— Действительно, мало ли…
— Смотри, если проболтаешься…
— Не волнуйся, мы свято блюдем конфиденциальность. — Адам свернул стетоскоп.
— Особенно Анне. Он ухмыльнулся.
— Ладно, я пошел — долг призывает меня к другим несчастным. — Он направился к двери и на пороге обернулся. — А он неплохой парень, этот Алекс Мэтьюсон…
— «(Если бы не эта штука, — Хоуп стукнула кулаком по инвалидной коляске, — он бы у меня поплясал! Черт бы его побрал!» Она имела в виду не Адама.
— Мы перенесем поездку.
Хоуп неловко повернулась на костылях.
— Даже и не думай! — Родители планировали кругосветный круиз несколько лет, и последний год только и разговоров было что о путешествии. Нельзя, чтобы из-за этой ее дурацкой травмы они отказались от отпуска. — Я отлично справлюсь сама.
— Нет, доченька, я буду слишком беспокоиться, а у Анны хватает хлопот с малышами, поэтому…
— Мне не нужна нянька, мама, в конце концов у меня всего лишь сломана нога. — Похоже, она уже проиграла спор.
— Кто-то звонит. — Бет поднялась, и Хоуп в который раз заметила, какой у матери усталый вид.
— Я открою, — ответила она и, стиснув зубы, заковыляла к двери. — Это вы… — Во взгляде Алекса сверкнула ирония, и она залилась краской. «Идиотка, нашла что сказать!»
— А вы неплохо выглядите. — Синяки у нее на лице уже стали из лиловых зелено-желтыми. Алекс прищурился, глядя на костыли.
— Я отлично себя чувствую, — бодро отозвалась Хоуп. Внутри что-то предательски сжалось. Она успела забыть, как действует на нее его близость, и сейчас была застигнута врасплох. — Прошу вас, входите. Погода сегодня чудесная, не правда ли?
Что это с ней? Снег с дождем шел все утро, и на дорогах, наверное, не проехать.
— Надеюсь, я не слишком не вовремя. — Темная бровь на загорелом лице недоуменно приподнялась, но лицо осталось серьезным и непроницаемым. — Я знаю, вы не желаете меня видеть.
— В самом деле? — осторожно переспросила Хоуп. Он, конечно, будет просить ее не подавать иск!
— Однако сегодня мой адвокат не сумел связаться с вашим агентом, а кое-что необходимо прояснить как можно скорее.
Хоуп совсем потерялась.
— С Джонатаном?
— Именно. Джонатан Харкнесс — ваш агент, не так ли? — В его в голосе послышалось нетерпение.
— Так… — В последнее время Джон стал брать на себя слишком много — похоже, он трясся над карьерой своей подопечной, словно наседка над единственным цыпленком.
— Я понимаю, что вы ни во что не хотите вмешиваться…
— Знаете, — прервала она его, — мне не очень удобно долго стоять, — она многозначительно взглянула на свою ногу в гипсовом коконе. — Лучше пройдем в гостиную.
— Алекс! Как чудесно, что вы заглянули к нам! Я пойду приготовлю чай. — Бет торопливо удалилась на кухню.
«Поразительная деликатность!» Хоуп чувствовала, как у нее к лицу намертво приклеилась фальшивая улыбка.
— Ну вот, теперь можете рассказывать, что у вас за дело. — Она присела на стул — из кресла ее пришлось бы вытаскивать подъемным краном.
— Я без колебаний согласился принять на себя ответственность за случившееся, но ваши адвокаты, судя по всему, сочли это проявлением слабости. — Алекс принялся расхаживать по комнате, двигаясь на удивление неторопливо. Раздражение выдавала лишь неестественно прямая спина. — Теперь они затребовали такое, что иначе чем абсурдом не назовешь. В последнем факсе…
Он вытащил из кармана листок бумаги, скомкал его и швырнул на пол.
— Учтите, Хоуп, если вам хочется ссоры, вы ошиблись в выборе противника. Я вам не игрушка! Да, я готов признать свою вину, но не позволю растоптать меня.
— Алекс, — спокойно отозвалась Хоуп, — я понятия не имею, о чем вы говорите…
— Уж не хотите ли вы сказать, что это не вы попросили Харкнесса отказаться от моего предложения? — Он не мигая глядел на нее.
— Я вообще не понимаю, откуда вы знаете Джонатана, — твердо произнесла она. — Если уж вам угодно презирать меня, по крайней мере хотелось бы знать, чем я навлекла такое неудовольствие.
Он всмотрелся ей в лицо, недоверчиво покачал головой и опустился в кресло.
— Вы серьезно?
— Учтите, вам понадобится лебедка, чтобы выбраться оттуда. — К Хоуп вдруг вернулось чувство юмора.
Ее взгляд задержался на его фигуре, обрисованной черной тканью джинсов, и ей вдруг показалось, что тело у нее отключили от источника питания. Хорошо, что она сидит, а то рухнула бы со всеми своими костылями.
Нет, так нельзя! Она всегда считала, что влюбленные достойны жалости. «Если он не обращает на тебя внимания — займись кем-нибудь еще» — Сколько раз она советовала это подругам?
— Харкнесс связался со мной на следующий день после вашего падения… — начал Алекс с сомнением в голосе.
— И вы не верите, что мне ничего об этом не известно? — ощетинилась Хоуп.
— Согласитесь, в это непросто поверить. — У него на губах промелькнула саркастическая улыбка. — Джонатан сказал, что с юридической точки зрения вся ответственность за несчастный случай лежит на мне. Он также сообщил мне, каких заработков вы лишились из-за травмы.
Хоуп лихорадочно соображала. Заканчивался третий, и последний, год ее работы с фирмой, производящей купальники. В контракте упоминались какие-то штрафные санкции, но все равно Джонатан не имел права действовать за ее спиной!
— Будьте спокойны, — твердо заявила она, — мне не нужны ваши деньги. — «Ну, Джонатан, ты у меня дождешься!» Как он посмел поставить ее в столь идиотское положение? И как Алекс мог предположить, что она — участница этого заговора?
— Нет, Хоуп, будьте благоразумны. Я готов возместить вам ущерб; но меня смутила новая цифра, которую назвал мне Харкнесс.
— Сколько? — резко спросила она. Он назвал сумму, и Хоуп побелела.
— И вы решили, что я участвую в этом… этом вымогательстве?
— С точки зрения закона все правильно.
— Мне нет дела до законов, — взорвалась она. — Я не желаю брать от вас ни гроша.
— На вашем месте я бы не стал горячиться, — протянул он и подумал, что ее тон убеждает сильнее любых уверений.
— Мне нет дела ни до вас, ни до Джонатана, — огрызнулась она. — И я никому не позволю указывать мне, что я должна делать. Так вот о чем вы говорили в госпитале… — пробормотала она. — А я-то думала…
— Что же именно?
Хоуп быстро взглянула на него и вдруг почувствовала резкую неприязнь.
— Не ваше дело. — Он, похоже, уверен, что она не только любвеобильная хищница, разбившая счастливую семью, но и алчная шантажистка.
