– Что-о? – Ирка аж подпрыгнула на спине змея. – Это в вашем змействе так меня называют?
– Как еще тебя называть, если его обратно в наш мир выкинуло, как через мясорубку пропущенного? А он мне, между прочим, приходился семиюродным дядей по кузену, – подумал и добавил: – Со стороны третьей головы.
– А остальным головам он что – не родственник? – невольно вырвалось у Ирки.
Змей выгнул шею и покосился желтым глазом на ее озадаченную физиономию. Пасть растянулась в ухмылке, а раздвоенный язык заплясал, как бешеный:
– Купи-илась… Ой, не могу, таки купилась! – горячая чешуйчатая шкура под ней задрожала – Ирка почувствовала себя верхом на закипающем чайнике. Змей хохотал.
Ничего себе перепадики настроения – то бесится, то веселится. Знакомо выглядит… Если бы не чугунные от усталости мозги… Если бы не страх за друзей – она непременно бы сообразила. Ладно, отложим, потом подумаем.
– А что, трехголовых змеев не бывает? – только чтоб унять веселье, от которого она вот-вот слетит на землю, крикнула Ирка.
Цели своей она достигла. Змей перестал смеяться сразу, моментально.
– Почему, бывают, – наконец глухо бросил он. – Когда из вашего мира в наш просачивается очередная гадость – вроде заклятий или химии какой, – рождаются трехголовые. Живут, правда, недолго. К счастью.
Ирка смутилась. Не объяснять же, что всякой химией и радиацией люди и себя травят – не хочется, чтоб в его вертикальных змейских глазах род людской выглядел не только подлым, но еще и… придурковатым!
– Ваши к нам тоже еще с древних времен… заползают! – наконец нашлась она – надо же, рассказы Оксаны Тарасовны пригодились. – Включая тебя!
– Опять тем же хвостом по тому же месту! – ощутимо распаляясь – шкура под Иркиными ладонями становилась все горячее и горячее, – рыкнул в ответ змей. – Так это ж ты меня вытянула! Плыву себе спокойно, своими делами занимаюсь – важными, между прочим! Вдруг мне в уши начинают бормотать, что меня, видите ли, «кличут», – как дернет, я и крылом взмахнуть не успел! И затянуло… – змей поперхнулся, скривился – не только мордой, но и шеей, и хвостом и выдохнул клуб горячего пара.
Ирка снова изо всех сил вцепилась в гребень, чтоб не грохнуться у него со спины:
– На синему мори, на чужому простори, лютый змей живе… – потерянно пробормотала она слова заклятья – того самого, что три дня назад произносили вместе с Танькой. Чтоб сделать приворотную воду!
– Вот именно! – отчеканил змей. – Я уже третий день гадаю, что тебе от меня надо – то ли клад со дна морского… то ли мой хвост к новогоднему столу. В копченом виде, – мрачно добавил он.
– Я змей не ем. Змеев тоже, – буркнула в ответ Ирка, смущенно водя пальцем по плотно прилегающим друг к другу серо-серебристым чешуйкам у него на спине. А красиво…
– Не-ет, ты просто влезаешь в очередные лягушечьи какашки, и мне приходится тебя спасать! Такой вот изощренный способ убийства очередного змея – ждешь, пока я угроблю себя сам!
– Мог не спасать! – возмутилась Ирка.
– А кто мне дорогу назад откроет? – змей заорал так, что с крыши, над которой они пролетали, сорвало лист железа и с грохотом швырнуло на мостовую. – Если бы мы сами, без помощи, могли возвращаться – Шеша[Шеша – мировой змей, поддерживающий Вселенную, держит в зубах свой хвост.] с два мы бы позволили вашим богатырям к нам со своими копьями лезть! – немного успокоившись, добавил он. – Раз – и домой! Не-ет, кто вызвал, тот и возвращает! Только сперва попользуется как следует – богатства там, власть… Что угодно для колдуна сделаешь, чтоб только из вашего мира выбраться, – меланхолично закончил он. – Туризм – это прекрасно, но навсегда у вас застревают только змеелузеры, которые в нормальном мире ни дворец построить, ни сокровищницу собрать не могут! Бомжуют тут по пещерам…
– Если бы я только знала, ты бы вылетел в свой змеиный мир моментально! – отчеканила Ирка. – Стоило только сказать!
– Ты что, меня и впрямь за трехголового держишь? – зарычал змей – под чешуйчатой шкурой точно камни перекатывались. – Намеков ты вроде как не понимаешь. Когда я в саду появился, орала как резаная – я, конечно, в такую чешуйню не очень поверил, но все вы, млеко… – он вдруг закашлялся, окутываясь паром, и хрипло закончил: – Все вы, местные, недоразвитые! Вдруг ты и правда не знаешь, что раз вызвала, можешь требовать за мою свободу что угодно?
– Раз я недоразвитая – какие претензии? – злобно поинтересовалась Ирка. – И когда это ты мне намеки делал – мы с тобой в первый раз разговариваем!
Змей вдруг нырнул в воздухе и сорвался в крутое пике. Ирка зажмурилась, чтобы не смотреть на стремительно несущуюся к ним асфальтовую полосу дороги, и вжалась лицом в гребень. Она не заорет, ну уж нет, он ее не заставит!
– Я из-за тебя чуть не сдох – вот какие претензии! – прошипел змей, окутываясь клубами горячего пара, как разъяренный чайник.
– Я не специально! Честное слово, я тебя сразу отправлю домой! Только долетим до Таньки!
– Танька – так Танька! – успокаиваясь и выравнивая полет, насмешливо согласился ее собеседник. – Значит, парень, который там внизу скачет на волке, тебя не интересует?
– Богдан! – нагибаясь со змеиной шеи, заверещала Ирка. – Богдан на Вовкулаке!
По дороге, прямо посредине проезжай части, тяжело обвисая, почти ложась на шею громадного серо-седого волка, скакал мальчишка с мечом за поясом и перевязанной головой. По белому бинту расплывалось кровавое пятно. Волк двигался неровными скачками, видно было, что ноша ему не по силам, но он упорно бежал.
– К ним, скорее! – колотя пятками по гладкой чешуе, завопила Ирка. – Их Оксана Тарасовна котлетами отравила!
– Интересно, она не в том кафе работает, где я вчера обедал? – прогудел змий, закладываясь на крыло. – Да не пинайся ты!
Ирка представила себе змея, горестно изучающего котлету по-киевски и горку едва теплых макарон, – нож-вилка в лапах, хвост аккуратными кольцами уложен под столом, крылья обвисли, на чешуйчатой морде выражение гастрономической печали… Как его в кафе пустили?!
Бегущий по дороге старый оборотень затормозил и пошел юзом, вкапываясь когтистыми лапами в асфальт. Едва не слетев у него со спины, Богдан судорожно вцепился в шерсть. Вздымая крыльями ветер, на разделительную полосу садился дракон! Увенчанная роскошным шипастым гребнем громадная голова вытянулась на длиннющей шее, и раздвоенный язык затрепетал у самого лица Богдана, точно примериваясь, какой он на вкус. Оборотень под ним попятился, отчаянно перебирая лапами, и жалобно заскулил.
«От такого не удерешь!» – отрешенно подумал Богдан.
Язык спрятался, и змей распахнул жаркую пасть…
– Нету никакого яда – ничего они не отравлены! – человеческим голосом проревел он, неожиданно обдавая Богдана запахом прохладной воды в сонном лесном озере, речной тины, чего-то соленого и свежего, как морской прибой…
