу:
– Даже если б еще где-то имелся точь-в-точь такой же
перевал, я б ни на кайм не усомнился, что нахожусь у подножья Феррунианской
гряды. Вот! А на это что вы скажете? – Отставной генерал с неподходящей
для его комплекции прытью метнулся к ближайшему валуну, присел, стал по-собачьи
отбрасывать землю, что-то выдернул, зажал в пальцах и с торжествующим видом
вернулся к Сварогу и Рошалю. – Бледный вереск, – сказал он и протянул
графу Гэйру крохотный тускло-белый пучок. – Мы давили его и смазывали его
соком раны. Как этот вереск, не помогают даже дорогие гидернийские эликсиры.
Здесь особый климат, мастер Сварог. Бледный вереск растет только к кузу
[13]
от Феррунианских гор и больше нигде на Атаре.
Сварог безропотно принял растение, понюхал его, пожал
плечами.
– Разрешите, – выказывая нетерпение, протянул руку
Рошаль. Получив знаменитый вереск, сдавил белесые ростки пальцами, выжал сок
(до Сварога донесло сильный запах жженой резины), лизнул.
– Хм, интересно…
Тем временем Пэвер переключился на другую тему:
– Я дотронулся до камня. Внизу он теплый. То есть даже
очень теплый. С чего бы это?
– Так, давайте по порядку. – Сварог не вытерпел и
закурил на пустой желудок. – Пункт первый. Горы. Может быть, кто-нибудь из
вас соизволит объяснить бедному графу существо горного вопроса?
Объяснять вызвался Пэвер:
– Феррунианская гряда тянется от кузских границ Бадры,
служит границей Тоуранта и Запретных Земель и выходит к кузскому побережью
Атара…
Объяснение подхватил Рошаль:
– А мы попали в бурю возле Пангерта. Между Пангертом и
ближайшими отрогами Ферруниан восемьсот – восемьсот! – кабелотов. Мы никак
не могли оказаться здесь.
– И тем не менее! Хотя по эту сторону перевала мне
бывать не доводилось, я готов драться с вами любым оружием по вашему выбору,
если это не Феррунианская гряда!
– Брэк, господа! – срочно вмешался Сварог,
дискуссионную машину заносило на опасном повороте. – Есть такое место,
Япония называется, подальше ваших гор будет. Вы о нем знать не ведаете, но,
несмотря на это, оно существует, и населяющие его люди в подобных случаях
обязательно объявляют передышку. Чтобы успокоиться, все взвесить, обмозговать,
заглянуть внутрь себя. Потому что эмоции заволакивают рассудок, как давеча тучи
наш дирижабль, и с рассудком может случиться то же самое, что с нами. Итак, я
делаю кофе. И пока пьем кофе, мы молчим, мы думаем, мы заглядываем внутрь себя.
Кстати, некоторых здорово успокаивает медленный счет до ста.
До ста Сварог не считал, потягивая кофе. Он даже о спорных
горах не размышлял. Он думал о тишине. Сначала о ночной. Да, своим падением на
головы они переполошили округу, разогнали всех по щелям и норам. Но мало-помалу
обитатели предгорья, всякая звериная мелочь должны же были отходить да оживать!
А Сварог так и не услышал ни единого звука из репертуара ночных зверьков.
Обычно они копошатся, воют, ухают, скребутся. И совершенно не было мошкары,
которую должно было бы влечь на пламя костра. Не ползали по траве муравьи…
Могильная тишина, если не считать их, людских звуков, сопровождала и рассвет. А
где, скажите на милость, пернатая братия, всякие там утренние песни жаворонков?
При этом округа, если не обращать внимания на вкрапления в пейзаж обломков
«Парящего рихара», выглядела очень даже симпатично: живописно нависают горы,
набухла янтарем роса на стеблях и листьях, видимость в идеально прозрачном
воздухе на много кабелотов вдаль. Где ж ты, зверье мое? Сварог включил «третий
глаз». Опа! А это что за шуточки?
