Книга Соло на ундервуде. Соло на IBM, страница 19. Автор книги Сергей Довлатов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Соло на ундервуде. Соло на IBM»

Cтраница 19

Алексей Лосев приехал в Дартмут. Стал преподавать в университете. Местные русские захотели встретиться с ним. Уговорили его прочесть им лекцию. Однако кто-то из новых знакомых предупредил Лосева:

– Тут есть один антисемит из первой эмиграции. Человек он невоздержанный и грубоватый. Старайтесь не давать ему повода для хамства. Не сосредоточивайтесь целиком на еврейской теме.

Началась лекция. Лосев говорил об Америке. О свободе. О своих американских впечатлениях. Про евреев – ни звука. В конце он сказал:

– Мы с женой купили дом. Сначала в этом доме было как-то неуютно. И вдруг не территории стал появляться зайчик. Он вспрыгивал на крыльцо. Бегал под окнами. Брал оставленную для него морковку…

Вдруг из последнего ряда донесся звонкий от сарказма голос:

– Что же было потом с этим зайчиком? Небось подстрелили и съели?!


Когда «Новый американец» окончательно превратился в еврейскую газету, там было запрещено упоминать свинину. Причем даже в материалах на сельскохозяйственные и экономические темы. Рекомендовалось заменять ее фаршированной щукой.


Меттер говорил презираемой им сотруднице:

– Я тебя выгоню и даже не получу удовольствия.


Дело происходило в газете «Новый американец». Рубин и Меттер страшно враждовали. Рубин обвинял Меттера в профнепригодности. (Не без основания). Я пытался быть миротворцем. Я внушал Рубину:

– Женя! Необходим компромисс. То есть система взаимных уступок ради общего дела.

Рубин отвечал:

– Я знаю, что такое компромисс. Мой компромисс таков. Меттер приползает на коленях из Джерси-Сити. Моет в редакции полы. Выносит мусор. Бегает за кофе. Тогда я его, может быть, и прощу.


Меттер называл Орлова:

«Толпа из одного человека».


У Бори Меттера в доме – полный комплект электронного оборудования. Явно не хватает электрического стула.


Орлова я, как говорится, раскусил. В Меттере же – разочаровался. Это совершенно разные вещи.


В «Капитанской дочке» не без сочувствия изображен Пугачев. Все равно, как если бы сейчас положительно обрисовали Берию. Это и есть – «милость к падшим».


Дело было лет пятнадцать назад. Судили некоего Лернера. Того самого Лернера, который в 69 году был знаменитым активистом расправы над Бродским. Судили его за что-то позорное. Кажется, за подделку орденских документов.

И вот объявлен приговор – четыре года.

И тогда произошло следующее. В зале присутствовал искусствовед Герасимов. Это был человек, пишущий стихи лишь в минуты абсолютной душевной гармонии. То есть очень редко. Услышав приговор, он встал. Сосредоточился. Затем отчетливо и громко выкрикнул:


«Бродский в Мичигане,

Лернер в Магадане!»


Двадцать пять лет назад вышел сборник Галчинского. Четыре стихотворения в нем перевел Иосиф Бродский.

Раздобыл я эту книжку. Встретил Бродского. Попросил его сделать автограф.

Иосиф вынул ручку и задумался. Потом он без напряжения сочинил экспромт:


«Двести восемь польских строчек

Дарит Сержу переводчик».


Я был польщен. На моих глазах было создано короткое изящное стихотворение.

Захожу вечером к Найману. Показываю книжечку и надпись. Найман достает свой экземпляр. На первой странице читаю:


«Двести восемь польских строчек

Дарит Толе переводчик».


У Евгения Рейна, в свою очередь, был экземпляр с надписью:


«Двести восемь польских строчек

Дарит Жене переводчик».


Все равно он гений.


Помню, Иосиф Бродский высказывался следующим образом:

– Ирония есть нисходящая метафора.

Я удивился:

– Что значит нисходящая метафора?

– Объясняю, – сказал Иосиф, – вот послушайте. «Ее глаза как бирюза» – это восходящая метафора. А «ее глаза как тормоза» – это нисходящая метафора.


Бродский перенес тяжелую операцию на сердце. Я навестил его в госпитале. Должен сказать, что Бродский меня и в нормальной обстановке подавляет. А тут я совсем растерялся.

Лежит Иосиф – бледный, чуть живой. Кругом аппаратура, провода и циферблаты.

И вот я произнес что-то совсем неуместное:

– Вы тут болеете, и зря. А Евтушенко между тем выступает против колхозов…

Действительно, что-то подобное имело место. Выступление Евтушенко на московском писательском съезде было довольно решительным.

Вот я и сказал:

– Евтушенко выступил против колхозов…

Бродский еле слышно ответил:

– Если он против, я – за.


Разница между Кушнером и Бродским есть разница между печалью и тоской, страхом и ужасом. Печаль и страх – реакция на время. Тоска и ужас – реакция на вечность. Печаль и страх обращены вниз. Тоска и ужас – к небу.


Иосиф Бродский говорил мне:

– Вкус бывает только у портных.


Конечно, Бродским восхищаются на Западе. Конечно, Евтушенко вызывает недовольство, а Бродский – зависть и любовь. Однако недовольство Евтушенко гораздо значительнее по размерам, чем восхищение Бродским. Может, дело в том, что негативные эмоции принципиально сильнее?..


Когда горбачевская оттепель приобрела довольно-таки явные формы, Бродский сказал:

– Знаете, в чем тут опасность? Опасность в том, что Рейн может передумать жениться на итальянке.


Бродский говорил, что любит метафизику и сплетни. И добавлял:

«Что в принципе одно и то же».


Врачи запретили Бродскому курить. Это его очень тяготило. Он говорил:

– Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!


Шмаков говорил о Бродском:

– Мало того, что он гений. Он еще и весьма способный человек.

– Способный? Например, к чему?

– Да ко всему. К языкам, к автовождению, к спорту.


Иосиф Бродский любил повторять:

– Жизнь коротка и печальна. Ты заметил чем она вообще кончается?


Бродский обратился ко мне с довольно неожиданной просьбой:

– Зайдите в свою библиотеку на радио «Либерти». Сделайте копии оглавлений всех номеров журнала «Юность» за последние десять лет. Пришлите мне. Я это дело посмотрю и выберу, что там есть хорошего. И вы опять мне сделаете копии.

Я вошел в библиотеку. Взял сто двадцать (120!) номеров журнала «Юность». Скопировал все оглавления. Отослал все это Бродскому первым классом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация