Сварога нагнала Пэйла, дочь жреца какой-то там Зари. Может
быть, то обстоятельство, что рыжеволосая девушка против Свароговых ожиданий так
и не присоединилась к их увлекательной беседе со жрецом, прибавляло маскапу
раздражения на палубе адвентистского парусника.
– Когда мужчины разговаривают, женщины не должны им
мешать, – только сейчас дочь жреца объяснила капитану Сварогу, почему она
покинула их с отцом на шхуне.
– Смею вас уверить, прелестная дочь утренней зари, что
вы нисколько не помешали бы. Как черствому сухарю не мешает изысканное вино, а
сухой земле не мешает теплый летний ливень, – галантно, в лучших традициях
таларской великосветской куртуазности, но при этом и совершенно искренне ответствовал
девушке граф Гэйр.
Пэйла, смеясь, откинула со лба рыжую прядь. Она хорошо
смеялась: белозубо, заливисто, заразительно. Смеяться так, чтобы на тебя было
приятно смотреть – это не многим дано.
– А мы с вами, мастер Сварог, позже обязательно
встретимся, – вдруг сказала она, хоть и улыбаясь, но на полном серьезе.
Ну что тут ответишь? «Бросай все и айда к нам на борт, ведь
пропадете – если не от гидернийского ядра, штормов или голода, то уж от жажды
точно, не доплыть вам до нового материка с вашими хитрыми убеждениями!» Так
ведь заведомо же ясно, что его словесный выстрел окажется холостым, их веру
одной фразой не поколебать, и никуда ни дочь жреца, ни любой другой из
адвентистов со шхуны не уйдет.
– Я тоже почему-то уверен, что мы с вами
встретимся, – отчеканил Сварог, внутренне скривившись от омерзения к
откровенной фальши своих слов.
Пэйла, еще раз рассмеявшись, помотала головой.
– Нет, вы не верите в то, что сказали. А я знаю, что мы
встретимся. Вот посмотрите, разве могут не встретиться заходящее солнце и
горизонт? Разве могут не встретиться волна и берег? В мире есть
предопределенность, и кому-то дано ее видеть. Я вижу, что мы с вами встретимся.
«Беда с этими сектантами, – еще раз подумал
Сварог, – беда даже с самыми очаровательными из них».
– Поэтому не «прощайте», а «до свидания», мастер
Сварог, – быстро проговорила смешливая Пэйла, чмокнула Сварога в щеку и
убежала.
Сварог проводил ее взглядом. Сердце ворохнулось в груди –
хоть силком цепляй упрямый «Путь», хоть вновь арестовывай сектантов, запирай на
«Ударе» и вези на Граматар. Ведь загубят же друг дружку религиозные догматики и
фанатики – загубят собственным собачьим бредом насчет воды из воды, подвижности
в неизменчивости и пути, который никогда не кончается…
…Шхуна «Путь» и угольная база превращались в точки. И скоро
совершенно сольются с серым океаном, растворятся в нем. Сварог переводил захват
подзорной трубы с базы на парусник. «Путь», выйдя в море следом за броненосцем,
сразу отвернул в сторону и пошел под тупым углом к курсу «Серебряного удара».
Куда-то уверенно повела за собой их причудливая вера. Куда ж она вас заведет?..
А это что у нас нарушает однообразие воздушного пространства
над океаном? Сварог навел подзорную трубу на некий объект, перемещающийся в
облаках. Ба, да это же воздушный шар! Удалось разглядеть бледно-розовую сферу с
нарисованной на ней птицей, огонь горелки, две человеческие фигуры в гондоле,
обвешанной мешками.
В общем-то, ничего удивительного. Если на Димерее додумались
до дирижаблей, то воздушные шары тем более должны существовать. Однако
отчаянные ребята! Вверили себя исключительно капризным ветрам. А много ли они
могли захватить с собой? Какое там… Тоже, скорее всего, во что-то верят. Или в
какую-то свою карту, или в Блуждающие Острова, или в своих богов, или в свою удачу.
