– В спокойные времена – запросто, – сказал
Кулк. – Чего там прокладывать, плыви себе по прямой, аккурат и выйдешь.
Островов в океане мало, плохих мест – вобла, извиняюсь, написала, банки
наперечет. А вот сейчас… – Кулк почесал карандашом за ухом. И сказал очень
серьезно: – Тьма разбудила глубины океана, мастер Рошаль. И оттуда такое может
всплыть, чему и названия-то нет в людском языке… Да и не только всплыть.
Старики рассказывали, что открываются щели между мирами, а уж кто вылезет из
этих щелей – одному Пресветлому известно…
Сварог тут же сделал стойку.
– Ладно байками пугать, пуганые! – щелкнул
измерителем дож Тольго. – По оба борта вода одного сорта… А у нас Бумага
Ваграна есть, тут все опасные места отмечены, фарватер проложим – и доплывем.
Ты еще про Соленый Клюв вспомни…
– Погодите-ка, мастер дож. – Он повернулся к
Кулку. – Что еще за щели между мирами?
– Ученые люди так говорят, – сказал Кулк. –
Ведь целый материк, не островок какой-нибудь, под воду уходит, правильно?
Значит, должны быть… эти, как их… тектонические сдвиги, во, гигантские волны,
какие-никакие перемены в климате, правильно? А ведь ничего этакого нету… А вот
почему. Потому что законы мира меняются, новые какие-то возникают, и вся
энергия на эту ломку уходит – на шторма и бури силенок уже не остается. Так и
появляются щели в другие миры, Белая Зыбь, Пурпурный Странник, Пенная Мама,
нежить и прочие страсти…
– Энергия, сдвиги хретонические… – пробурчал под
нос Тольго. – Слова-то какие… Ученые тебе наговорят, ты их слушай больше.
– Сами же рассказывали…
Сварог молча перевел взгляд на дожа, и под его взглядом
клаустонец потупился. Сказал неохотно:
– Ну, видел… Только откуда мне знать, что это именно
щель была, а не маррог
[11]
какой… – Он отложил инструменты
и откинулся на спинку кресла. Прищурившись, посмотрел куда-то вдаль в
иллюминатор. – Ну, в общем, где-то месяца два тому вышли мы на «Морском
быке» из устья Руаны, двинули домой. Гидернию по правому борту держим, в обход
идем – через Редернейский-то залив не пройти, там эти сволочи фарватер
перекрыли зачем-то, корабли шастают туда-сюда… Ну и день на пятый… Точно, на
пятый, мыс Потерянных Душ на горизонте синеет, океан спокойный, ветер попутный,
хорошо идем, вот только вода мутная и рыбы дохлой полно… И вдруг вахтенный на
марсе как завопит! Все на палубу высыпали. А прямо по курсу – пятно такое из
воды торчит – стоймя! – с парус размером, черное, вроде кляксы. И вроде бы
плотное, как бархат, колышется на ветру, но нет – видим, дырка это самая
натуральная, потому как вода в нее так и хлещет, аж со свистом, как в кингстон…
В общем, полное впечатление, мастер капитан, что кто-то ножницами взял да и
отчекрыжил кусок из холста, а там, на другой стороне, – беспросветная ночь
и даже звездочки видны… И мы в эту дыру прямиком направляемся. Капитан лево
руля орет, а рулевой уже сам штурвал вертит, приказа не дожидаясь. Еле
разминулись… Только я вот думаю, что это обыкновенный маррог.
Сварог, играя полное спокойствие, закурил. Очень, господа
мои, оч-чень, знаете ли, нарисованная дожем картина напоминает виденное им
самим в Потоке – черная пустота и далекие огоньки иных миров… И заметьте: в
отличие от тех выходов на Тропу, о коих рассказывал Пэвер, здесь ничего из дыры
не появлялось, наоборот – туда засасывало. Таки выход в Поток – посреди
океана? Интересное кино…
– На карте эти щели есть? – спросил он.
Дож в сомнении покосился на Бумагу Ваграна.
– Может, и есть, мастер капитан, – ответил Малыш
Кулк. – Точно не сказано. Просто отмечено, что вот здесь гиблое место,
здесь опасайся проявлений Темных сил, а вот тут надо идти с такой-то скоростью и
таким-то галсом, а почему так – непонятно…
– Ясно, – сказал Сварог. И вздохнул: – Будем
искать…
– Только никакой это не маррог был, – продолжал
Кулк, – другие тоже видели – точь-в-точь как мастер дож описал. Повезло
еще, что они днем на эту дыру напоролись, а вот если б ночью…
– Ночью – беда, это точно, – с непонятной
интонацией согласился Рошаль. – А что такое Соленый Нос?
– Не что, а кто, – поправил Малыш Кулк. – И
не Нос, а Клюв…
– …то есть очередная морская байка, – в тон ему
добавил Тольго. – В море-то бывал, а воды не видал.
– Очередная морская правда, – обиделся
Кулк. – Вы, мастер дож, по рекам все больше плавали, океан только в
подзорную трубу изволили видеть. А я семь лет на берег разве за провиантом
сходил… Соленый Клюв такая же быль, как Черный Пират или Флотилия Шьюбаша
Проклятого. Сам Однорукий Ло видел людей верхом на дельфинах, едва ноги унес, а
уж он-то врать не будет, даже судье, обет у него такой до конца дней…
Бумага Ваграна была забыта. Отложив карандаш, Малыш Кулк
скрестил руки на груди и принялся вещать.
Пожалуй, тут дож Тольго оказался прав: рассказ Малыша
выглядел настолько же правдоподобным, насколько таковыми казались
фантастические романы времен покорения неба посредством стратостатов.
…Полтора столетия назад некий ученый лоб из Фагора по имени
Сиргамас задался благороднейшей целью спасти человечество от массовой гибели и
одичания, а говоря точнее, создать человечество новое. Как водится – идеальное.
Где людям не грозит погружение материка? Только в море. Значит, человек должен
стать двоякодышащим. Значит, надо скрестить человека и какое-нибудь морское
животное. В качестве образца Сиргамас выбрал тюленя – как, по его разумениям,
наиболее родственное из морских тварей человеку. И что вы думаете – скрестил.
Не сразу, конечно, получилось, сотню подопытных каторжников угробил – из тех,
кого выкупал из пожизненного на серебряных рудниках, однако лет эдак через
тридцать кропотливых изысканий таки получилось. Наштамповал штук семьдесят
ихтиандров и организовал коммуну на блокшивах
[12]
в море.
Объявил себя царем и богом, стал проповедовать послушание, чистоту и
нравственность – в общем, все как полагается… А потом, в полном соответствии с
законами жанра, амфибии подняли народное восстание, ученого то ли сожрали, то
ли попросту утопили, а сами принялись разбойничать и нападать на торговые суда.
Подплывают втихаря, команду вырезают, все что есть ценного на борту, включая
женщин и детей, оставляют себе, потом открывают кингстоны – и буль-буль…
– …До сих пор, говорят, промышляют, не
передохли, – зловещим голосом закончил Малыш Кулк. – А главный у них
– тюлений сын по прозвищу Соленый Клюв…
Иными словами, идеи товарища Беляева и прочих фантастов-соцреалистов
живут и побеждают. Даже на Димерее, подумать только…
Сварог едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, слушая сию
печальную повесть. Даже Рошаль, сама невозмутимость, по окончании страшилки
позволил себе хмыкнуть и погоревать:
