— Вот негодяй, — возмутилась я и начала носиться
по комнате, уж очень разволновалась. Про Сережу говорить нельзя ни в коем
случае, даже если Гриша прав и тот действительно хотел убить этого Жженого
(нисколечко мне его не жалко, гнусный тип)… и все же убить человека… Про Сережу
молчать, хотел убить или нет, разберемся позднее… О господи, а если меня начнут
пытать? К примеру, каленым железом… брр-р… Способны они на это? Да, незадача,
проверять совсем не хочется… А что ж тогда делать? Что же такое придумать,
чтобы и Сережу не выдать, и самой остаться без серьезных увечий… Если б не
каленое железо, я еще согласна потерпеть… недолго. Чувствуешь себя такой
героической… Быть героиней здорово, но это сопряжено с большими неприятностями.
Кто-то должен меня спасти, это самое подходящее. Или я должна сбежать… Я
подошла к окну и еще раз его распахнула: они, конечно, знали, в какой комнате
меня запереть, только дурак будет прыгать из этого окна. С досадой я его
захлопнула и вернулась на диван.
А не поспать ли мне еще немного? — решила я отчаянно.
Заняться мне в этой комнате нечем, а сон полезен для здоровья, он укрепляет
нервы и способствует хорошему цвету лица. Только бы Ромео не сидел голодный…
бедный мой пес.
За весь день произошло только одно событие: меня накормили.
Солнце скрылось за горизонтом, в комнате стало темно, и мне ничего не осталось,
как снова укладываться, теперь уже на ночь. Интересно, как долго Крутилин
намерен держать меня здесь? Вот ведь нахал, уверена, меня уже ищут, а он запер
меня в комнате, как будто вовсе никого не боится. Жуткий тип.
Только я о нем подумала, как дверь распахнулась, и он
появился. На этот раз пиджак был белым, похожим на капитанский китель, и
фуражка тоже была белая, черные брюки, ботинки начищены так, что блестят даже в
темноте. Куда это он так вырядился? Со мной поговорить? Напрасно себя
обеспокоил.
Крутилин щелкнул выключателем и шагнул ко мне, а я
приподнялась на локте, слегка щурясь, и тут заметила в его руках одежду: брюки
и свитер, он положил их на диван, поставил теннисные тапочки на пол и сказал:
— Должны подойти.
— Вы меня куда-то приглашаете? — догадалась я.
— На морскую прогулку. Я жду за дверью.
Поразмышляв немного, я вынуждена была пожать плечами и
быстро одеться. Тапочки были немного великоваты. Я понюхала свитер, от него шел
едва уловимый запах духов. Неужели это вещи мадам? И она добровольно решила
поделиться? Я в ее доброте.не нуждаюсь, однако выбирать не приходится. Я юркнула
в ванную, привела себя в порядок и осторожно вышла из комнаты. Иван Андреевич,
подозрительно похожий на богатого английского баронета, сидел на диване в
дальнем конце коридора, раскачивая ногой и увлеченно глядя на свой ботинок.
Увидев меня, поднялся и пошел навстречу.
— Черный цвет тебе к лицу, — сказал он без улыбки.
Я знала это и без него, поэтому не удивилась.
Он взял меня за руку и повел через огромный холл к
зеркальным дверям, предусмотрительно распахнул их передо мной, мы спустились по
мраморной лестнице к причалу, здесь нас ждала яхта, плавно покачиваясь на
волнах.
Было немного ветрено и прохладно, я поежилась в своем
свитере. Крутилин, заметив мой жест, спросил:
— Озябла? Может, дать тебе куртку? «Меня не
утопят», — с облегчением подумала я, чего б ему тогда беспокоиться? И
ответила:
— Спасибо. Не нужно.
Поднялись на борт, яхта тут же плавно отошла от причала, а
мы устроились на корме. Небо было безлунным, а море почти черным, и я решила,
что для морской прогулки время выбрано не совсем удачно. Яхта столь
стремительно удалялась от берега, что вскоре я не могла различить даже огней
виллы, впрочем, мы скорее всего обошли мыс, и увидеть ее отсюда было бы
невозможно. Неожиданно двигатель заглох, яхту плавно покачивало, а Крутилин,
повернувшись ко мне, сказал:
— Вот и прибыли.
«Куда, интересно?» — хотелось спросить мне, но вместо этого
я нахмурилась.
Так как я смотрела на море, появление новых действующих лиц
заметила не сразу, а когда заметила… кровь буквально застыла в жилах. На палубе
стояли двое крепких парней, держа в руках концы веревок. Но леденило кровь,
конечно, не это. Дело в том, что рядом с каждым из них стоял человек в надетом
на голову мешке, и другой конец веревки был обмотан у него вокруг шеи.
— Что это? — пролепетала я.
— Знаешь, какой самый большой грех, Аня? —
поинтересовался Крутилин.
— Не знаю. Их, наверное, много.
— Самый большой грех — неблагодарность. Крутилин
небрежно махнул рукой, парни сняли веревки со своих жертв и стянули мешки, а я
увидела Генриха с заклеенным пластырем ртом и его недавнюю возлюбленную.
Генрих был смертельно бледен и стоял с закрытыми глазами.
Руки и ноги у обоих были связаны. Смотреть на женщину мне не хотелось, я
старательно пялилась на море за бортом и думала о своем муже. Что, если бы, к
примеру, Максим решил подобным образом отомстить за измену? Как я вела бы себя
в данном случае? Послала бы его к черту, вот как… Сунуть меня в мешок, точно
шелудивого кота… Слава богу, в мешок сунули не меня, но все равно было жутко.
Крутилин подошел к Генриху, обнял его и сказал:
— Простимся, брат… — после чего сделал шаг в сторону, а
стоящий рядом парень надел на шею Генриха веревку с тяжелой металлической
болванкой. Генрих перегнулся вперед под ее тяжестью, мешок вновь водрузили ему
на голову, оба парня подхватили блондина и перебросили за борт. Раздался
всплеск, и все стихло.
Парни замерли, наблюдая за Крутилиным. В глазах у обоих
таилась тягучая пустота, ни один мускул не дрогнул. Если бы кто-то из них вдруг
зевнул, я бы не удивилась. Жженый улыбнулся, продолжая паясничать, развел
руками и сказал, обращаясь к женщине:
— Вот видишь, Вика, какие дела…
Она глухо застонала и упала на колени, а Иван Андреевич
махнул рукой. Веревка, мешок и всплеск, все заняло не больше минуты. Жженый
посмотрел мне в лицо и заявил с тяжким вздохом:
— Неблагодарность — худший из грехов.
— Черт-те что! — рявкнула я. — Когда вы
найдете мою собаку?
Яхта пришвартовалась, и мы вновь оказались на причале.
Жженый попытался взять меня под локоток, но я отдернула руку. Мы вошли в дом, и
он сказал, распахивая дубовую дверь:
— Что ж, Аня, теперь поговорим.
Мы были в просторном кабинете, огромное окно с видом на море
неплотно зашторено. Крутилин устроился за столом, и я села напротив.
— Что надумала? — спросил он, закуривая.
— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я, а он
усмехнулся:
