— Я… я не знала этого! — с трудом проговорила она.
— Подумай. Попытайся вспомнить, что ты чувствовала потом.
Наступила долгая пауза. Ей не хотелось возвращаться в прошлое, но она заставила себя.
— Меня… тошнило. Все тело болело, — в конце концов, сказала она, слыша тяжелые удары своего сердца.
— Кошмар. Вспомни его. На чем он обрывается? — мягко спросил Данте.
Закрыв глаза, Миранда восстановила в памяти события того страшного вечера. Гвидо… он лежит на ней… полуодетый, без брюк; хватает ее и одновременно пытается стянуть с себя трусы… Она поежилась, как будто вновь почувствовав его прикосновение. И открыла глаза.
Дыхание с шумом вырвалось у нее из груди.
— Теперь я вспомнила. Он протянул руку к телефону…, разговаривал, пытаясь… — она закусила губу и залилась краской, — снять трусы. И внезапно он откатился в сторону! — воскликнула Миранда, вся дрожа. — О Господи! Я думаю, что он говорит правду. А если это так…
— Я уверен в этом.
Это чудесная новость. Почему же Данте не обнимает ее? Печаль затуманила глаза Миранды. Ведь это радостный момент. Но вместо этого она с ужасом поняла, что Данте не нужна жена, с которой его брат сорвал одежду, и чье тело осквернено прикосновением его рук. Их отношения отравлены, и, как он сказал ранее, их брак разрушен. Ничто не может восстановить его. Итак, в конечном счете, она все-таки потеряла Данте.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Силы оставили ее. Преодолевая отчаяние, Миранда старалась сохранить достоинство. В глубине души ей хотелось бурно излить свое горе, но это не принесло бы пользы. Данте настроен против нее, и, к сожалению, проявлять свои чувства неразумно. Ты любишь или не любишь, и его любовь оказалась недостаточно сильной, чтобы заставить его преодолеть отвращение и душевную травму.
Она должна быть мужественной. Ей предстоит заняться практическими вещами. Помочь Лиззи выздороветь и вернуться в Англию, например. Миранда побледнела. Ей нужно начать укладывать вещи, прощаться… Она почувствовала, как горячие слезы жгут ей глаза и яростно смахнула их длинными ресницами.
— Миранда, — страдальческим шепотом произнес Данте, — я очень переживаю. Я искренне прошу прощения у тебя и Лиззи. — Он отвернулся и опустил голову. — Моя семья унизила ваше достоинство, — пробормотал Данте. — Женщин надо лелеять и защищать, а вы с Лиззи подверглись самому отвратительному нападению — и оба раза под моей крышей. Я несу личную ответственность и никогда не забуду этого. До конца дней я буду думать об этом. Я понимаю, как ты должна ненавидеть меня за то, что я причинил тебе так много душевной боли и горя. За то, что не верил и не доверял тебе. Я могу лишь просить прощения, но я знаю, что этого недостаточно. Я никогда не смогу ничего изменить. Все, что в моих силах, — это принять меры, чтобы о тебе заботились, и ты ни в чем бы не нуждалась. Это не много. Жаль, что я не могу повернуть время вспять. Избавиться от глупой семейной гордости. Открыть глаза на недостатки брата. Но теперь слишком поздно. Я знаю это. Слишком многое произошло, и между нами никогда не будет прежних отношений. Все кончено. Я сознаю это. Я не глупец.
— О Данте! — ласково прошептала Миранда, и он вздрогнул, как будто она поразила его в самое сердце. — Данте, — повторила Миранда, произнося его имя со всей любовью, на которую она была способна.
— Не говори со мной ласково! — проскрежетал он, с силой сжимая кулаки. — Я не заслуживаю этого! Ты понимаешь, как я отношусь к своему поведению? У меня разрывается сердце!
— Да. Я представляю, — тихо сказала она.
Миранда подошла к Данте, чтобы посмотреть ему в лицо. Прижала ладони к его груди. Увидела, как сильно сжал он зубы, как решительно отказывается посмотреть на нее. Затем он отшатнулся, в тревоге глядя на нее.
