Плавать по морю необходимо.
Жить – не так уж необходимо.
Гней Помпей, римский полководец
Часть первая. «Адмирал Фраст»
Глава 1
Маски-шоу
Дым был повсюду.
Черный копотный дым, поднимающийся из четырех труб
броненосца «Адмирал Фраст», смешивался с белесым дымом горящих кораблей
сюзерената Тоурант. Тот дым в свою очередь вплетал свои клубы и спирали в серые
дымы, что приносили ветры от пожарищ и полыхающих вулканов, и всю эту
черно-белесо-серую муть не мог разогнать даже шквальный ветер, беспрестанно
дующий с океана. Пока видимость была – кабелота два в глубь материка, не
больше, а дальше все скрывалось в темноте, беспросветной и плотной, как вата,
подсвеченной лишь багровым отсветом пожаров и изредка прореживаемой далекими
зловещими всполохами… Что творилось там, в глубине Атара, понять было
невозможно. Полное ощущение, будто дым поглотил весь мир.
Собственно говоря, так оно и было на самом деле.
Весь мир превратился в один громадный пожар. Даже сквозь
стекло иллюминатора доносились отдаленные гулкие удары, будто где-то там, за
горизонтом, великан лупит со всей дури в исполинский барабан.
Вот, значит, что такое конец света… Мастер Ксэнг, барон
Пальп, шторм-капитан
[1]
«Адмирала Фраста», разглядывая из
ходовой рубки берег в подзорную трубу, испытывал смешанные чувства и попутно
пытался в этих чувствах разобраться. Было ли среди этих чувств сожаление? Или
горечь утраты, боль от потери родины? Пожалуй, да. Присутствовали в его душе и
сожаление, и горечь, и боль, но ведь с другой стороны… С другой-то ведь стороны
– кто еще из высших офицеров флота Его величества короля Великой Гидернии
удостоился такой чести – до последнего момента оставаться в смертельно опасной
близости от погибающего Атара и следить, чтобы никакая скверна не покинула его
берегов? Если честно, то совсем немного офицеров, считанные единицы
избранных, – остальные уже давно в открытом океане, сопровождают конвой
гражданских судов, со всех ног улепетывающих подальше от наступающей Тьмы… И
среди избранных – он, Ксэнг, барон Пальп. Так что есть, господа, есть чем
гордиться. Так что – уж кем-кем, а капитаном, тоскливо смотрящим из шлюпки на
собственный тонущий корабль, он себя отнюдь не ощущал.
И главным образом потому, что экипаж «Адмирала Фраста» свою
задачу выполнил: устранил помеху на славном пути Гидернии к величию. Уничтожил
флот Тоуранта. Спас Граматар от возможной скверны… Пора командовать отход. На
палубе все закреплено по-штормовому, наверху никого, кроме горстки вахтенных
матросов и офицеров. Остальные с нетерпением ждут команды на своих боевых
постах. Дымы и отдаленный грохот – это, в общем-то, сущий пустяк по сравнению с
тем кошмаром, что вскорости начнется у берегов Атара. Так, затишье перед
настоящей бурей. До того момента, как разбуженный катаклизмом океан в
прибрежных водах вздыбится исполинскими, достающими до кратеров вулканов
волнами и закружит гигантскими водоворотами, осталось всего несколько часов –
если верить расчетным таблицам Отдела последнего рубежа безопасности. Самое
время уходить. И если бы не одна досадная мелочь…
Ксэнг, барон Пальп, медлил. Поскольку, водяная смерть,
возникла внештатная ситуация.
– Не вижу, – сказал он, старательно водя окуляром
подзорной трубы вдоль кромки берега.
– Левее рухнувшего утеса, правее горящей рощи, напротив
песчаной отмели, – без малейшей задержки уточнил стоящий чуть в сторонке
грам-капитан
[2]
Рабан.
– Все равно не вижу, – хмуро повторил Ксэнг.
Он не любил внештатные ситуации. Когда в безукоризненно
отлаженную работу вдруг вкрадывается неучтенный фактор – это неправильно.
Так быть не должно. Значит, это его, шторм-капитана, недочет, не предусмотрел
все возможные случайности…
Впрочем, такую случайность предвидеть было практически
невозможно.
Он с треском сложил бесполезную трубу и бросил ее на
штурманский стол: не только дымы затрудняли осмотр берега – стекло иллюминатора
снаружи было покрыто копотью и изгажено птичьим пометом. Матросы с очисткой
палубы не справлялись – пепел с серых небес сыпался непрестанно, крупными
хлопьями, как пух из распоротой подушки, да и полчища птиц, оккупировавших
мачты и надстройки «Адмирала Фраста» в поисках спасения от неминуемой гибели,
гадили так, что «Адмирал Фраст», эта гордость гидернийского флота, постепенно
превращался в форменный курятник.
Ксэнг обернулся к Рабану:
– Покажите-ка еще раз, что они там передали…
Рабан с готовностью протянул сложенный вдвое листок.
«Шторм-капитану. Шпора. Приказываю незамедлительно выслать
разъездной катер к точке отправки данного сообщения, – значилось
там. – Имею информацию, жизненно важную для будущего всей Г.».
– Это все? – спросил Ксэнг, зачем-то перевернув
депешу. С обратной стороны листок, разумеется, был девственно чист. – Без
подписи?
– Без. Сообщение было повторено восьмикратно, слово в
слово… причем в последний раз прервалось на полуслове.
«Шпора» испокон веков в гидернийской системе кодовых
сигналов означала: «Крайне срочно, адресату передать незамедлительно». Плюс к
тому – «приказываю». Приказывает он, видите ли… А ведь на тоурантском берегу
сейчас нет никого из резидентов островного государства. Не может быть. Не
должно быть…
– Так. – Ксэнг в третий раз перечитал загадочное
послание, написанное каллиграфическим почерком штатного шифровальщика. Но
понятнее отнюдь не стало. – Давайте-ка все сначала… – Он
поморщился. – Да и расслабьтесь вы, в конце-то концов. Не на докладе же в
Адмиралтействе.
Рабан едва заметно изменил позу на чуть более непринужденную
(тихонько звякнула дворянская перевязь со шпагой на боку), мельком глянул на
корабельный хронометр, укрепленный над дверью люка из рубки, и монотонно
повторил рапорт, глядя куда-то поверх головы командира… Кажется, даже слово в
слово повторил:
– Три четверти часа назад ютовым вахтенным наблюдающим
были приняты семь, с перерывом в минуту, однотипных шифрованных сообщений с
берега. Факт приема, согласно Кодексу, был подтвержден сигналом ютового
прожектора. Поскольку каждому сообщению предшествовал общефлотский сигнал
«Особое внимание», депешу немедленно отправили на дешифрацию. Затем был подан
сигнал «Назовите себя», но ответа не воспоследовало… После расшифровки депеша
немедленно доставлена шторм-капитану в ходовую рубку… Рапорт закончен.
Барон Ксэнг остался невозмутим, хотя и побелел губами.
