— Извини, Пат. — Ответила я. — Со всеми неожиданно свалившимися мне на плечи проблемами я совершенно забыла про твоего Колю. Обещаю, завтра или в крайнем случае после завтра займемся поисками. Согласна еще немного подождать? — Патрисия с улыбкой кивнула.
В квартире Дианы никакого особенно сильного беспорядка мы не обнаружили, уборка комнатам, безусловно, требовалась, но совсем не такая глобальная, как я ожидала по отзывам Юли. Только в огромной ванной комнате, куда я заглянула с большой неохотой, действительно, царил настоящий разгром. Хотя крови на полу и стенах было неожиданно мало, видимо благодаря потопу, который прошлой ночью спас Диане жизнь.
— Проходи, раз уж вызвалась помогать. — Сказала я Патрисии, видя, что пока я провожу беглый осмотр квартиры, она так и топчется у входа, сжимая в руках свою сумочку и не решаясь без приглашения пройти внутрь.
— А зачем мы вообще сюда пришли? — Робко спросила девушка, от волнения снова переходя на родной французский язык. — Убираться?
— Не совсем. — Задумчиво ответила я. — Но и прибраться, я думаю, тоже придется. Я планирую сегодня, в крайнем случае завтра перебраться сюда жить, пока Диана не пойдет на поправку… Не понравился мне утренний разговор с Юлей… Но сначала нам нужно тщательно осмотреть все ящики и пролистать все имеющиеся в квартире документы. Хорошо хоть сейфом обзавестись подруга не догадалась, а то фиг бы мы его открыли, не зная ни кода, ни пароля.
— А что мы должны найти?
— Документы, касающиеся Дианиной дочери, живущей во Франции, переписку с муниципалитетом Руана, фотографии девочки, и еще желательно обнаружить адрес, или хотя бы телефон ее брата, Михаила. Давай я начну с кабинета, а ты иди в спальню, все бумаги, которые сможешь найти, приноси сюда, тут и разберемся, что к чему. Хорошо? — Патрисия молча кивнула и направилась в комнату.
Координаты Михаила я нашла довольно быстро, прямо в телефонной книжке, которая спокойно лежала на тумбочке в кабинете, я набрала номер Петра и сразу же продиктовала адрес Дианиного брата в Петербурге. Так же быстро в одном из ящиков массивного письменного стола обнаружилась папка с документами, охватывающими всю восемнадцатилетнюю жизнь ее дочери, Натали Линдер. Не было только альбома с фотографиями девочки. Закончив осмотр кабинета, я отправилась в спальню, надеясь найти фотографии там, в одной из прикроватных тумбочек Дианы. Она не раз говорила мне, что часто рассматривает снимки перед сном, лежа в кровати и мечтая, о том, как когда-нибудь все таки произойдет ее встреча с дочерью, как она обнимет ее и крепко-крепко прижмет к себе.
В спальне я застала Патриссию, изумленно застывшую у распахнутых дверок одного из Дианиных шкафов. Он был набит детскими платьицами всевозможных размеров от самых маленьких до вполне взрослых нарядов на девочку-подростка. На дне шкафа, и на полках пестрели мишки, матрешки, куклы в ярких шелковых одеждах.
— Вы, вроде, сказали, что у Вашей подруги дочь во Франции… У нее что есть еще одна девочка? — С удивлением обернулась, услышав мои шаги Пат.
— Да, нет, к сожалению. — Со вздохом сказала я, беря в руки мягкого белого зайца. — Это очень печальная история… Диана видела свою девочку несколько раз, ее разлучили с ребенком, когда Натали было всего год, и с тех пор жизнь матери превратилась в кошмар. Она всю себя практически посвятила борьбе за возвращение дочери. Иногда мне даже казалось, что она от горя потихоньку сходит с ума. Особенно, когда смотрела на этот вот шкаф. Диана покупала наряды и игрушки для Натали с таким увлечением, как будто забывала на время, что ее вовсе нет рядом и носить эти платья будет некому. А может, она просто надеялась, что ей все же позволят забрать девочку и постоянно готовилась к встрече с ней… Не знаю… У меня до сих пор слезы на глаза наворачиваются при взгляде на этих зайцев и медведей…
— А почему ей не позволили воспитывать дочку? Это Давид, отец Натали запретил? Или Изабель? Но ведь она могла их не слушать… — Тихо спросила Патрисия, как завороженная глядя на зайца в моих руках.
— Их то могла, — вздохнула я. — Но у вас во Франции законы на этот счет очень строгие. Нужно много сил и времени, чтобы все препоны обойти. Мало у кого выдержки хватает на это. Но Диана смогла, она победила упертое французское законодательство. Ей в конце концов разрешили. Через семь лет она добилась разрешения вывезти девочку в Россию, но Натали не захотела жить со своей матерью… Ладно. Все это в прошлом. Натали Линдер теперь восемнадцать лет, и она, я думаю, ни в чьей заботе уже не нуждается. Если отец и мачеха не запудрили ей окончательно мозги ненавистью к родной матери, то рано или поздно она все же приедет хотя бы для того, чтобы познакомится с самым родным и любящим человеком на свете. А если нет, так тут уж ничего не поделаешь. Значит, такая у Дианы судьба, состариться в одиночестве… Ты тут нигде такой небольшой альбомчик с фотографиями не видела? Из темно-зеленой кожи… Ты слышишь меня, Патрисия? — Окликнула я, заметив, что девушка думает о чем то своем.
— Да-да, я слышу. — Встрепенулась она. — Я в этой комнате везде посмотрела, но не видела вообще ни одной фотографии…
— Ну, тогда пойдем искать дальше.
К моему удивлению, мы не смогли найти в квартире не только темно-зеленого альбомчика с фотографиями Натали, но и никакого другого, кроме огромного портрета Дианы над камином в гостиной. Я точно знала, что у подруги имеется множество кадров с различных приемов и дружеских вечеринок, мы не раз и не два перебирали их скучными зимними вечерами, сидя у камина. Куда она могла их спрятать? Не могла же она их просто взять и выбросить или уничтожить… Потратив на поиски еще полчаса, я окончательно убедилась, что они совершенно бесполезны, взяла из кабинета папку с документами и поехала в больницу к Диане. Патрисия осталась готовить квартиру к переезду.
ГЛАВА 9
Остановившись на светофоре, я вдруг совершенно неожиданно для себя на автобусной остановке увидела знакомую фигуру. Доктор Тихомиров курил, внимательно всматриваясь в подъезжающий автолайн, который стоял на светофоре прямо передо мной. Дождавшись зеленого света, автобус, так и не остановившись, проехал мимо. Я тихонько нажала на газ, и моя машина медленно тронулась к остановке. Приблизившись почти вплотную, я коротко посигналила. Тихомиров оглянулся и, ничего не увидев сквозь тонированные стекла, с видимой досадой пожал плечами и снова уставился на дорогу позади меня. Проехав еще несколько метров, я включила аварийку, заглушила мотор и вышла из машины. Мельком взглянув в мою сторону, Тихомиров вежливо поздоровался.
— Я почему то так и подумал, что это Вы, Елизавета Анатольевна. Едете подругу проведать? К сожалению, порадовать Вас пока не чем. Никаких изменений в состоянии Городецкой не наблюдается. Но я надеюсь на положительную динамику…
Честно сказать, я слегка удивилась, услышав, что этот хмурый и неприветливый доктор потрудился запомнить не только мою внешность, но даже и имя вместе с отчеством.
— Здравствуйте, Денис Алексеевич. Я рада услышать от вас хоть сколько-нибудь оптимистический прогноз.