— Не прикасайся ко мне. Это невыносимо, — глухо пробормотал Данте. — Просто уходи. Мой адвокат…
— Данте, — тихо сказала она с нежностью и глубокой любовью. И он дрогнул. От волнения у него перехватило дыхание. У Миранды тоже встал в горле комок. — Не твоя вина, что Гвидо пытался обесчестить меня, но ему это не удалось. Ты не можешь нести ответственность за него…
— Я должен, — горячо возразил Данте. — Беда в том, что я не смог держать его в узде. Не обращал внимания на признаки, свидетельствовавшие о том, что им нужно руководить… — Он закусил губу и мрачно продолжил: — Гвидо будет наказан. Я позабочусь об этом. И… это станет известно общественности. Никто никогда не примет его в свою компанию. Когда он отсидит тюремный срок, он уедет за границу, но ты можешь быть уверена, что я буду следить за ним. Ни одна женщина не должна пройти через то, что пришлось пережить тебе. Я не могу поверить, что мой брат — животное! — простонал Данте.
— Он твоя кровь. Но он сам себе хозяин, — возразила Миранда. — А ты, — ее рука скользнула по груди Данте и замерла у лихорадочно бившегося сердца, — что будешь делать ты?
— Я не знаю, — отрывисто сказал он. — С головой погружусь в работу, наверное. Дом принадлежит тебе. И Карло, конечно. Но мне бы хотелось приходить иногда, — признался он, и у Миранды сжалось сердце. — Но я не причиню тебе беспокойства. Я поселюсь где-нибудь в Комо. С тобой… с тобой все будет хорошо. Я обещаю. У тебя будет все, что ты захочешь.
Миранда поняла, что сердце у него разрывается. Безысходное отчаяние в его глазах сказало ей больше, чем слова.
— У меня не будет того, что я желаю всем сердцем. И у тебя тоже, — возразила Миранда.
Он передернулся от боли.
— Я не заслуживаю того, чего хочу.
Теперь она уверена. В ее глазах вспыхнул огонек.
— Но ты такая же невинная жертва, как я…
Пробормотав что-то, Данте снова отшатнулся от Миранды, но она схватила его за руку и повисла на ней.
— Пожалуйста! — взмолился Данте. — Я предал тебя. Не поверил тебе…
— Очевидно, не без причины… — серьезно сказала Миранда.
— Если бы я только подумал… — Данте запустил руку в волосы. — Из-за своей глупости я причинил тебе страшное горе. Теперь моя очередь пройти через ад, получить наказание…
— Очень жаль, потому что вместо ада ты можешь быть в раю, — лукаво возразила Миранда и потерлась об него своим телом.
У Данте вырвался стон. Он крепко прижал ее к себе, словно не в силах совладать с собой.
— Миранда! Не мучай меня! Ты не знаешь, что…
— Знаю, — возразила она и, встав на цыпочки, поцеловала его в сердито сжатые губы. Но они остались холодными и недвижимыми, и она в отчаянии посмотрела на Данте. — Я пытаюсь сказать тебе что-то, но ты глух и слеп! — вскричала она. — Я люблю тебя. Ты любишь меня. Так в чем же проблема?
— Этого не может быть, — он посмотрел на нее с безнадежным видом, — после того, что произошло.
— Данте, ты преданный и любящий человек. Всю жизнь ты заботился и присматривал за братом, как я за Лиззи. Я знаю, что ты чувствуешь. В каждом пороке Гвидо ты видишь свое отражение. Я чувствовала то же самое с Лиззи. Ее своенравие, в какой-то мере моя вина. Но они взрослые люди и сами отвечают за свои поступки. Быть может, мы направляли и помогали им, делали ошибки, потакали им, прощали или старались дать больше, чем следовало… я не знаю. Но они — хозяева своей судьбы. Ты не сторож своему брату. Он пошел другим путем и сделал иной выбор. Ты не виноват в том, что нравишься людям, а ты действительно заслуживаешь любви и привязанности. — Миранда серьезно посмотрела на Данте, всем сердцем желая заставить его понять, что он не должен брать на себя вину Гвидо. — Вы с ним разные люди. Ты такой хороший человек! Ты чувствуешь, что должен взять на себя его грехи. Потому что ты человек чести и чувства. Но ты уже достаточно наказан. Я вижу это, — ее голос потеплел. — Для тебя это явилось таким же адом, как для меня. Но я не позволю Гвидо добиться цели. Ты понимаешь?
