– Ваш клык, мастер Сварог, можете не прикладывать. Он,
конечно, тоже от зверя, но от зверя размером с собаку, – съехидничала
Клади.
Церковь толковала приход Зверя как еще одно проявление Тьмы,
ниспосланной за грехи людские и все такое прочее, и призывала держаться
подальше как от самого могильника, так и от вещей, из могильника добытых и грех
впитавших. На кого-то, как всегда, вразумления церковников действовали.
Для атарцев та Битва Начала, предания о которой каждый
слышал с колыбели, стала не просто частью героического прошлого. Почти каждая
семья в каждой стране потеряла кого-то в те сорок дней. О Битве Начала не
давали забыть могилы предков. Ни одна война не наносила такого урона.
Гидернийцев же беда обошла стороной, вот для них-то, всегда с пренебрежением
смотревших на Атар, Зверь и связанное с ним представлялось мифами отсталых
народов. Как считал Пэвер, гидернийцы так и не раскумекали, что свалилось им в
руки. А уж после того, как помер Фраст, шпага превратилась не более того чем в
личную вещь «великого, по их мнению, адмирала, только тем и ценную, а по моему
мнению, кстати, адмиралишка этот – напыщенный и крикливый болван, флот которого
разгромила бы и флотилия плоскодонок, если такую кто-то бы удосужился собрать».
Страсти по шпаге улеглись. Завершая историю, Пэвер сказал:
– А не попробуете ли гикорат, мастер Сварог? Тут кто-то
очень образованный, – Пэвер, иронически вскинув бровь, покосился на
Олеса, – высказал предположение, что шпага состоит в родстве с древними
предметами.
Сварог пожал плечами, дескать, отчего же не убедиться,
достал из кармана рубин, поднес его к темному клинку. Гикорат, иными словами –
детектор предметов, созданных до первого наступления Тьмы, должен был вблизи
тех самых предметов запульсировать багровым светом. Но на сей раз рубин никак
не прореагировал на шпагу. Возвращая камень в карман, Сварог наткнулся пальцами
на подаренный смятенным клык.
– Ну, чтобы уж снять подозрения баронетты и избавить
себя от ее насмешливого язычка… – Сварог выудил из кармана подарок
юродивого. Действительно, клык величиной в полмизинца на украшение пасти
знаменитой зверюги никак не тянул. – Интересное занятие, с лихвой
заменяющее собирание марок и рыбалку, – ходить со шпагой и прикладывать ее
ко всему, что ни…
Вспышка света ослепила, словно в каюте рванула шоковая
граната.
Двумя пальцами поднося клык к темной стали клинка, Сварог
почувствовал изменения. Сначала в подушках пальцев началось жжение, потом в них
впились невидимые иглы, и тут же включилось что-то вроде магнитного поля: кость
и металл потащило друг к другу.
Если б только один клык попал под неведомое притяжение,
Сварог бы успел, но и шпагу непреодолимо повело навстречу. Все произошло
слишком неожиданно. Клинок и зуб на мгновение соприкоснулись. Тут-то и
шарахнуло светом.
И в тот момент Сварог ощутил наплыв колоссальной мощи извне,
словно могучие волны взвились на дыбы и нависли над маленьким мирком каюты, и
именно эта мощь помогла ему разнять касающиеся друг друга предметы. И стоило
Сварогу разомкнуть цепь, как мощь, не успев захлестнуть, откатилась, как
откатывается волна от пирса.
Люди в каюте проморгались, утерли слезы и принялись
озираться. Шпагу изнутри озаряло синеватое ледяное свечение, быстро тускнеющее.
Вспышка и нутряной свет шпаги оказались далеко не
единственными и вовсе уж простенькими последствиями шального эксперимента. На
лакированном дереве стен, на двери и потолке появились полосы, словно пьяный
шизофреник прошелся по ним газовой горелкой и оставил на память о себе выверты
мутного сознания: бесноватое переплетение спиралей, кругов, молний, линий
разной кривизны, поляны точек, дорожки штрихов. Обе капитанские картины валялись
на полу, краска на них по краям вздулась пузырями. (За парусником, кстати,
обнаружилась медная дверца с весьма причудливой формы замочной скважиной.)
Крепеж откидного столика выдрало из переборки, и весь завтрак рассыпался по
полу, из горлышек откупоренных бутылок на ковер вытекала «Звезда Граматара».
Заклепки лампового крюка вылезли из гнезд наполовину, но крюк удержали. Створки
раздвижного шкафа завалились внутрь, а их ручки словно посшибали добрыми
ударами молотков… И что самое то ли неприятное, то ли настораживающее –
дневничок Ксэнга превратился в горстку пепла… В общем и целом, эксперимент
удался.
– Водяная смерть! – пробормотал Пэвер, достал
из-за пояса пистоль и принялся зачем-то внимательно его осматривать.
Слова, вырвавшиеся у графа Гэйра, присутствующим были
неизвестны, однако переводить их с русского для господ, а тем более для
баронетты он посчитал излишним.
– Это другое, не так… не знаю… – потрясенно
проговорила Чуба-Ху, но осеклась и задумчиво замолчала.
Да, это несомненно была магия – но совершенно не та, которую
знал Сварог. Совершенно другая, чужая форма колдовства…
– Ну что, подруга, – нервно рассмеялся Олес,
подмигивая на Клади, – как тебе собачка с маленькими зубками? Не хочешь с
такой поиграться?
– Сам-то в штаны не наложил, князек? – Баронетта,
фыркнув, отвернулась от наследника гаэдарского трона, подошла к развалившейся
на части тумбочке, носком сапожка принялась ворошить обломки.
Рошаль поднял карту, упавшую со стены, стряхнул с нее
осколки стекла – краски на ней тоже не избежали воздействия, и старинная карта
превратилась в абстрактную картину. Потом задумчиво воззрился на медную дверцу.
Былого беззаботного, шалопутного настроения экипажа как не
бывало.
Сварог взглянул на зуб, с которым видимых изменений не
произошло, и спрятал его в карман. Клык и шпага получались детонатором и
взрывчаткой, держать их следует порознь. А чувство опасности, что характерно,
промолчало… Или накат неведомой мощи вреда людям не несет? А состоявшиеся и
едва не состоявшиеся разрушения можно уподобить неуклюжести рабочего слона,
который нечаянно обрушивает дерево на любимого хозяина и кормильца?.. Короче,
если и возобновлять эксперименты, то делать это следует не на корабле, а на
суше и когда поблизости не будут толпиться зеваки. Лучше всего и самому укрыться
в бункере, как на испытаниях атомной бомбы. Черт, если шпага и клык вместе
образуют оружие, то не мешало бы, конечно, научиться им пользоваться…
– Значит, так, гуси-лебеди, – сказал Сварог,
обводя взглядом свой бедовый экипаж, – хватит веселых экспериментов.
Повеселились, и будя. Если вы мне сейчас же не доложите, куда мы плывем, то я
разнесу к чертям ваше общество обожателей Зверей, а сам, аки тот Зверь, выйду
невредимым из огня.
– Мы плывем за углем, – думая о чем-то своем,
произнес Пэвер. Был он бледен и подавлен – видимо, и ему на ум приходили
картинки несчастий, коих им удалось избежать.
– Я был прав, – добавил Рошаль и, прикрыв глаза,
помассировал пальцами переносицу. – Угля действительно в обрез. Хватит от
силы на полторы земли перехода – по крайней мере, так кочегары говорят…
Разумно, ничего не скажешь. С неполной загрузкой топлива кораблик сможет выжать
большую скорость и максимально быстро покинуть опасную зону вблизи Атара…
