Под утро, свернувшись калачиком, она услышала, как Гарри, спотыкаясь, топает вверх по лестнице. Он снова был пьян, что случалось с ним все чаще и чаще. Наверняка он разбудит Лоркана и опять будет кричать. Это невыносимо.
Она тихо выбралась из комнаты.
— Тс-с! — предупреждающе шепнула она, указав пальцем на комнату Лоркана, расположенную дальше по коридору.
— Кетлин! Вот кто мне нужен! — радостно вскрикнул Гарри.
Он затолкал ее в комнату и повалил на кровать. Накрыв своим телом, он начал стаскивать с нее рубашку. Кетлин беспомощно отбивалась.
Она хотела закричать, но он прикрыл ей рот своим ртом, отвратительно мокрым, и ошеломил тем, что стал щекотать ее. Она извивалась угрем, истерично хихикая сквозь испуг и раздражение.
Через его плечо ее полный отчаяния взгляд встретился с взглядом Лоркана. Она отдала бы все на свете, чтобы провалиться сквозь пол.
— Кетлин?!
— Не думай, Гарри не виноват! Он…
Гарри предупреждающе вцепился пальцами в ее плечо. Она уставилась на его красное, перепуганное лицо и замялась. Если сказать, что он не ведает, что творит, поскольку вдребезги пьян, Лоркан может сказать отцу.
Бедный Гарри и так страдает из-за того, что родители разочарованы в нем. Он не такой умный, не такой спортивный, как Лоркан. Завышенные требования довели несчастного и неуклюжего Гарри до пьянства, у него комплекс неполноценности глубиной в целую милю.
— Я и не думаю, что он виноват, — едко процедил Лоркан. — Ах ты, подлая потаскушка! Это твоя мать подбила тебя или ты сама додумалась?
— Что? — задохнулась Кетлин.
Лоркан неприязненно скривил губы.
— Ты же ясно сказала: тебе нужно больше, чем я в состоянии дать. Ты решила испытать свои чары перед тем, как взяться за Гарри — наследника Фитцджералдов?
Она жалобно вскрикнула и, оттолкнув Гарри, потянула вниз подол рубашки. Оба брата бесцеремонно разглядывали ее. Ей хотелось реветь.
— Ты врешь! — потрясенно вскрикнула она.
Лоркан злобно шагнул вперед, сжимая кулаки.
— Вру? — проскрежетал он. — Твоя мать не смогла добиться, чтобы отец женился на ней. Ничего удивительного, если именно она научила тебя, как обвести мужчину вокруг пальца! Прелестная, беззащитная Кетлин, — презрительно фыркнул он, — все ее любят, такую добрую с животными…
— Лоркан! — выдавила она, потрясенная его обвинением. — Как ты можешь?..
— А я наконец раскусил тебя! — злобно крикнул он. — Ты чуть не обманула меня. Я знаю, отец болван. Но я никогда не подумал бы, что клюну на те же ухищрения, на которые попался он! Меня тошнит от тебя! — Он сплюнул. — У вас обеих, у тебя и твоей матери, подзаборные нравы!
Кетлин окаменела от потрясения, у нее посерело лицо.
— Мама? О чем ты говоришь? — вскрикнула она.
— Брось эти уловки обиженного спаниеля! — угрюмо произнес он. — Ты превосходно знаешь, чем занимается твоя мать, когда придумывает эти свои мигрени. — Он ухмыльнулся в ответ на ее изумление. — Терпеть не могу притворства, Кетлин! Я молчал ради мамы, но мне тошно думать о том, что наша экономка резвится с моим злосчастным втюрившимся отцом, в которого вцепилась, как только попала сюда восемнадцать лет назад…
— Нет! — прошептала она, теряя силы от ужаса.
И тут он с лихорадочно блестевшими глазами бросил в нее последний камень:
— Спроси сама! Меня не удивит, если ты окажешься его незаконнорожденной дочерью!..
Кетлин дрожащими руками положила торт в коробку и пошла налить себе воды. Это был ад кромешный. Никто не знал, что миссис Фитцджералд все услышит, выйдя на шум в коридор. Несчастная не знала, что ее служанка — любовница ее мужа.
Держа стакан двумя руками, чтоб не расплескать воду, Кетлин выпила все до дна. Она заново переживала последовавший за этим кошмар. Ей с матерью было приказано убраться к семи утра.
Сердце было разбито. Лоркан ненавидел и презирал ее. Его жестокое обвинение мгновенно лишило ее крова, а ведь она всю жизнь провела в Балликистине. И еще: это открытие убило в ней всякое уважение и любовь к матери.
С тяжелым сердцем Кетлин закончила работу над тортом. Стараясь ни о чем не думать, она мрачно поставила на верхний корж фигурки жениха с невестой под аркой из цветов. Брак! — подумала она, содрогаясь. Не стоит он сердечной боли, которую причиняет. Если б только она получше разбиралась в мужчинах!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Проснувшись на следующее утро, Лоркан достал из машины свои чемоданы, принял ванну, переоделся и направился на кухню, откуда распространялся аппетитный запах готовящейся еды.
Наверняка там хозяйничает Кетлин, мрачно подумал он. Все ясно: она самовольно поселилась в особняке, эта наглая потаскушка! Она больше не останется здесь и минуты. Даже речи об этом нет.
Но заготовленные злые слова испарились, не успев сорваться с его губ. Кетлин действительно была на кухне, растрепанная и розовощекая, в том же огромном свитере, в котором накануне казалась такой хрупкой и до боли сексуальной.
Она кормила с ложечки маленького ребенка.
В нем открылась бездна пустоты. Чуть слышно буркнув что-то в ответ на ее приглушенное приветствие, он плюхнулся за стол, схватил единственный ломтик тоста и стал с остервенением мазать его маслом.
— Зря ты вчера не стал есть, — резко упрекнула она его, когда он в два приема управился с тостом. — Черный кофе на плите. Через минуту заварю еще четыре литра.
— Я пью чай.
— Это тебя не спасет от похмелья, — кисло заметила Кетлин.
— При похмелье надо пить воду, а не кофе. Кофе перегружает печень.
— Значит, ты хорошо знаком с похмельем.
— Достаточно, чтобы отличить его от обычной усталости.
— А я чуть было не подумала… — Фыркнув, она прошлась по нему едким взглядом. — Что ж, если тебе охота мучиться… Вон чайник, заварочный на комоде, чай в банке.
Лоркан без слов заварил чай и снова сел. Он огляделся вокруг, отмечая признаки длительного проживания: почтовые открытки, расставленные на холодильнике, памятки на специальной доске. Календарь с расписанием на месяц. У нее явно бурная светская жизнь. И это в его доме. Нахалка!
Он был вынужден признать, что просторная деревенская кухня выглядела уютно. Подоконник был заставлен вазонами с ухоженными растениями.
Раковина из нержавейки сияла. Старинная сосновая мебель попахивала воском. На полке над огромным камином стояли фотографии. Он пробежал по ним прищуренным взглядом. Несколько снимков темноволосого младенца. Животные. Деклан. Кетлин.
У него сжалось сердце. Он проглотил чай и подобрал с пола пакетик каши.
— Это овсянка Кона. Тебе не понадобится. Когда накормлю его, — озабоченно сказала Кетлин, — приготовлю что-нибудь и тебе. Ты бы мог поздороваться с Конором. Он любит, когда с ним разговаривают.
