— Это не милиция, — с облегчением вздохнула я и,
взяв Ромео на поводок, не спеша пошла им навстречу. Худосочный, заметив меня,
широко улыбнулся и попытался расправить плечи. Крепыш облизнул губы и, когда я
поравнялась с ними, пробасил — Вы в каком подъезде живете?
— А что? — улыбнулась я, Ромео сел копилкой и тоже
улыбнулся.
— Приехали в гости, а хозяйку не застали, — влез
худосочный.
— Бывает, — посочувствовала я.
— Двадцать девятая квартира, — сказал он.
— А-а, — я кивнула и продолжила свой путь.
— Не видели? — крикнул он вдогонку.
— Она гуляет, — ответила я.
Оба сели в машину, но уезжать не собирались, а мы с Ромео
отправились на кладбище, где и бродили ровно час.
Вернувшись во двор, мы обнаружили, что «БМВ» исчез.
Поднялись к себе, поужинали на скорую руку и вновь вышли во двор.
На скамейке появились старушки, и я охотно присоединилась к
ним, Ромео бегал с приятелем, персиковым пуделем по кличке Чапа, а я слушала
рассказ Валентины Степановны о личной жизни нашего мэра. Валентина Степановна
не была с ним знакома, но о его личной жизни ей было известно буквально все.
Тут вновь подкатил «БМВ», и всё те же личности выбрались на
асфальт, крепыш торопливо вошел в подъезд, а худосочный слегка притормозил и
вежливо поздоровался.
— Здрасьте, — недружно ответили старушки, а я
вовсе промолчала, что было извинительно, поскольку сегодня мы уже встречались.
На этот раз парочка задержалась в подъезде, а появившись,
выглядела слегка раздосадованной. Худосочный обратил свой взор на меня и теперь
уже без улыбки спросил:
— Вы не видели вашу соседку?
— Она гуляет, — ответила я.
«БМВ» лихо развернулся и исчез за углом, а Валентина
Степановна продолжила свой рассказ.
Где-то через час старушки начали потихоньку расходиться,
подзывая внуков, пудель вместе с хозяйкой тоже ушел, а «БМВ» появился опять.
Определенно, у них важное дело.
На сей раз выходить из машины они не стали, здоровяк,
сидящий за рулем, открыл окно и спросил, обращаясь ко мне:
— Не вернулась?
— Нет, — покачала я головой.
Машину приткнули на стоянке и заглушили мотор, намереваясь
провести остаток вечера в ожидании, а я подозвала Ромео и пошла домой.
Мы посмотрели телевизор, выпили чаю, после чего я выбралась
на лестничную клетку и выглянула в окно подъезда: «БМВ» все еще был на стоянке.
Я покачала головой и совсем было собралась звонить Максиму, но вовремя
передумала. Появление этих личностей придется объяснять, а делать это мне
совершенно не хотелось.
Так как оба моих окна выходят на тюрьму и со двора их
увидеть невозможно, я не стала себя утруждать и таиться, включила свет и с
удобствами устроилась в кресле, почитала, потом проверила замок, с сомнением
минут пять разглядывала дверь, которая не показалась мне теперь особенно
надежной, и, вздохнув, отправилась спать.
Звонок телефона поднял меня в семь утра. Какой идиот мог
объявиться в такую рань, в ум не шло. Должно быть, спросонья я дала маху, не
включила автоответчик, а сняла трубку. Разговаривать со мной не пожелали, зато
ровно через пять минут раздался звонок в дверь. Я неторопливо оделась, прошла в
ванную, чтобы привести себя в порядок, а звонок продолжал настойчиво трещать.
— Сейчас, сейчас, — утешила я настырного
посетителя, выпила чашку кофе и только после этого открыла.
На пороге стояла вчерашняя парочка. Лично я их появлению не
удивилась, а вот они, как по команде, вытаращили глаза.
— Это вы? — спросил худосочный и немного похватал
ртом воздух, тем самым демонстрируя возмущение.
— Конечно, — пожала я плечами.
— Я же вчера спрашивал… — Что? — удивилась я.
— Про хозяйку двадцать девятой квартиры.
— Правильно, — вынуждена была я
согласиться. — Вы спросили, не видела ли я ее, а я ответила, что она
гуляет. Вы сами могли в этом убедиться.
— Черт знает что, — проворчал он, должно быть
забыв, зачем пожаловал, потому что до сих пор стоял на пороге и входить как
будто вовсе не собирался. Я уж хотела сказать «до свидания» и закрыть дверь, но
тут очнулся крепыш. Рявкнул что-то неразборчивое и пошел на меня, точно кабан.
Я, пятясь задом, оказалась в комнате, входная дверь хлопнула, и вслед за нами
появился худосочный.
— Перестаньте рычать, — заявила я крепышу, села в
кресло и отвернулась. Ромео осторожно выглянул из-за стола и на всякий случай
тявкнул.
— Смотри у меня, — заявил крепыш в ответ и даже
погрозил пальцем, неизвестно к кому обращаясь.
— Замолчи, — сказала я Ромео, он затих, а я
улыбнулась и пояснила:
— Он вообще-то послушный.
Крепыш плюхнулся в кресло и нахмурился, но так как я упорно
продолжала улыбаться, начал томиться, а потом и вовсе стал смотреть в окно.
Его дружок пристроился на диване, глядя на меня с большим
удовольствием, и спросил исключительно вежливо:
— Так, значит, вы и есть Шервинская Анна Станиславовна?
— Возможно. А вы кто? И по какой надобности?
— Вы, наверное, знаете, что накануне из тюрьмы был
совершен побег?
— Нет, не знаю, — нахмурилась я. — В самом
деле кто-то сбежал? Сколько человек? Когда? Их поймали?
— Сбежал один человек, причем, что любопытно, вам он
хорошо известен.
— Да? — обрадовалась я. — А кто это?
— Трофимов Сергей Львович.
— Трофимов? — Я устремила взор в потолок. —
Это из «Менатепа», что ли? А когда его успели посадить? Я на днях встретила их
с супругой… вид у нее был кислый. Может, и вправду посадили? Так этой мымре и
надо, нечего нос задирать… Вы не возражаете, я позвоню?
— Куда? — насторожился худосочный, крепыш сверлил
меня взглядом и сопел.
— Подруге, — пожала я плечами. — Она должна
знать. Она всегда все знает.
— Не стоит, — вздохнул тип с козлиной
бороденкой. — Это совершенно не тот Трофимов.
— Не тот? А какой же?
— Ты долго будешь из себя дурочку строить?! —
рявкнул крепыш, но худосочный его урезонил:
