– Рада, – буркнула Оксана Тарасовна, и физиономия у нее стала такой кислой, что хоть чай с ней пей вместо лимона. – Я просто счастлива выполнять ваши поручения, дорогая! Если надо куда сбегать, или кого убить, или еще парочку моих девочек в больницу отправить – вы не стесняйтесь!
Киевская ведьма мрачно зыркнула на Оксану Тарасовну из-под полуопущенных ресниц – и та замолчала, точно ей в рот вогнали кляп, отступила на шаг, и лицо ее залила меловая бледность.
– Вы все тут такие шустрые! – сквозь зубы процедила Ганна Николаевна. – Та ро́бленная добежала чуть не до самого твоего дома и привлекла твое внимание раньше времени. Потом твоя подружка с ее излишней сообразительностью, здухач ваш… А ты сама? – киевская ведьма поглядела на нее возмущенно, как завуч, отчитывающий за беготню в коридорах. – Спиридоша давно должен был с тобой справиться, но вокруг крутилось слишком много мальчиков, и к тому же ты умудрилась призвать этого омерзительного ящера…
Покрывающий старое кладбище снег словно вздохнул.
– Сами вы… омерзительная! – отрезала Ирка и неохотно добавила: – А дракон очень даже ничего. – Хоть она и терпеть не может змиев, но следует быть справедливой.
Снег вздохнул снова.
– А терпеть не можешь – нечего призывать! – взвизгнула Ганна Николаевна. – Все равно не помогло – пусть не с первого, так с третьего раза я тебя достала, достала, достала! Ты мне попалась, попалась, попалась! – она чуть не приплясывала в снегу.
«Дама из комиссии министерства… Детский сад!» – подумала Ирка.
Киевская ведьма прекратила скакать и мрачно уставилась на Ирку.
– Богдан все равно догадается, – хрипло выдохнула та. – Вы уехали со мной… Он догадается! За Таньку он вас…
– Но ведь Оксаночка жарит такие изумительные котлетки! – лукаво косясь на свою спутницу, улыбнулась киевская ведьма. – С приправами… отсроченного действия.
И вот тут Ирка рванулась изо всех сил! Старое железо отчаянно заскрежетало.
– Я сказала – не смей! – провизжала Ганна Николаевна. – Я научу тебя слушаться старших!
Украшение стиснуло шею так, что Ирка почувствовала – сейчас потеряет сознание! И последним отчаянным усилием рванулась еще. Угол оградки с глухим чвяканьем вышел из земли.
– Спиридон! Где ты, ленивая скотина! – заверещала киевская ведьма.
Снег под ногами Ирки закрутился тугой воронкой, поднялся смерчем, качаясь на хвосте, как готовая к атаке змея. Сталь блеснула в кружении снега, и из глубины вынырнул широкий нож. Глаза-дырки и рот-щель проступили сквозь мельтешение снежинок.
Украшение на шее сжалось, как самый тугой из ошейников, и рывком запрокинуло ей голову, открывая горло.
– Сюда твой змей попасть не сможет! – издевательски выкрикнула Ганна Николаевна.
– Да я тут давно уже елку изображаю, – прошелестел насмешливый голос. – Думал, хвос-ст отморожу!
– Нету тут никакой ел… – киевская ведьма завертела головой, глянула вниз – и завопила!
24
Змей в помощь
Под ногами у Ганны Николаевны, словно детский рисунок на снегу, проступил силуэт дракона с распахнутыми крыльями. Снег взорвался – и, разметав Спиридона, как горсть снежинок, змей цвета стали взвился в воздух. Выпавший тесак воткнулся в землю рядом с Иркой. Гигантские крылья, точно крошки со стола, смахнули снег с могил, обнажая покосившиеся оградки и трухлявые кресты.
– А-а-а! – поднятая крыльями снежная метель швырнула киевскую ведьму оземь, прокатила и навалилась сверху, стремительно заметая ее в высокий сугроб.
– Я ж говорила – как в кино! – пробормотала Оксана Тарасовна, ныряя под прикрытие могил.
