– Ко мне! Держу!..
Сварог рыпнулся было вырваться – да какое там… Ободренные
сподвижники вновь полезли в каюту. И тогда Сварог сложенными горстью пальцами
свободной руки яростно ткнул короля острова Раскаявшихся Капитанов в горло.
Пальцы прошли сквозь плоть удивительно и до отвращения легко, как сквозь мокрую
газету, пальцы коснулись синей точки, различимой только в магическом
зрении, – и…
И синее сияние, навылет просвечивающее корабль, погасло,
будто выключили ультрафиолетовую лампу. А Сварог в этот момент ощутил…
Впрочем, разбираться в своих чувствах времени сейчас не
было. Сварог мотнул головой, прогоняя мимолетное наваждение, резко развернулся,
выискивая стволом опасность. Труп бесславного короля половой тряпкой валялся у
его ног, а со сподвижниками происходило нечто странное. В тот момент, когда
иссякло магическое свечение, их движения вдруг стали замедленными и
отрывистыми, как у заржавевших роботов. Вот у одной жабы в человеческом обличье
выпал из обессиленных пальцев арбалет, у другой отвалилась аж вся кисть и с
противным звуком шлепнулась на палубу… Однако любоваться зрелищем распада
лишенных колдовской поддержки амфибий Сварог не стал. Он бесцеремонно раскидал
удивленно таращащихся в пространство ихтиандров (некоторые упали не сгибаясь,
как манекены) и бросился вверх по трапу.
Наверху было столь же весело. Захватчики, передвигаясь по
палубе слепо, сомнамбулически, рывками, натыкались иногда на преграды, иногда
друг на друга и при этом иногда теряли части собственного организма,
разлагающегося на глазах. Вот лоб в лоб столкнулись двое, один потерял руку,
другой ногу, но в результате упали оба, некоторое время еще дергались, тупо
пытаясь подняться, но не смогли. Сварога передернуло. Он вновь вскинул шаур,
дал очередь – но получилось только хуже: серебряные звездочки пробивали
распадающиеся тела насквозь, при этом вырывая целые куски плоти…
За бортом мелькали мокрые спины дельфинов, лишившихся
седоков и теперь радостно улепетывающих прочь от железной лодки сухокожих
людей.
Корабль мягко качнуло, курс опять менялся. Несомненно, с
новым рулевым из класса амфибий, отряда млекопитающих происходило то же самое –
иными словами, «Серебряный удар» остался без рулевого. Сварог выругался.
Метнулся к кают-компании, ногой вышиб дверь и, не тратя времени на разговоры и
объяснения, вытолкал пленных наружу. Ухватил за локоть Рошаля:
– Где матросы?
– Что случилось, мастер…
– Убью, ваше благородие! Где матросы заперты,
спрашиваю?!
– В трюме.
– Освободить кочегаров и рулевого в первую очередь,
живо! Нас сносит черт-те куда…
Пронзительно завизжала какая-то женщина – на нее натолкнулся
очередной человек-жаба и при этом потерял не то ухо, не то глаз.
– Этих всех за борт! – распорядился Сварог. –
Да не тряситесь вы, они не опаснее заводных игрушек… Что такое заводная
игрушка, знаете?..
Он вдруг запнулся. Опять нахлынуло ощущение, то же самое,
что возникло, когда он коснулся пальцами синей точки за адамовым яблоком
Соленого Клюва. Мир на мгновение подернулся лазурной пленкой, и над левым
виском больно запульсировал плотный призрачный сгусток непонятно чего, не
больше шарика для пинг-понга. Сварог непроизвольно дернул головой,
непроизвольно посмотрел туда, где телепался этот шарик – там, над головой,
разумеется, ничего не было, но премерзкое чувство, что сгусток все равно
остался, привязанный к Сварогу, как веревочкой, не проходило…
Нахлынуло и схлынуло. Все вновь вернулось к обыденности.
Сварог помотал головой. Что еще за чертовщина…
– Выводы! – потребовал он, едва перешагнувши порог
ходовой рубки, где оставленные им штурманы лихорадочно определялись по приборам
и картам в океанском пространстве.
Сварог вернулся с обхода корабля, побывавшего в руках
водоныряющих захватчиков. Обход огорчений, слава Богу, не принес: местные
ихтиандры не сочли для себя полезным что-либо скоренько разломать,
демонтировать или утащить. Просто не успели. Можно плыть как плыли, вот только
вопрос: куда? И где мы сейчас?
– Выводы паршивые, маскап, – сообщил Кулк. –
Вот мы нынче где.
И юный штурман, когда капитан склонился над столом, ткнул
карандашом в обширную область на карте Ваграна, густо заштрихованную синим
цветом. Ткнул с силой, карандашный грифель сломался, а на пластике образовалась
небольшая вмятина, тут же, впрочем, и затянувшаяся.
– Так испокон веков обозначали самые паршивые места,
куда нельзя соваться ни под каким предлогом. Где сильнее законов моря законы
сил, напрямую подчиняющихся Ловьяду.
– Нет, – дож Тольго провел ладонью по небритому
подбородку, – есть, конечно, дохленькая надежда, что составители карты
использовали свои, особые обозначения, отличные от обычных, людских, но…
– В общем, мы, выходит, в самом центре этой
дряни, – констатировал маскап Сварог.
– В самом сердце, – угрюмо подтвердил Тольго.
– Раз жабы затащили нас сюда, раз сами жабы здесь и
жили, то не приходится сомневаться, что за синим цветом не кроется ничего
хорошего. – Кулк дохленькую надежду дожа не разделял.
– Кратчайший выход из синей зоны на спокойную воду
определили? – Сварог сотворил сигарету и закурил.
– Кратчайший отличается от длиннейшего всего на
каких-нибудь два кабелота, – ответил Кулк.
– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то
оптимальный безопасный курс вот здесь проходит. – Сварог провел ногтем по
пластику карты. – И синяя зона почти касается его на бисте, правильно?
Значит, берем курс на бист, движемся по прямой, никуда не сворачиваем, пока не
покинем эти заштрихованные воды.
– …которые выглядят пока вполне обыкновенно, –
взялся продолжить слово командира масбоцман Тольго.
– Дай Бог, чтоб так и оставалось, – сказал Сварог…
Глава 12
Над бездной
Туман был липким, как паутина, и густым, как пароходный дым.
«Кошачье зрение» его не пробивало. Включение «третьего глаза» тоже ничего не
дало: туман принадлежал к явлениям исключительно природным, магией не тронутым.
Они не входили в туман. Туман образовался вокруг них, когда
они плыли по чистой воде и впереди лежали кабелоты чистой воды, над головой
тянулось светлым слоистым пирогом облачное небо, не происходило никаких
перепадов температур, не нагоняло циклонов, не задували ветра, не проливались
дожди. Просто-напросто от поверхности поползли бесчисленные дымки, словно
заработали тысячи тихих гейзеров или закипело столько же подводных чайников. Но
с кипением, слава Богу, сходство было лишь по виду. Кипятком не обдало – за
что, конечно же, огромное спасибо. Вполне хватало того, что ни шиша не видно и
кожу раздражали липкие касания.
Ничего хорошего от тумана ждать не приходилось. Не только
потому, что от хорошего они напрочь успели отвыкнуть, успели забыть, а есть ли
оно вообще – это ваше хорошее. Вдобавок всеми кишками, селезенками и прочим
ливером плюс сердцем, мозгом, а также шестым и седьмым чувствами они ощущали,
что вляпались в поганый туман.
