— Кто? — не поняла я, и тут до меня наконец
дошло. — Вы что, сбежали? — разом перешла я на зловещий шепот.
— К сожалению, отпуска там не положены, — мотнул
он головой в сторону окна.
— Что, в самом деле сбежали? — Кажется, я
совершенно неприлично вытаращила глаза, хорошо, что в темноте он меня плохо
видел. — Да вы с ума сошли. А если поймают?
— Я сейчас уйду. К тому же им в голову не придет искать
меня здесь.
— Вы сумасшедший, — покачала я головой. — Вас
могут поймать и, наверное, накажут. Зачем же ухудшать свое положение?
— Я не видел тебя месяц, — заявил он. — То
есть двадцать четыре дня. Жалюзи всегда опущены, а угол дома мне не виден.
Раньше ты ходила гулять со своим Ромео и шла в сторону «Гастронома», тогда я
успевал тебя увидеть. Пара секунд, но и это здорово. А всю эту неделю ты там не
показываешься, я подумал, вдруг ты уехала?
— Но ведь не поэтому же вы сбежали? — растерялась
я.
— Мне там, в принципе, не нравилось, — заявил
он. — А за эти дни вовсе тошно стало, хоть волком вой, вот я и решил…
— Что за чепуху вы говорите? — Он все еще держал
мою ладонь в своей, и это начинало тревожить.
— Какая уж тут чепуха, — вздохнул он, усмехнулся и
добавил:
— Не гони меня, ладно? Я сам уйду. Пару минут, не
больше. Мне давно пора рвать когти из города, но уж очень хотелось тебя
увидеть.
— Да? — сказала я неопределенно, теряясь в
догадках, как следует относиться к его словам. С одной стороны, это, конечно,
безобразие: является среди ночи какой-то сумасшедший и говорит глупости, с
другой стороны, выходит, в том, что он удрал из тюрьмы, есть и моя вина. —
Слушайте, как вас зовут? — додумалась спросить я.
— Сергей, — ответил он, выпустил мою руку,
приподнялся, обнял меня за плечи и поцеловал.
Ромео завизжал, тонко и жалобно, а я прямо-таки обалдела. Не
в том смысле, что поцелуй произвел потрясающее впечатление, впечатление
произвела чужая наглость. «Это что вообще такое?» — хотела спросить я, но не
успела, мой новоявленный воздыхатель поднялся с пола и всецело сосредоточился
на мне. Я попыталась высвободиться и даже сказать, что я об этом думаю, но
говорил по большей части он, причем, надо признать, сумел-таки произвести впечатление.
Хотя, далеко не все выражения я безоговорочно могла бы причислить к
средневековой любовной лирике. Нет, некоторые слова слегка настораживали и даже
смущали, наводя на размышления, а его поведение уже не просто настораживало,
оно, черт побери, просто никуда не годилось. Но каждый раз, когда я собиралась
заявить об этом, оказывалось, что сделать сие невозможно, в том смысле… ну, вы
понимаете. Потребовалась вся сила воли, чтобы прекратить все это.
Я смогла освободиться, отодвинуться и даже сказать:
— Немедленно перестань. Я тебя знать не знаю. Твое
поведение ни на что не похоже.
Я сидела в постели, тоже ни на что не похожая, растрепанная,
растерянная, щеки пылали, дыхание не восстанавливалось, а голос предательски
дрожал. Ответил он мне своеобразно, то есть словесно вовсе не стал отвечать и
вообще очень беспокоил, поэтому я решила напомнить о насущном.
— Слушай, тебе опасно здесь находиться. Ты же сам
говорил, что пора рвать ноги, или что там обычно рвут. Я думаю, самое
время.Неожиданно он включил настольную лампу, отчего я зажмурилась, а открыв
глаза, наконец увидела его: он сидел напротив, щурился и смотрел на меня. Я
захлопала ресницами и, запинаясь, произнесла:
— У меня есть муж. Правда, мы сейчас живем отдельно, но
все это ерунда, просто у меня скверный характер и мне нравится портить людям
жизнь.
Сергей протянул руку и коснулся пальцами моей щеки, коснулся
так нежно, что я неожиданно для себя заревела, хотя лить слезы занятие глупое,
я его очень не люблю и реветь могу лишь в исключительных случаях, причем только
от обиды.
— Уходи, — попросила я. — Уходи, я боюсь…
Через полминуты я открыла глаза, он кивнул, подхватил с пола
одежду и вышел из комнаты.
Я накинула халат и выскользнула следом. Включив в ванной
свет, он торопливо одевался, а я ахнула:
— Ты не можешь идти в таком виде.
Он улыбнулся и пожал плечами, а я стрелой метнулась в
комнату. В шифоньере были кое-какие вещи Максима, он их оставлял, вроде бы по
забывчивости, а я делала вид, что этого не замечаю. На самом-то деле ему
хотелось постоянно присутствовать в моей жизни, а я ничего не имела против.
Через несколько минут я появилась в ванной с ворохом одежды.
— Думаю, это подойдет, — произнесла я шепотом.
Одежда в самом деле подошла Было странно видеть в джинсах и
свитере мужа совершенно чужого человека.
Чтобы не забивать себе голову подобными соображениями, я
вновь метнулась в комнату, отыскала шкатулку, в которой хранила деньги, и
вернулась к Сергею.
— Вот, возьми. Тебе пригодится.
— Не надо, — он покачал головой, надевая куртку.
— Что значит не надо? — разозлилась я. — У
тебя ведь нет денег? А у меня сколько угодно. И я совершенно не знаю, что с
ними делать, так что бери, не стесняйся… К тому же здесь есть твои, те, что ты
присылал.
— Этого добра у меня полно, — вдруг заявил он.
— Какого? — не поняла я.
— Денег, — пожал он плечами и добавил совершенно
неожиданно:
— Поедем со мной, а?
— Куда это? — растерялась я.
— Какая разница? Мир большой. Поедем? Клянусь, ты не
пожалеешь…
— Да ты с ума сошел… — Я вздохнула и покачала головой.
Как еще продемонстрировать удивление чужой бестолковостью, я не знала и, должно
быть, поэтому нахмурилась, кашлянула и поинтересовалась:
— Как ты собираешься покинуть город?
— Не беспокойся… — в ответ нахмурился он.
— Как это не беспокоиться? — удивилась я. — Я
имею в виду.. Черт знает, что я имею в виду… У тебя есть машина?
— Найду, — усмехнулся он.
— Это не годится. — Я еще немного побегала
туда-сюда и заявила:
— Я быстро.
Оделась я действительно в рекордно короткое время. Из-под
кровати вылез Ромео и поплелся к двери, решив, наверное, что я собралась на
прогулку.
