Только теперь свихнувшийся кочегар заметил Сварога. И это
был уже не человек, а дикое существо в обличье кочегара, готовое ради
призрачного мерцания рвать горло кому угодно. Руки завороженного потянулись к
лопате… Безумец вскочил на ноги и бросился вперед.
– Мое!!! – всколыхнул сонную тишину почти звериный
вопль.
Убивать кочегара в планы Сварога никак не входило. И без
того экипажа – раз-два и обчелся. Тем более справиться с безумцем труда не
составляло. Шаг в сторону, удар под дых, подсечка. И для верности – оглушающий
сверху… Кочегар без сознания простерся у ног. Нехай немного вздремнет, авось
разум вернется…
Теперь черед вредного камешка. Сварог брезгливо поднял его
двумя пальцами и отправил в топку. Как перегоревшая лампочка полыхнул синий
огонь, и марево рассеялось. Далее следовало срочно поставить кочегарам смену и
объявить по кораблю боевую тревогу. Ведь корабль подвергся вражескому
нападению. «А кто скажет, что это не нападение, с тем я сам не знаю, что
сделаю», – пробормотал Сварог под нос.
Найдя грязную, всю в угольных отпечатках ладоней трубу
голосоотвода, Сварог поднатужился и заорал что есть мочи:
– Кто в рубке?!
Пять, десять секунд ответа не было. Неужели Рошаль так и не
заступил на пост? А может, Сварог – последний, кто пытается сопротивляться
козням неведомого врага?.. Он помчался обратно в ходовую рубку. Перепрыгивая
через комингсы, барабаня подошвами по трапам и не захлопывая за собой крышки
люков.
– Маскап покидает машинное отделение. Доложил вахтенный
матрос Норек!
Ан нет, еще один здравомыслящий остался на свихнувшемся
корабле.
– Срочно смену кочегаров к машине!
– Матрос Норек не имеет права покидать пост!
Сварог ухватил бойца за шкирку и подогрел коленом под зад:
– Приказ шторм-капитана, мразь! Бегом марш!!!
Либо помог поставленный командирский голос, либо неуставные
взаимоотношения, либо специально для матросика-гидернийца ввернутое зловещее
«шторм-капитан», но Норек проворно побежал за сменой…
Нет, ну черт-те что творилось на корабле – старший
охранитель и по совместительству грам-капитан Гор Рошаль в рубке находился, и
то спасибо. Он стоял, облокотившись на штурманский стол, и смотрел на графа
Гэйра весьма странно. Будто впервые видел. Тут бы ему и отвесить доброго
тумака, как вахтенному матросу, так ведь нет, привык Сварог, понимаешь,
цацкаться с соратниками…
– Почему не вышел на связь? – рявкнул командир.
– Только что над кораблем пролетела стая гигантских
птиц. Похожих на ворон, только клювы кривые, – усталым, монотонным голосом
проскрипел беглый царедворец с таким видом, будто на ежегодном балу в честь дня
рождения наследника престола пересказывает затасканную сплетню.
– Ну и что?
– Они пролетели, ни одна птичка не села на палубу.
– Ну и что?
– Птица, летящая над морем, не должна пропускать любую
возможность передохнуть. Откуда она знает, когда представится следующий шанс?..
Сварог сообразил, что, хотя Гор бубнит совершенно спокойным
голосом, на самом-то деле он находится на грани истерики. Такой же истерики,
каковая мытарила самого благородного лара полчасика тому и до сих пор прячется
где-то в закоулках души…
– Птицы не садятся передохнуть в двух случаях, –
полуобморочно бубнил Гор Рошаль, – когда внизу их поджидает опасность или
когда их преследует что-то, от чего может спасти только скорость…
– Прекратить!
Вот тут-то Сварог не выдержал и позволил себе выплеснуть
напряжение. Стравить, так сказать, пары – он отвесил паникеру внушительную
оплеуху. Рошаля подняло в воздух и всей массой жахнуло в переборку, едва не
раскроив бедолаге затылок о край открытого иллюминатора.
Хотя, если быть справедливым, то удар его величества был
здесь совершенно ни при чем. Некая сила и самого Сварога подбросила точно так
же, грудью швырнула на штурвал. Снаружи на палубу обрушились тонны воды, тугая
струя плеснула и в иллюминатор. Палуба заходила ходуном, со штурманского стола
посыпались секстанты, линейки, прочие причиндалы… Вздыбившаяся пучина с двух
сторон объяла борта корабля и сдавила, как питон душит неосторожную макаку.
Верхнюю палубу по самую маковку завалило морской пеной – пены было столько,
будто «Серебряный удар» разом взяла на прицел сотня-другая пожарных машин.
А далее под сердцем засосало, и броненосец невесомой щепкой
ухнул в глубокую воронку. По всему кораблю проплыл зубовный скрежет. Гигантская
волна, рожденная подземным толчком где-то в океанских пучинах, побежала уже
впереди корабля, к горизонту, оставив взвешенные в воде водоросли, сорванные с
далекого дна.
У Сварога вдруг появилось стойкое чувство дежа-вю: такое уже
происходило – при захвате корабля, только тогда рядом был не Рошаль, а рулевой
Дикс, и волна была не в пример меньше, но в общем и целом – очень даже похоже.
Спасибо Диксу, надоумил в свое время, как надо держать корабль к волне, не то…
Окажись под килем недостаточная глубина, эта волна была бы
гораздо выше. Она или захлестнула бы броненосец, или утащила его в водоворот,
или переломила бы корабль на гребне. Если бы Сварог не развернул «Серебряный
удар» кормой к волне, корабль опрокинулся бы в бездну… Ну, было и еще миллион
случайностей, сумма которых сберегла экипажу жизнь. Конечно, корабль еще качало
и трясло, словно в лихорадке, но все последующие удары волн по сравнению с
первым внезапным шквалом можно было считать детским лепетом.
Сварог, отчаянно пытаясь выглядеть бравым (но
предусмотрительно впившись рукой в ближайший поручень), пренебрежительно
хмыкнул сквозь зубы:
– Павлины, говорите…
– Нет, очень похожие на ворон, только клювы
кривые, – испортил триумф педантичный Рошаль.
В рубку влетел, на ходу заправляя рубашку в штаны, Олес.
– Олес, двух матросов подними и вместе проверьте, не
отвалилась ли где бортовая броня – щиты могло вывернуть вместе с заклепками,
нет ли течи в швах и стыках. Во всех!
Вот так-то, други мои. Поднаторели мы в морском деле.
Поневоле понимать станешь, когда прижмет…
Олес не стал объяснять, что никого будить уже не надо: вода
хлынула в незадраенные люки, в кубриках чуть было не началась паника – дескать,
тонем, – паника, которую пришлось пресекать зуботычинами и оплеухами. Олес
размашисто кивнул и покорно умчался в трюмы, на пороге едва не столкнувшись с
всклокоченной Клади. Перво-наперво боевая подруга подняла и поставила в центр
опрокинутое кресло. Села на него и ледяным тоном вопросила:
– Ты можешь мне объяснить, что происходит? Мы тонем?
– Барахтаемся, – уточнил Сварог.
– Сначала из меня чуть не вытрясло позапрошлогодний
завтрак, а когда я вышла в коридор, пол по щиколотку оказался залит водой…
