— Отвезешь?
— Поехали.
— Идея в том, чтобы ты отказался и отстал.
— А я говорю — поехали.
— Зайчик, к врачу нужно сначала записаться. Нельзя же просто прийти без приглашения.
— Тогда я вызываю «скорую».
— Господи ты боже! — Он совсем расстроился. — Да берись уже за коробку. — Он согнулся от кашля. Рука, которой он прикрывал рот, была вся в крови.
Я снял трубку с телефона в столовой и успел набрать две цифры — 9 и 1. Макгрет дохромал до меня и вырвал трубку из рук. Просто удивительно, откуда только силы взялись, вроде только что помирал. К тому же старик знал, что я не стану с ним драться. Он и так на ладан дышал. Макгрет сунул трубку в карман халата и ткнул пальцем в коробку.
Я размышлял, звонить ли с мобильного. Макгрет, скорее всего, и его конфискует или в окошко выбросит. Я решил подождать пару минут. Пусть успокоится. Взял коробку и отнес в столовую.
— Садись, — велел он.
Я сел. Мы молча принялись раскладывать бумаги. Из носа у него капало, и я дал ему салфетку. Он высморкался и швырнул салфетку на пол. На кого он сердился, на меня или на свое состояние, бог его знает.
— Я звонил Ричу Сото насчет убийств, — сказал Макгрет.
Рич Сото должен был поискать для него похожие случаи. Макгрет последнее время считал, что убийца из Квинса не ограничился пятью мальчишками. И что, если покопаться, можно найти еще похожие случаи, а там, глядишь, информации побольше будет. Вдруг подозреваемый какой. А то кто-то уже и сидит за это.
— Ну и?…
— Он просматривает дела. Говорит, будет недели две копаться и чтоб мы особо не надеялись.
— Ладно, не будем.
Он закрыл глаза. Было видно, как его измотала наша борьба.
— Ли. — Я взял его за руку. Теплую и хрупкую. — Давай не будем сегодня работать.
Он кивнул.
— Хочешь прилечь?
Он снова кивнул. Я отвел его в заднюю комнату и устроил в качалке.
— Включить телевизор?
Нет, он не хотел телевизор.
— Воды принести?
И воды он не хотел.
— Ты как, ничего? Жить будешь?
Он пообещал.
— У тебя еда есть? Саманта приедет?
— Завтра.
— А сегодня ты что делать будешь? — Я топнул ногой. — Ли! Что у тебя на ужин?
— На хуй ужин.
— Хочешь, косяк сверну?
Он хотел.
Я пошел на кухню, нашел пакет с травой и папиросную бумагу. Косяков я не забивал давно, так что весь пол оказался усыпан крошками. Немного порывшись в ящиках, я разыскал зажигалку и отнес Макгрету его лекарство.
— Спасибо. — Он попытался нащупать пепельницу, стоявшую на другом конце комнаты.
Я принес пепельницу и стал смотреть, как он затягивается.
— Есть не хочешь?
Он засмеялся. Скорее даже засвистел, как дырявый шарик.
— Я позвоню Саманте и попрошу ее приехать.
— Не надо.
Я промолчал. Подождал, пока он закроет глаза. Дыхание стало ровнее. Я вышел в соседнюю комнату, позвонил и рассказал, что случилось.
— Сейчас приеду, — ответила Саманта.
Я вернулся, Макгрет улыбался.
— Ты упрямый как осел.
— А что ты хотел, чтоб я сделал?
— Домой езжай.
— Фигу.
— Вали отсюда.
Я сел на пол у его ног и стал ждать.
Саманте из Бороу-Хилл ехать и ехать. Может, все-таки в «скорую» позвонить? Я не позвонил. Макгрету вроде было получше. Он перестал кашлять. Если старик проснется в машине «скорой помощи», он такого удара по самолюбию не вынесет. Он хотел остаться дома. Хотел сам решать, что ему делать. Надо уважать желания других.
К тому моменту, как приехала Саманта, Макгрет уже вовсю храпел. Он постарел лет на двадцать. Она устало улыбнулась и прошептала «спасибо». Я кивнул и двинулся на выход.
Макгрет пробормотал мне вдогонку:
— На той неделе поработаем.
Мы с Самантой переглянулись.
— На той неделе я в Майами еду. Ты помнишь?
Макгрет вяло кивнул:
— Счастливого пути.
— Это ненадолго, — ответил я. — Скоро вернусь, и мы закончим.
Глава десятая
Первая выставка Виктора Крейка закрылась на следующий день. Я очень расстроился, когда сняли картины, хотя и подумал с облегчением, что теперь художнику не на что жаловаться. Он сказал СТОП — и я все убрал. Но поводов с удовольствием приходить с утра на работу у меня стало меньше.
За три дня до отъезда в Майами я организовал перевозку центральной панели Кевину Холлистеру. Он жил в полутора часах езды от города в собственном доме. Саффолк, недешевое место. И похоже, Холлистер скупил весь район оптом. Буколические виды (покосившееся здание почты, старые разваливающиеся фермы, серо-голубые луга) казались частью ландшафтного дизайна. Их словно поместили туда для аутентичности. Я решил проследить за доставкой картин и лично разместить их в доме, а заодно поздороваться с хозяином, ужасно довольным, кстати, своей покупкой.
По его просьбе я нанял бронированную машину. По мне, так это было как-то чересчур, но Мэрилин сказала, что я повезу не только рисунки Крейка, но и несколько десятков других предметов искусства, которые Холлистер у нее купил.
— Ну и сколько там всего?
— Миллионов на одиннадцать, — ответила Мэрилин. — Примерно.
Да, по сравнению с этим мои продажи как-то не впечатляли.
— Ты ведь еще не бывал у него дома?
— Нет.
— Зайка, ты такого в жизни не видал.
— А ты не поедешь?
— Нет. У мальчишек должна быть возможность пообщаться без дам. Поболтаете, подружитесь.
Учитывая, в каком доме я вырос, произвести на меня впечатление было непросто. Мы проехали пост охраны (проверка документов и металлоискатель) и увидели неоклассический ужас. Железный забор, монументальные ворота чугунного литья (с завитушками). Мою голубую кровь это все не взволновало. Дом был большой, но чудовищно безвкусный, храм нувориша, наверняка под завязку набитый кошмарными статуями, а на окнах небось плюшевые шторы. Странно, что Мэрилин меня не предупредила.
— Охренеть! — с чувством сказал водитель. Он аж поперхнулся, увидев длинную суставчатую конструкцию, — это у Холлистера был гараж. Перед воротами техники перебирали моторы «феррари» и «доджа мэйфер». Я насчитал еще восемь ворот в гараже, прямо как на пожарной станции.
