– Сигналы на фалах, – неожиданно сообщил
наблюдающий, глядя в трубу на гидернийские посудины.
Мигом забыв о распроклятой шхуне, Сварог развернулся и тоже
посмотрел в трубу. Действительно, над впереди идущим вражеским броненосцем
радостно заполоскались разноцветные вымпелочки.
– И что говорят? – спросил он сквозь зубы.
Наблюдающий принялся разбирать сообщение:
– «Приказываю… застопорить машины… спустить флаг…
орудия отвернуть… высшим офицерам построиться… на баковом мостике… шлюпки… не
спускать… Открываю огонь… через пять минут после… неисполнения…»
– Приказывает он мне, видите ли, – хищно оскалился
Сварог. – Ну-ну…
Значит, пока расстреливать мятежников в упор гидернийцы не
собирались. То ли снаряды берегли, то ли хотели захватить «Адмирал Фраст» целым
и невредимым… На всякий случай, так, для успокоения совести, он включил «третий
глаз». Что ж, гидернийцы действительно к помощи волшебства старались не
прибегать: в магическом зрении, как и в реальности, приближающиеся громады
оставались серыми и тусклыми.
– Ответим? – спросил наблюдающий.
– Обязательно, сокол ты мой, – задушевно сказал
Сварог. – Обязательно ответим…
Плавающие крепости гидернийского флота, не сбавляя ход,
начали грациозно расходиться, беря «Серебряный удар» в клещи – молодцы, все
правильно делаете, все по науке, а вот мы поступим не правильно… Уже и без
подзорной трубы можно было увидеть ощетинившиеся пушками корпуса броненосцев.
Сварог перегнулся через ограждение мостика, выцелил взглядом
замершего возле черного провала дверного люка вестового. Крикнул:
– Машинам полный вперед! Огонь носовым главным по цели
правого борта!
Вестовой мигом исчез в люке, и Сварог почти физически
ощутил, как его приказ стремительно летит по коридорам и отсекам, от вестового
к вестовому, и по голосоотводам, в сторону капитанской рубки и к носовой башне…
Он еще успел с мстительной радостью разглядеть в подзорную
трубу, что океан не пощадил и вражеские корабли: броненосец справа шел с
заметным креном на правый борт, часть надстроек отсутствовала напрочь, будто
срезанная исполинским ножом, ствол носовой мортиры закручен штопором, из пяти
труб броненосца справа дымит только одна, корпуса обоих кораблей покрыты
вмятинами, будто по ним лупили исполинским молотом, а потом…
Потом палуба вдруг больно ударила по пяткам, воздух,
спрессованный в гранитный монолит, обрушился на людей, на мгновение померк
дневной свет. Ослепительно белая струя огня вырвалась из дула носовой мортиры
«Серебряного удара», дымный след, стремительно удаляясь, прочертил в воздухе
плавную завывающую дугу – и коснулся надстроек броненосца справа. Даже
сквозь звон в ушах до Сварога донесся дружный вопль из глоток родимого экипажа.
Такого просто не могло быть. Чтобы первый же пристрелочный
залп неопытного расчета дальнобойной мортиры накрыл движущуюся цель – это
невероятно.
Но так было. Новичкам везет, не правда ли?..
Нос вражеского броненосца окутался черным копотным дымом:
прямое попадание ядра разворотило основание носовой надстройки, и зажигательная
смесь, моментально воспламенившись, хлынула по палубе, выискивая малейшие щели
в стыках металла, чтобы хлынуть внутрь.
Еще один залп! Увы, второй раз чуда не произошло: выстрел
мортиры дал недолет, и перед острым носом подраненной бронированной дуры
противника вырос белесый столб, потом опал тысячами брызг, и вода вспыхнула –
зажигательный состав горел даже на воде. Броненосец вошел в огненное озеро,
подмял его под себя, и тут же на его борту расцвели пламенно-дымные цветы.
Сварог невольно вжал голову в плечи – знал, что вражеские снаряды, спасибо
магии ларов, ему нестрашны, но рефлексы оказались сильнее разума. С надсадным
воем пикирующего самолета ядра противника одно за другим бултыхнулись в воду
справа по борту – тоже недолет – и разорвались со стократно усиленным треском
разрываемой бумаги. Не зацепили? Не зацепили. Водяной вал шумно обрушился на
артиллерийскую палубу, отдельные капли долетели и до Сварога. «Серебряный удар»
сильно качнуло, а следом донеслось и запоздалое «бух, бух, бух» гидернийской
артиллерии.