М-да, думается, шансы на успех у воздухоплавателей такие же, как и у
адвентистов с «Пути»…
Сварог еще раз перевел окуляр на базу, уже едва различимую,
и увидел за ней вдали, на самом горизонте, тонкие струйки дымов. Ага, вот и
хозяева пожаловали. Броненосцы Великой Гидернии. Опоздали вы, ребята, причем
безнадежно. Пока вы дочапаете до базы, пока оправитесь от происшедшего… Даже
если броситесь потом в погоню на остатках угля, то где ж вы нас сыщете,
интересно бы знать. Увидеть к тому времени вы сможете лишь девственно чистый
горизонт…
Сварог сложил трубу, облокотился на фальшборт. Океан, во все
стороны океан, лениво перекатывающий по своей спине волны. Дело клонилось к
вечеру. Только что пробили очередные склянки, намекающие вечерней смене, что
пора бы ей готовиться к заступлению на дежурство в режиме походного расписания.
И Сварог ничего не имел бы против, если б они провели всю путь-дорогу до
Граматара исключительно в режиме походного расписания. Вахта за вахтой, «вахту
сдал, вахту принял, никаких происшествий за время ейного несения». Решать бы
одни бытовые проблемы. А со скукой мы бы управились, мы бы ее победили. Сварог
зевнул. Сказывалась усталость – наследство непростого дня, сказывалось и
приближение ночи. Так бы и зевать от скуки до самого Граматара, граф Гэйр
возражать бы не стал, забав хватит сполна и на новом материке. А почему,
собственно говоря, не надеяться на спокойное плавание? Они строго следуют карте
Ваграна, огибая таящие угрозу места. Так что есть все основания рассчитывать,
что вложенное в Сварога чутье на опасность ни разу не напомнит о себе до самого
граматарского побережья…
Часть вторая. Покой нам уже даже не снится…
Глава 9
Что-то происходит
Острое ощущение опасности нахлынуло, проникло сквозь сон до
самых сокровенных фибр души. Не проснуться было нельзя. Сварог перво-наперво
постарался сохранить ровное дыхание, чтоб не выдать раньше времени свою
готовность противостоять опасности. Кто, что, почему – сейчас не имело значения.
Опасность была самая что ни на есть реальная. Угроза для жизни, не меньше.
Подобравшийся под одеялом, приготовившийся превратиться в бешено
распрямляющуюся пружину, Сварог приоткрыл глаза… И ничего не обнаружил, хоть и
просканировал каюту со всем положенным «кошачьим» тщанием. Вот только Клади
рядом не было.
А может быть, виной тревоги пригрезившийся ночной кошмар?
Сварог еще несколько секунд побалансировал на зыбкой грани между сном и явью,
широко раскрытыми глазами прочесывая темноту. Пошевелился, чтобы ощутить тело,
движение мышц, определить доподлинно, наконец, продолжается ли страшный сон или
вокруг доподлинная явь. Шпага мирно висела на прежнем месте, обгорелый парусник
в объятьях поджаренного осьминога – тоже неплохая картинка, пусть висит, хоть и
огоньком подпорченная; недоставало разве что портрета обугленного мастера
Ксэнга, но Сварог самолично отволок его в местную разновидность чулана: извини,
мол, дедуля, двум капитанам на одном корабле делать нечего… Одним словом, в
обстановке каюты с виду ничего не изменилось…
Как не изменялось вот уже четвертый день плавания в
состоянии полной загрузки угольных ям. Серый океан, серое, затянутое тучами
небо, бесконечная качка, несмолкаемый гул машин – выть хотелось от тоски.
Вечные сумерки, опустившиеся на Димерею, уравняли в правах день и ночь, время
суток можно было определить только по хронометрам да бою склянок; подчас Сварог
ловил себя на мысли, что пора бы уж начаться опасностям и жутям, о которых все
уши прожужжали «бывалые» моряки…
