– Ну, это уж слишком, – сказал Адам, бледнея от гнева.
Но ей хотелось ранить его побольнее: он причинил ей боль, так пусть теперь страдает.
– А мне так не кажется! Ты ведь, выходит, ничуть не лучше других! У тебя даже не хватило порядочности, чтобы подумать о предохранении!
Адам побледнел.
– Триш… – робко начал он.
Она решительно взглянула на него. Хватит уже отговорок и извинений!
– Ты грязная крыса, Адам Фостер! – Потеряв самообладание, она схватила расческу и швырнула в него. Адам увернулся. – Убирайся! – Вне себя от стыда и гнева она вскочила и запустила в него зеркальце, которое вдребезги разлетелось, угодив в стену. Это лишь еще больше разозлило ее. – Вон!
Она схватила свою любимую картинку с морскими котиками. Но Адам успел крепко поймать ее за руку.
– Успокойся!
– Зачем? – Ее ярко-синие глаза яростно сверкали.
– Потому что так ты ничего не решишь. Нам нужно поговорить…
– Нет, – решительно заявила она. – Мне и так все ясно. Ты с самого начала хотел соблазнить меня. Для тебя это была всего лишь забава. Но для меня…
– Что? – перебил он.
– О, не льсти себя надеждой! Я имела в виду последствия, а не собиралась расхваливать твои приемы! Неужели ты не видишь, скольким людям, возможно, искалечил жизнь – себе, мне, Луизе, Тиму, бабушке? Ты повел себя крайне безответственно. Да, признаю, я тоже хороша. Не представляешь, до чего мне сейчас скверно! Зачем только мы вообще встретились!
В глазах Адама мелькнула боль. Видимо, ее слова здорово его задели. Некоторое время оба молчали. Он не пытался подойти к ней и успокоить, просто стоял, словно его пригвоздили к месту.
Потом повернулся и вышел, понуро опустив голову, как человек, у которого только что отняли последнюю надежду.
Жадно ловя каждый звук, доносившийся из его комнаты, Триш представляла себе, как он снимает промокшую одежду, переодевается в сухое, собирает вещи, идет на кухню, варит себе кофе… и, наконец, уходит. Она зажмурилась от острой боли в сердце. Уступив соблазну, она унизила свое достоинство. В какой-то мере это было даже справедливо. Она заслужила эту боль. Тому, что они совершили, нет и никогда не будет оправдания.
Идти на катер было еще слишком рано. Бросив чемодан на пристани, Адам быстро зашагал прочь. Он был страшно зол на самого себя, противоречивые чувства бушевали в нем. Он шел по песчаному побережью, пока не запыхался.
Наконец он остановился отдышаться на мрачном уступе, вдававшемся в залив. Огромные волны с шумом разбивались о невидимые под водой скалы, взмывая в воздух фонтанами белой пены.
Должно быть, это и есть Бухта Дьявола. Весьма подходящее название, размышлял он, зачарованно глядя на волны. Адам сжал кулаки. Все кончено. Он повел себя как последний дурак. Вообразил, будто усилием воли сможет усмирить свои чувства. И вот что вышло…
Он справится с этим, каковы бы ни были последствия. Разберется со своими проблемами. Взобравшись на холм, он огляделся. Треско, казалось, был совсем рядом. Не больше пяти минут на катере. Скоро он будет там, а потом и домой к Луизе.
Привычным жестом он прижал пальцы к вискам. Кажется, снова начинает болеть голова.
Следующие несколько недель Триш вертелась как белка в колесе.
Приехал новый постоялец – дама, которая вечно была чем-нибудь недовольна. Триш буквально сбилась с ног, угождая миссис Вашер.
– Осталось мучиться еще целую неделю! – проворчала Триш, сверяясь с календарем, и вдруг замерла, глядя на свои отметки за каждый месяц.
У нее задержка! А ведь всегда было вовремя, как часы. Цифры поплыли у нее перед глазами, голова закружилась. Задержка была уже довольно длительной. Сделав глубокий вдох, она убеждала себя, что все обойдется: невозможно, чтобы это случилось так скоро! Прижала ладонь к животу. Вроде никаких изменений. Должно быть, нервы. К тому же она без конца плакала все эти дни.
Несколько дней спустя она сдала анализы. Подозрения подтвердились – она ждала ребенка. Триш не знала, что делать. Но повидать Тима все же придется. Дрожащими руками она принялась мыть посуду.
– А! Вот вы где!
Миниатюрная фигурка миссис Вашер появилась в дверях. Ее красивое личико выражало недовольство.
– На матрасе пятно. Я хочу, чтобы вы его заменили. Уровень гигиены в вашем пансионе меня совсем не радует.
– Ничего не понимаю! – удивлялась Триш, следуя за ней по лестнице. – Матрас проверяют после каждого постояльца. На нем не было никаких пятен…
– Ну, а теперь есть! Посмотрите! Какая гадость!
Она не ошиблась. Прямо посредине было огромное пятно. Триш стало ужасно неловко.
– Мне очень жаль, миссис Вашер. Сейчас я все исправлю.
Пришлось вытащить матрас на улицу, оттереть его и, оставив сушиться на солнце, положить гостье на кровать свой собственный. Потом она нарвала огромную охапку цветов и отнесла в комнату миссис Вашер, затем перемыла всю посуду. Наконец Триш решила, что пора немного отдохнуть от забот и прогуляться.
Стоя на вершине холма, Триш смотрела на вертолет, направлявшийся на Треско. Затем, размышляя о том, что скоро придется всем рассказать о ребенке, отправилась на почту забрать газеты для миссис Вашер.
А потом ей предстояло заняться стиркой, испечь пирог и до обеда починить покосившийся забор!
Триш поспешила домой. Навстречу выбежала взволнованная Люси.
– П-п-п…
Триш взяла ее за руки.
– Успокойся, – сказала она и, вспоминая слова Адама, добавила: – Вдохни несколько раз.
Энергично махая рукой в сторону кухни, Люси сделала глубокий вдох и выговорила:
– Это твой д-д-д-д…
Раздался привычно громкий голос бабушки:
– Слава Богу, вы здесь! Она ходила такая расстроенная!
Триш бросилась в дом. Перед ней стоял Адам.
Она не знала, что сказать.
– Я уговорила его остаться на десять дней. Надеюсь, этого хватит, – загадочно проговорила бабушка.
Триш смотрела на смущенного Адама.
– Напрасно ты приехал, не заказав комнату заранее, у меня могло быть все занято, и тебе пришлось бы искать ночлег.
– Не думаю, – спокойно возразил он. – Уверен, у твоей бабушки нашлось бы для меня место.
Судя по тому, какими многозначительными взглядами они при этом обменялись, Адам не лгал. Возмущенная такой наглостью, Триш поняла, что просто не в состоянии находиться с ним под одной крышей. Придется ему уйти. Как только они останутся одни, она ему задаст!
– Ну, нам пора. – Бабушка была просто неисправима.
– Увидимся позже, Люси, – сказал Адам, чем немало удивил Триш.