Змей взмыл над кладбищем – распростертые крылья заслонили луну. Гребень-корона поднялся над головой, гибкая шея изогнулась, наклоняясь к Ирке…
По белому снегу протянулась тень – ни хвоста, ни крыльев, ни гребня… Высокий тонкий парень сжимал в руке меч, похожий на изогнутый лунный серп.
Перед Иркой зависла громадная, но тонкая и изящная морда рептилии. Казалось, неподвижная щелястая пасть ехидно ухмыляется. Меж чешуйчатых губ выскользнул длинный раздвоенный язык и затрепетал у самого Иркиного лица. Тень мальчишки с лунном мечом удлинилась еще больше, и бесплотные серые руки обняли ее за плечи – Ирка могла поклясться, что чувствует холодное, как чешуя, прикосновение. Она судорожно вздрогнула и опустила голову, чтобы не глядеть в вертикальные зрачки…
На белом снегу возникла новая тень. Позади парня с лунным клинком появился кто-то высокий, широкоплечий – и пудовый кулак завис над головой меченосца.
– Сзади… – крикнула Ирка.
Змей стремительно кувырнулся в воздухе – окованный чешуей хвост едва не съездил Ирку по лицу. Громадный, плотно скатанный, как для снеговика, шар снега пронесся у самого краешка крыла и ухнул об землю. Подпрыгнул, совсем как мяч в спортзале, и – хлоп! хлоп! хлоп! – заскакал к Ирке. И точно как по мячу, змей хлестко ударил по нему хвостом. Снеговой ком разломился с хрустом и осыпался мелкой ледяной крошкой. Извиваясь, струйка поземки заскользила вдоль могил… и закрутилась вокруг воткнутого в землю ножа. С глухим чвяканьем Спиридонов тесак высвободился. Ирке в глаза ударила слепящая вспышка стали, и ледяной порыв ветра просвистел у самого горла…
Страшный рев обрушился из поднебесья… и сверху хлынул водопад. Бурлящая стена воды ухнула на старое кладбище, клокочущими пенными потоками растекаясь между могил, – под Иркиными ботинками расплескалась здоровенная лужа… а посреди этой лужи застыла ледяная глыба в человеческий рост. В бело-голубых потеках льда угадывались очертания широкоплечей фигуры. Там, где должно быть лицо, две пустые ямы пялились на кружащего в небе змея, а сбоку, как метла у снежной бабы, торчал примерзший нож.
Парящий над кладбищем змей торжествующе взревел…
– Берег… – снова попыталась закричать Ирка…
Из наметенного над Ганной Николаевной сугроба торчала рука – одна только рука с хищно скрюченными пальцами, – но Иркин крик обернулся глухим хрипом, проклятое украшение сжало шею намертво.
Сугроб разваливался. Фыркая и задыхаясь, киевская ведьма ворочалась в нем… Ледяная фигура посреди лужи пошла трещинами. Бело-голубой лед звучно лопнул и осыпался крошкой. Столб битого льда и темной воды стартовал со стремительностью ракеты земля-воздух – и вытянутый вперед нож вонзился в крыло парящего змея! Пустые дыры глаз проглянули сквозь сверкающий черно-голубой вихрь ледяных крошек и капель, и Спиридон рванул нож, разрезая перепонку. Раздался треск, точно вспороли туго натянутый холст.
Змий запрокинул длинную шею, едва не коснувшись гребем спины, – отчаянный вопль боли вырвался из пасти. Прикованная Ирка забилась с удвоенной силой – разбухшая от воды земля чавкала, хлюпала, но колья оградки никак не хотели вылезать.
Змей вскинул крылья – распоротая перепонка снялась с острия ножа. Воздух дрогнул, точно тысячи пастухов разом щелкнули бичами – змей ударил хвостом. Второй удар, третий… Спиридона в очередной раз разметало над кладбищем. Но крошки льда мгновенно собрались вместе, и сверкающий под луной ледяной вихрь ринулся в атаку.
