— Ходил. — Тяжело вздохнул Антон. — Пять классов закончил. Только последний год пропустил… Нет учебников у меня, да и одежда…
— Ясно. Ну, так что, останешься у меня? — Я была уверена в его ответе. Конечно, останется, никто по собственной воле не променяет нормальное жилье на грязную котельную.
— Нет, я не могу. — Решение далось Антону нелегко.
— Почему!? Я тебе не нравлюсь?
— Не в этом дело. Только у меня тоже обязательства есть.
— Какие? Санек в больнице…
— Кузя без меня зачахнет. — Солидно ответил Оська. — Гришка его прогонит сразу и кормить уж точно не станет, а он сам еду не умеет добывать, люди его боятся, камнями швыряются.
— Кузя, я так понимаю, собака?
— Пес.
— Порода какая?
— Откуда мне знать… Крупная. — Печально ответил парнишка. — Он, как и я, тоже домашним был раньше, только его выгнали… Говорят, у ребенка аллергия на шерсть. Как будто не знали они этого раньше. Ихнему ребенку лет восемь уже.
— Бывает всяко…
— Ага. — Проворчал Антон. — Ну, выставили за дверь, так хоть бы кормили. Они его в лес завезли и бросили. Он, представляешь, вернулся, дорогу как то нашел и опять к их двери… А они, падлы, его палкой… Он потом уж боялся близко подходить, во дворе все лежал. Отощал по страшному. Еле-еле я его приручил. Есть заставил… Если и я его предам, он точно уже никому не поверит… Так что, сама понимаешь, не могу я остаться. — С сожалением повторил он.
— Очень крупная? — Задумчиво спросила я.
Антон с надеждой посмотрел мне в глаза, но ответил честно.
— Очень. Особенно для твоей квартиры. Ты из-за меня и то на полу спала…
— Да это то ничего, раскладушку купим… Ладно. — Решилась я. — Пойдем что ли, посмотрим на твоего друга.
Далеко идти не пришлось. Кузя сидел у песочницы прямо в нашем дворе.
— Молодец! — Довольно похвалил его Оська. — Видишь, какой умный! Нашел и терпеливо сидит ждет. — Мальчик достал из пакета, приготовленный для пса хлеб.
Я стояла в некотором замешательстве. Кузя оказался мраморным догом, килограммов этак на семьдесят весом. Он быстро и аккуратно съел, принесенные Антоном пол батона и деликатно отошел в сторону.
— Ну как? — Осторожно поинтересовался мальчик.
— Хорошо, что он гладкошерстный, грязи меньше будет. — Антон в восторге прыгнул мне на шею. Не сразу поняв суть происходящего Кузя, угрожающе зарычал…
— Молчи, глупый! — Засмеялся Оська и подтащил пса ко мне. — Знакомься, это Светлана. Лапу дай. — Кузя послушно протянул мне лапу. — Будешь ее защищать и слушаться. Понял?
— Да уж. Похоже, защита мне не помешает. — Согласилась я. — Как бы нам выяснить, что за парни таскаются за мной следом?
— Ты правда что ли не знаешь? Я потолкую с пацанами, может кто что расскажет… А вообще с Кузей тебе нечего бояться. Теперь ты под нашим покровительством. Значит, все путем будет. — Солидно произнес он.
ГЛАВА 3
Санек оказался совершенно не таким, как я себе представляла. Я ожидала увидеть пожилого мужика алкоголического вида, передо мной же лежал рыжий лопоухий парень, на вид ему нельзя было дать больше двадцати пяти лет, хотя, судя по возрасту его сына, Александру где то в районе тридцати. Когда я вошла в палату, он даже голову не повернул в мою сторону, вероятно, совершенно никого не ждал.
— Куликов Александр Викторович, кто будет? — Нерешительно поинтересовалась я. Я никак не ожидала, что палата будет такой огромной. Со всех сторон меня облепили любопытные взгляды, откровенно скучающие на больничных койках мужики рады были любому развлечению. Возможно, они были уже наслышаны о стерве и мегере, жене Санька, и приняли меня за нее. Как бы то ни было, я почувствовала себя крайне неуверенно под этими любопытными взорами. Судя по тому, как все дружно повернули головы в ответ на мой вопрос, я поняла, что парнишка у окна и есть искомый Александр Викторович. Я подошла и присела на краешек кровати. Стулья, судя по всему, в этой палате предусмотрены не были. Обитатели соседних коек в едином порыве придвинулись как можно ближе к нам, мне даже показалось, что палата как-то сузилась, и стало подозрительно тихо. Даже на самой дальней кровати мужики замерли с картами в руках, позабыв на время об игре.
— А еще язык поворачивается про женщин говорить, что мы любопытные… — Как бы между прочим обронила я, вытаскивая фрукты из пакета. Больные смущенно засопели, но к своим делам возвращаться не спешили.
— Ты кто? — Хмуро поинтересовался Санек. — Из собеса что ли?
— Размечтался! Нужен ты собесу, как собаке пятая коленка. Меня друзья твои послали, самих то не пускают…
— Оська с Кузей? — Улыбнулся парень.
— Как это ты так сразу догадался? — Искренне удивилась я.
— Так Антон каждое утро голосит под окнами. Я встать не могу, но уши слава богу в порядке, и Кузин лай ни с чем не спутаешь. А ты кем Антону приходишься? Неужто парнишка наконец то родственников нашел? — В его голосе слышалась такая забота и участие, что я сразу поняла, почему Оська несколько раз назвал Санька «огромной души человек». Странно, за что гоняет жена такого милого парня? Наверное, и правда, стерва.
— Можно и так сказать. Я ему не родственница, но всерьез собираюсь заняться судьбой этого мальчика. Кстати, меня прислали не только Антон с Кузей. Там в больничном парке сидит еще один мальчик — Олег. Он тоже приходит почти каждый день, только кричать стесняется. Странные какие то порядки в этой больнице, как мы не уговаривали, отказываются детей пропускать…
— Олежка тоже тут? — Растрогался Александр. — Как это его Маша отпустила?
— Насколько я поняла, она не особо в курсе… — По тому, как расстроился парень, я поняла, он надеялся на что то другое. Вот чудно, неужели он эту Машу так любит, что готов все ей прощать? Ей то похоже плевать на мужа… — Вот тебе сын прислал письмо и рисунки какие то.
— Он у меня в школе искусств занимается. Я сам его туда устроил. — С гордостью сообщил мне и соседям, внимательно прислушивающимся к разговору, Санек. — Говорят, талант у него. — И он стал показывать всем рисунки, присланные Олегом.
— Ну что же, поправляйся. Мы тебя еще навестим. Если хочешь, тоже напиши сыну пару слов, я передам. — Со всех сторон сразу потянулись ручки и листы бумаги. Пока Санек писал записку, я смотрела на него и удивлялась, как все таки много значит для человека внимание его близких. Признаться, идя сюда, я не совсем осознавала, зачем это нужно. Ну фрукты передать… Но глядя на посветлевшее и еще больше помолодевшее лицо Александра, я поняла, как прав был Антон, каждый день напоминавший другу, что его помнят и ждут.
Мальчишки топтались у входа.
— Ну, как он? — Накинулись на меня оба.
