— А что, если они сумеют связать меня с тобой? —
покачала я головой в ответ, хотя на мгновение предложение Сережи показалось мне
заманчивым, но, говоря по чести, только на мгновение, и я отнесла этот эпизод
на счет усталости. — В этом случае поймать тебя здесь труда не составит. В
конце концов, они могут вызвать собак.
Сережа внимательно посмотрел на меня и протянул руку, я с
трудом поднялась с камня, и мы начали подъем на вершину, я уже не помню, какую
по счету.
Двигались довольно медленно, но и не останавливались до
самого вечера. Проходя вдоль кромки скалы, я некстати посмотрела вниз, голова
закружилась, почувствовав тошноту, я качнулась и, слабо охнув, полетела вниз.
То есть так жутко и даже смертельно происшествие это не выглядело, потому что
склон не был совершенно отвесным, но катиться кубарем между камней несколько
десятков метров вещь в высшей степени неприятная, и неизвестно, какими бы
увечьями все это закончилось, если бы Сережа не успел схватить меня за шиворот.
— Давай руку, — испуганно шепнул он, отбросив
автомат в сторону. Я собралась с силами и через несколько секунд оказалась в
его объятиях. Примерно в это же время зашло солнце, и мы обнаружили сразу два
крайне неприятных факта: я с трудом могла ступить на левую ногу, а во время
своего падения потеряла тапку, которая была мне великовата и потому слетела.
Сережа попытался спуститься по склону и найти ее, но уже стемнело, и эта затея
меня попросту испугала.
Два следующих километра были сущим кошмаром: идти с больной
ногой в темноте, да еще босиком по каменистому склону, настоящая пытка, Сережа
из своей футболки смастерил мне подобие онучей и лишь тогда заметил, что я
повредила ногу. Я об этом стоически молчала, но нога к этому моменту успела
здорово распухнуть, и он сам все понял, как только коснулся лодыжки.
— Пожалуйста, прости меня, — ничего умнее я
сказать не могла и очень хотела зареветь, но решила, что это нечестно, Сереже и
так здорово досталось, а тут я со своими слезами.
— Потерпи немного, — попросил он. — Очень
больно?
— Мне совсем не больно, только случилось то, чего я
больше всего боялась: я теперь стала для тебя обузой.
— Ерунда. Рядом турбаза. Там должен быть фельдшер, если
что, вызовут «Скорую»… Я успею уйти. Не волнуйся…
Он подхватил меня на руки, а я все-таки заревела, беззвучно,
чтоб Сережа не услышал, но он почувствовал и осторожно меня поцеловал, потом
сказал:
— Я люблю тебя. — А я, даже не видя его лица в
темноте как следует, поняла, что он улыбается.
— Если бы я не вернулась, ты бы сейчас был уже
далеко, — пролепетала я.
— Ты же хотела меня спасти. — Он тихо засмеялся, а
я пожаловалась:
— А еще я боялась, что никогда тебя не увижу… я не
могла в такое поверить и сбежала от мужа… И только все испортила.
— Ерунда, все просто отлично, перелома у тебя нет,
походишь немного в тугой повязке, а я уйду… Отсижусь где-нибудь в безопасном
месте, а потом за тобой приеду. — Он опять засмеялся и вдруг спросил
серьезно:
— Поедешь со мной? — А я ответила с удивлением:
— Конечно. — Потому что вопрос показался мне
довольно глупым, как это я могу не поехать, раз… я запнулась на этой мысли,
разозлилась и себе попеняла: почему, в конце концов, не сказать об этом? А
домой мне надо для того, чтобы забрать Ромео. Он мой друг и скучает без меня, а
я без него…
Я вроде бы задремала, но только на несколько минут, не
больше, Сережа двигался с трудом, хорошо еще, что я последние дни была на диете,
но сорок восемь километров и горах — это слишком, да еще в темноте, после
двенадцатичасовой пешей прогулки. К счастью, турбаза была совсем рядом, вскоре
мы заметили одинокий фонарь со стороны моря.
— Сделаем так, — сказала я, когда мы подошли
достаточно близко. — Ты оставишь меня здесь и уходишь. Я подожду до утра и
отправлюсь к людям. Так надежнее, вдруг их уже предупредили?
— Тебе надо к фельдшеру, — покачал он головой.
— Ты сам сказал, что перелома нет. Я так устала, что до
утра просплю словно убитая. А утром позвоню мужу, здесь должен быть
телефон. — Я притянула к себе Сережу, торопливо поцеловала и сказала:
— Уходи быстрее, чем дальше ты окажешься, тем мне будет
спокойнее.
Он исчез в темноте, а я привалилась спиной к стволу дерева и
в самом деле попыталась уснуть. Из дремы меня вывели чьи-то шаги, и я сразу же
поняла: это вернулся Сережа.
— В чем дело? — спросила я сердито.
— Что-то не так, — ответил он озабоченно. —
Турбаза пустая.
— Как пустая? — удивилась я. — А фонарь?
— Только он и горит. Отнесу тебя в сторонку и пойду
проверить.
Он перенес меня, устроил поудобнее и, прикрыв автомат
курткой, направился к турбазе, а я стала ждать, напряженно прислушиваясь. Дрему
как рукой сняло, и откуда-то явился страх, от него по спине побежали мурашки и
противно затряслись руки.
Очень скоро до меня донеслись голоса, один, без сомнения,
принадлежал Сереже, другой мужчине, а третий женщине: это меня порадовало,
все-таки женщину трудно представить в роли убийцы. Через несколько минут
вернулся Сережа, подхватил меня на руки и понес к калитке в заборе, на ходу
объясняя:
— На турбазе авария, что-то там прорвало, второй месяц
нет воды, и денег на ремонт тоже нет. Остались сторож с женой, воду таскают с
ключика, это почти полкилометра отсюда.
— А телефон у них есть?
— Есть. Сможешь позвонить мужу, и он заберет тебя.
— Дело вовсе не во мне, — начала я
сердиться. — Послушай, я уверена, что смогу все правильно объяснить
Максиму, и он тебе поможет. Тогда не придется лазить по горам с очень
сомнительным успехом.
— Помолчи немного, — попросил Сережа. —
Старикам я сказал, что мы ходили к самолету, и ты подвернула ногу, они вызовут
«Скорую».
Мы вышли на территорию турбазы, возле калитки нас ждал
сторож. Свет сюда не доходил, и лица мужчины я не видела. Неподалеку стоял дом
с большой верандой, на крыльце возле распахнутой двери, из которой падал свет,
нас ждала женщина.
— Давайте сюда, — негромко позвала она и махнула
рукой.
