"Если ты одна с ребенком, без копейки денег – не гордись. Веди себя немного поскромнее".
Они считали, что в Марусином тяжелом положении необходимо быть усталой, жалкой и зависимой. Еще лучше – больной, с расстроенными нервами. Тогда бы наши женщины ей посочувствовали. И даже, я не сомневаюсь, помогли бы.
А так? Раз слишком гордая, то пусть сама выкручивается… В общем:
"Хочешь, чтоб я тебя жалела? Дай сначала насладиться твоим унижением!"
Маруся не производила впечатления забитой и униженной. Быстро начала водить машину. (Рафа поменял облезлый "бьюик" на высокий джип".) Довольно часто появлялась в русских магазинах. Покупала дорогую рыбу, буженину, черную икру. Хотя я все еще не мог понять, чем Рафа занимается. Не говоря о Мусе…
Сто раз я убеждался – бедность качество врожденное. Богатство тоже. Каждый выбирает то, что ему больше нравится. И как ни странно, многие предпочитают бедность. Рафаэль и Муся предпочли богатство.
Рафа был похож на избалованного сына Аристотеля Онассиса. Он вел себя как человек без денег, но защищенный папиными миллиардами. Он брал взаймы где только можно. Оформлял кредитные бумаги. Раздавал финансовые обязательства. Он кутил. Последствия его не волновали.
Сначала Муся нервничала, а затем привыкла. Америка – богатая страна. Кому-то надо жить в этой стране без огорчений и забот?!..
Вот так они и жили.
Общество могло простить им что угодно: тунеядство, вымогательство, наркотики. Короче – все, за исключением беспечности.
Косая Фрида возмущалась:
– Так и я ведь заведу себе какого-нибудь Чиполлино!..
Наши интеллектуалы высказались следующим образом. Зарецкий говорил:
– Взгляните-ка на этого латиноамериканца. На его суставы и ушные раковины. Перед нами характерный тип латентно-дискурсоидного моносексопата. А теперь взгляните на Марию Федоровну. На ее живот и тазовые кости. Это же типичный случай релевантно-мифизированного полисексуалитета… Короче говоря, они не пара…
Лемкус опускал глаза:
– Бог есть любовь!..
Правозащитник Караваев восклицал, жестикулируя:
– Безнравственно и стыдно предаваться адюльтеру, когда вся хельсинкская группа за решеткой! Ему печально вторил издатель Друкер:
– Отдаться человеку, который путает Толстого с Достоевским!.. Я лично этого не понимаю…
Аркаша Лернер с некоторой грустью повторял:
– Красивых баб всегда уводят наглые грузины… Что?.. Испанец?.. Это, в принципе, одно и то же… Владелец магазина Зяма Пивоваров рассуждал, как настоящий бизнесмен:
– Не пропадать же дефицитному товару…
Евсей Рубинчик, будучи в душе художником, отметил:
– Смотрятся они неплохо. Хотелось бы мне их запечатлеть форматом восемь на двенадцать…
Баранов, Еселевский и Перцович ограничились довольно легкомысленными шутками. Перцович, в частности, сказал Марусе:
– Ты, Мусенька, друзей не забывай. Ты, если будешь замуж выходить, усынови меня. А то уже нет сил крутить баранку в шестьдесят четыре года…
Не то чтобы я подружился с Рафаэлем. Для этого мы были слишком разными людьми. Хотя встречаться приходилось нам довольно часто. Такой у нас район.
Допустим, вы разыскиваете кого-то. Адрес узнавать совсем не обязательно. Гуляйте по централь– ной улице. Купите банку пива. Съешьте порцию мороженого. Выкурите сигарету. И неизбежно встретите того, кого разыскиваете. Как минимум, получите любую информацию о нем. И главным образом – порочащую…
Маруся раза три устраивала вечеринки. Пригла– шала нас с женой. Готовила домашние пельмени. Воспитывала Рафу:
– Не кури! Поменьше ешь! А главное, поменьше разговаривай! Учти, что ты здесь самый глупый.
Рафаэль не обижался. Он, действительно, часа– ми говорил. И, в основном, про то, как стать миллионером. Строил планы быстрого обогащения.
Планировал издание съедобных детских книг. Затем вынашивал проект съедобных шахмат. Наконец, пришел к волнующей идее съедобных дамских трусиков.
Его смущало лишь отсутствие начальных капиталов.
– Можно, – говорил он, – попросить у братьев. Они мне доверяют полностью. Достаточно снять трубку…
– Братья не дадут, – вставляла Муся. – И ты прекрасно это знаешь. Они не идиоты.
– Не дадут, – охотно соглашался Рафа, – это правда. Но попросить я хоть сейчас могу. Не веришь?..
Будучи американцем, он всей душой мечтал раз– богатеть. Но будучи еще и революционером, он мечтал добиться справедливости.
Маруся говорила:
– Шел бы ты работать, как все люди. Рафа твердо возражал:
– Пускай работают дантисты, богачи и адвокаты.
Логика в его речах отсутствовала.
Однажды я сидел у Муси. Рафа прибежал откуда-то взволнованный и бледный. Закричал с порога:
– Гениальная идея! Принесет нам три миллиона долларов! Успех на сто процентов гарантируется. Никакого риска. Через три недели мы открываем фабрику искусственных сосков!
– Чего? – спросила Муся.
– Искусственных сосков!
– Не понял, – говорю. – Каких сосков?
– Обыкновенных, дамских.
И Рафа ткнул себя корявым пальцем в грудь.
– Все очень просто. Посмотри на женщин. Особенно тех, что помоложе. Они же все без лиф– чиков разгуливают. Чтобы сквозь одежду все это просвечивало. Ты заметил?
– Допустим, – говорю.
– Я долго наблюдал и вдруг… – Поменьше иаблюдай, – успела вставить Муся.
– Я долго наблюдал, и вдруг меня сегодня осенило. Все это хорошо для молодых. А кто постарше, тем обидно. Им тоже хочется, чтоб все просвечивало. И чтоб при этом. совершенно не болталось. И я придумал, – Рафа торжествующе возвысил голос, – как этого добиться.
– Ну?
– Прошу внимания. Старуха надевает лифчик. Прикрепляет к лифчику резиновый сосок. Затем натягивает кофту. "
– Ну и что?
– А то, что все просвечивает и совершенно не болтается.
– И ты намерен эту гадость продавать? – спросила Муся.
– В неограниченном количестве. Ведь это же иллюзия! Я буду торговать иллюзиями по сорок центов штука. И заработаю на этом миллионы. Потому что самый ходовой товар в Америке – иллюзия… Осталось раздобыть начальный капитал. Примерно тысяч двадцать…
– Он сумасшедший, – говорила Муся, – крейзи! Это факт. Но к Левке он действительно привязан. Он ему игрушки покупает. Ходит с ним в бассейн. Недавно рыбу ездили ловить. Он с Левушкой как равный в плане интеллекта. А может. Лева даже поумнее…
