Он разжал ладонь и выпустил бумаги на волю. Какие-то
исписанные каллиграфическими почерками листы, какие-то бланки, какие-то брошюры
полетели, закружились. Начало бумажного дождя совпало с очередным пушечным
выстрелом от суб-генерала Пэвера. Ядро подняло фонтан воды аккурат между
баржами.
– Инструкции, положения, уставы, – комендант
смотрел на Сварога без страха, устало и отрешенно. – Каждый день… Каждый,
мастер офицер! Каждый день утром и вечером… Утром и вечером! Я проводил
занятия. Я заставлял их учить уставы и приказы. Мы отрабатывали с ними в теории
действия по отражению атак противника. Мы проводили тактические игры…
Артиллеристы Пэвера перевели огонь на угольные баржи. Оттуда
приносило грохот разрывов, там подлетали разнесенные в щепы сваи, разлетались
черные угольные комья.
– Раз в неделю, мастер офицер, раз в неделю мы
проводили учения по отражению возможного захвата базы. Я не давал им
бездельничать. Еженедельно я проводил стрельбы, ежеутренне – физические
занятия. Хотя, сами понимаете, вдали от штабов и командования разлениться ничего
не стоит. Но я заставлял. И что?! И чего ради?!
Издали донесся дружный скрип раскручиваемых тросов: на талях
спускали шлюпки для десанта.
– Чтобы увидеть флагман дивизиона спецсил Гидернии,
которого по воздуху тянет за собой разъездной катер, да? За этим? Чтобы
поглядеть, как мои бойцы сходят с ума, а я ничего не могу поделать? Я даже не
смог выслать вам навстречу брандер, что поджечь ваш буксир, понимаете? Мне не
удалось никого привести в чувство, заставить подчиняться. И зачем я здесь
комендантом? Чтобы посмотреть, как броненосец плюхнется в воду у причала и
начнет обстрел из одной-единственной пушки, хотя их у него как иголок у ежа,
да? Чтоб убедиться, что на объект ступил артиллерийский офицер, пусть и
старший, – которому по возрасту быть бы не меньше ранг-капитана – и
которому наплевать на ядра, падающие у него перед носом? Где, найдите мне хоть
в одной инструкции хоть полунамек на подобный бред! Зачем я зубрил, читал,
запоминал, вдумывался, сдавал экзамены, зачем? Кто вы? Что это все значит?
Можете мне сказать? Вот! – Комендант выдернул из кармана пухлую книжицу с
черной обложкой, на которой красовался белый расколотый круг и сверху золотом
было пропечатано название. Взгляд Сварога успел ухватить всего два слова:
«устав» и «непобедимость». Крон-майор принялся лихорадочно листать брошюру,
придерживая ее рукой с револьвером. – Глава «Магические атаки». Состоит из
двух параграфов. Первый об обязательности ношения при себе серебра весом не
менее трех голлетов.
[15]
Второй параграф предписывает во время
появления маррогов сохранять выдержку и спокойствие, боевых постов не покидать,
сосредоточить огонь на реальном противнике… Летающий броненосец – это реальный
противник, как вы думаете? – Крон-майор перевел с книжицы на Сварога
страдальческий взгляд, но открыть рот Сварогу не позволил. – Думаете, при
мне нет трех голлетов серебра? А это что?!
Комендант сорвал с шеи серебряную цепочку, на которой была
подвешена серебряная гидернийская монета, и бросил Сварогу под ноги. Если
крон-майор и надеялся, что старший артиллерийский офицер испарится или,
захлопав перепончатыми крыльями, умчится в свои адские кущи, то он жестоко
ошибся. Сварог остался на месте. Видимо, расстроенный последним
обстоятельством, комендант вырвал и скомкал листы с параграфами о магической
атаке, а потом швырнул и всю брошюру в разбитое окно штабного здания.
– Нагрудный знак «Морской венок». – С корнем
содранный с груди знак с клочком серой ткани полетел к крыльцу столовки. –
Я не сдержал слез, когда мне его вручал сам штаб-стратег Рибо Скиль. Я мечтал
поступить в Королевскую академию. Мечтал о Гальвикарии Первой степени с
алмазным крестом. – Крон-майор сорвал с правого плеча эполет с бронзовой
бахромой и тремя большими ромбами. – Что все это значит, послушайте, вы?
Прошу ответить! Скажите мне и дайте полминуты, чтобы облегчить вам задачу.
Можете мне сказать, что все это значит?
– Конечно, могу, – Сварогу наконец удалось
вставить слово в сей монолог отчаяния. – С удовольствием скажу, но потом.
Сейчас не до того как-то, право. И полминуты я вам не дам. – Он показал
шауром на револьвер. – Зря вы это, батенька. Эффектно, по-офицерски, не
спорю, но все-таки глупо. В жизни столько еще интересного. Уж мне-то можете
поверить…
– Я понял! Понял! – неожиданно воскликнул
комендант, вскинув руки. – Вы пришли за ними! Пресветлый Тарос, как же я
сразу не сообразил! – И показал револьвером куда-то себе за спину. –
Ну конечно!
– И за кем я пришел? – с интересом спросил
захватчик.
Если б комендант выразился бы «за ним», то, пожалуй, Сварог
подумал, что речь идет об угле, но, судя по употреблению множественного числа,
крон-майор имел в виду нечто иное.
– Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе
с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных… – И опять
исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами
концы вновь отказывались сходиться. – Но позвольте, а при чем тут «Адмирал
Фраст»? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера?
– Все узнаете, крон-майор, – заверил Сварог,
который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. – Обещаю. Слово
артиллерийского офицера. А теперь идемте к «губе»…
– Куда?
– К помещению для временно арестованных, Смотреть на
арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим…
Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие
ходят вооруженными…
…Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную
трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном
приколе.
Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника,
оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к
плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты
затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы,
складывающиеся в название «Путь».
Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты
девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец
заместо рук. Морское божество, как пить дать.
Матросы – не гидернийцы и не тоурантцы – сновали по вантам,
проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали
на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по
тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А
доставали забортную воду и драили палубу «Пути», закатав рукава и юбки,
женщины. «А вот мы у себя на „Ударе“ женщин бережем, – подумал Сварог,
глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. – На них
лишь киндеры, карболка, камбуз…»
– Сегодня день третий. День Огненной зари, –
пояснил собеседник Сварога. – Женщинам разрешено трудиться наравне с
мужчинами.
