Сварог, например, смутно помнил из книг, что при длительном
переходе паровые котлы надобно менять – но как это делать и, главное, на что их
следует менять, понятия не имел ни малейшего. Знал он также, что перед
стрельбой стволы орудий вроде бы надлежит прогреть холостыми залпами, и весьма
смутно представлял себе, что такое «гироскоп преобразователя координат»,
«картушка ориентировки командно-дальномерного поста» и «артиллерийский
радар», – для стрельб вещи, кажется, необходимейшие, но как они выглядят и
с чем их едят, было для него сущей тайной Мадридского двора. Не говоря уж о
том, что такой простенький маневр, как «совершение правого десятиградусного
координата с продолжительностью дуги в полста секунд», некогда запомнившийся
благодаря именно своей заковыристости, ему не удался бы и под угрозой
расстрела…
К счастью, и среди гидернийцев, не без колдовской помощи
Клади перешедших на их сторону, и среди тоурантцев отыскалась горстка людей, с
морским ремеслом знакомая не понаслышке – Сварог моментально присвоил им высшие
офицерские звания. Остальные были зачислены в средние и младшие офицеры и
матросы. Более того: нынешний экипаж «Удара» был втрое меньше, так сказать, расформированного,
и каждый даже простой матрос в спешном порядке осваивал одну-две смежные
специальности… В общем, на борту царил непрекращающийся аврал. Сварог сам не
отдыхал, скупо отведя себе на сон часа по три ежедневно, и другим не давал.
Первым делом он провел инспекцию пороховых погребов и запаса провианта и
инспекцией остался доволен. Кладовые ломились от всяческой сушеной, вяленой и
консервированной снеди, так что какая-никакая, а смерть от недоедания беглецам
не грозила – тем более среди тоуранток без проблем нашлись бойчихи
кастрюльно-поварешечного фронта. Броненосец был оснащен двумя здоровенными
башенными пушками – мортирами («Орудия главного калибра это называется,
что ли?»), четырьмя бронзовыми орудиями средней артиллерии и восемью совсем уж
мелкокалиберными каронадами в казематах, по четыре с каждого борта. Ядра с
запальным шнуром, наполненные зажигательной смесью или набитые картечью, Сварог
пересчитывать не стал – сунув нос в погреба и увидев уходящие во мрак стеллажи,
до отказа заставленные однотипными, накрепко закрепленными ящиками, он с
первого взгляда понял, что гидернийские военно-морские начальники к походу
подготовились основательно и постарались застраховать корабль от всяческих
малоприятных встреч посреди океана. Ручные элеваторы, подающие ядра к орудиям,
работали исправно, башни орудий на проворотах не заклинивало, стволы даже
артиллерии главного калибра ходили вверх-вниз легко и послушно. Удивляло разве
что отсутствие пулеметов на борту, однако, поразмыслив, Сварог пришел к
однозначному выводу, что боевая задача экс-«Адмирала Фраста» – поражение
исключительно крупных объектов на значительном расстоянии, уничтожением же
более мелких целей занимаются другие лоханки гидернийского флота.
Первый же пробный выстрел мортиры оставил в душе экипажа
«Серебряного удара» поистине неизгладимое впечатление. Сварог произвел выстрел
самолично, разумно предположив, что в дальнейшем такой шанс может ему и не
выпасть. Быстренько разобравшись с несложным управлением стрельбой, он направил
ствол в открытое море, поджег фитиль, зажмурился…
Ну сказать, что жахнуло громко – значит, ничего не сказать.
Десантника Сварога, который, в принципе, если из артиллерийских орудий сам не
стрелял, то, случалось, присутствовал где-то неподалеку (что характерно, и с
той стороны, откуда велся огонь, и с той, куда стреляли), так вот Сварога
буквально вплющило в неудобное сиденье наводчика и размазало в блин. Даже
сквозь броню башни ворвался оглушительный грохот, завершившийся утробным воем,
пронзив его тело навылет и ошметки разбросав по углам тесной башенки. Вспышка
ослепила и сквозь закрытые веки – ему даже показалось на миг, что
бронзовый ствол разорвало, к едрене фене… Он открыл глаза, ошалело помотал
головой и как раз успел приникнуть к смотровой щели, чтобы увидеть, как в
кабелоте от броненосца встает исполинский пенный столб воды… Хорошо хоть он
загодя разогнал всех зевак подальше от башни, под защиту брони – после такого акустического
удара трупы можно было бы складывать штабелями…
В общем, вооружением корабля Сварог остался доволен вполне.
Несколько хуже дело обстояло с боевой подготовкой экипажа.
Тольго, таки назначенный Сварогом на должность боцмана, охрип, днем и ночью
гоняя с докладами пацанов-вестовых от носовой рубки на капитанский мостик,
оттуда к орудийным расчетам, оттуда – на корму; проворачивающие в кровь истерли
ладони, ворочая тяжелые маховики и разворачивая тяжеленные башни в сторону
«вероятного противника»; боевые тревоги сменялись пожарными, пожарные –
водяными; стрелки истратили не один десяток снарядов, учась попадать в цель по
крайней мере с десятого выстрела (для имитации целей Сварог, скрепя сердце,
пожертвовал тремя спасательными шлюпками)… Личный состав, короче говоря,
помрачнел, посерел лицами, осунулся и исходил двенадцатью потами, однако сносил
тяготы и лишения флотской романтики молча: все знали, что чем бы ни окончился
возможный бой, даже если не потопят, то вернуться в порт для ремонта получится вряд
ли – по причине насквозь тривиальной: портов на планете уже не существовало.
Так что если и царило где-то спокойствие, то лишь вокруг
броненосца. На борту же покоем и не пахло.
Радовало одно: устройство броненосца было относительно
простым – сложнее, конечно, чем незабвенной «Принцессы», но уж проще, во всяком
случае, тех плавающих крепостей, что использовались до Первой мировой. Сварогу
даже не приходилось особо напрягать свой магический талант, помогающий в
освоении любого незнакомого механизма. Ни о гироскопе преобразователя
координат, ни тем более об артиллерийском радаре и прочих хитроумных
штуковинах, призванных обеспечивать убийство максимально большего количества
людей при минимальных затратах, современные гидернийцы, слава Аллаху, ведать не
ведали. Наведение мортир осуществлялось до умиления примитивно: вестовой
передавал расчету дальность до цели, проворачивающие устанавливали башню
стволом в нужную сторону, наводчик по таблице определял угол стрельбы,
матрос-замковой отмерял длину запального шнура, закатывал ядро в камору пушки,
следом запихивал картуз с порохом, закрывал замок и поджигал фитиль. Все. При
таком режиме скорострельность получалась один выстрел в три минуты, с учетом
чистки ствола после каждого выстрела – не так уж плохо. Вот такой симбиоз,
ребята: пушечки времен вице-адмирала Дрейка на борту парового броненосца,
созданного для автономного похода через полпланеты… Интересно, кстати, а зачем
гидернийцам броненосцы, если до бронебойных снарядов они еще не додумались? И
почему, интересно, не додумались, раз вовсю играются с автоматами и карабинами?
Загадочка…
А на пятый день безмятежного плавания баковый наблюдающий
доложил, что видит дымы прямо по курсу. Сварог поднялся на мостик, раздвинул
трубу.
Никаких сомнений. На горизонте нарисовалась промежуточная
цель их похода. Угольная база.
Глава 8
Черное надежное золото
Матросы «Адмирала Фраста», те, что из гидернийских,
утверждали, что машины стопорили в полукабелоте от базы, после чего с базы
вроде бы высылали лоцманский катер, и тот провожал корабль к причалу. Причем
всякий раз маршрут подхода к Угольному хранилищу был иной: видимо, не доверяя
никому, гидернийцы раз в сколько-то там месяцев или недель меняли конфигурацию
минного поля.