Корабли сходились со скоростью курьерских поездов, уже и без
трубы можно было разглядеть такелаж вражеских посудин, так и не спущенные флаги
на фалах. Рулевой, как и было задумано, направлял «Удар» аккурат между ними.
Дьявольски опасный маневр, тут и ежу понятно, ни в каких учебниках по тактике
не описанный, но Сварог истово надеялся, что проскочит: не станут же гидернийцы
лупить прямой наводкой, любой промах грозит прямым попаданием по своим же, по
кораблю, находящемуся с другого борта от мятежного экс-«Адмирала»… Или станут?
Зато мы стопроцентно можем шарахать с обоих бортов в лоб. Пока те сообразят,
что мы не на таран прем, пока перенацелятся… Только бы рулевой не подкачал – не
влепился в противника на полном ходу, и не притянуло бы бортами, тогда костей
точно не соберем…
Как видно, стрелки левой вражеской крепости номер два, той,
что пока от огня «Удара» не пострадала, были, не в пример коллегам, более
меткими. Залп их носовой мортиры накрыл кормовую надстройку «Серебряного
удара», фонтаном взметнулись в воздух осколки черного металла в облаке огня,
тут же повалил дым, сносимый набегающим потоком куда-то за корму, броненосец
качнуло вторично, сильнее, и Сварог уцепился за ограждение. Выругался шепотом:
«Тут зигзагом надо идти, сбивая прицел, но зигзагом нельзя, щель между
кораблями махонькая, не впишемся», – и гаркнул наблюдающему, когда грохот
немного утих:
– Вниз, живо!!!
Наблюдающий обалдело тряс головой, смотрел на Сварога
выпученными рыбьими глазами. Ага, пробрало, ну, с боевым крещением тебя,
с-соколик… Не размахиваясь, Сварог залепил ему звонкую пощечину. Вышло чуть ли не
громче, чем взрыв на корме.
– Вниз, я приказал! За броню!
И пихнул соколика к трапу. Наблюдающий скатился по ступеням
и, трогательно прикрывая затылок руками, нырнул в люк. Без тебя обойдемся. Все
равно толку никакого… Оставшись снаружи один-одинешенек, Сварог мельком
оглянулся – оценить урон, но корма сплошь была затянута дымом, ни хрена не
разобрать.
По большому счету, он и сам сейчас должен был находиться на
своем боевом посту, сиречь в командирской рубке, но там и без него разберутся,
если только не полные идиоты, и, понадобись принять срочное решение, –
примут… А вот наше место пока здесь, у всех на виду. Во-первых, наверняка с
вражеских кораблей видят беззащитную фигурку на мостике, наверняка руки чешутся
шмальнуть по наглецу прицельно, ну так давайте шмаляйте, волки морские,
незабываемое зрелище вас ждет, обещаю. А во-вторых…
А, бля!..
Ядро звонко бухнуло в покатый борт, совсем рядом,
срикошетило, шипя, свечой ушло в небо – и взорвалось каймах в тридцати над
головой. «Красиво было, черт подери, как на салюте: букет обалденно ярких
раскаленных капель фыркнул в разные стороны и огненным, но уже неопасным дождем
оросил палубы. Зонтик нам бы сейчас ох как не помешал… А вот, кстати,
животрепещущий вопрос, судари мои разлюбезные: если рванет здесь, на мостике –
сметет ли меня ударная волна? Или всего лишь разорвет барабанные перепонки? Или
взять, к примеру, осколки палубного настила – не изрешетят ли они мое бренное
тело, как сито? Ведь это не само оружие, на которое лару плевать, это, так
сказать, последствия применения оружия… Будем надеяться, что обойдется: за
всеми этими возможными неприятностями стоит не Природа, а всего лишь
обыкновеннейшее желание человека укокошить себе подобного. Но за борт швырнуть,
пожалуй, может, утопнуть-то не утопнем, но вымокнем изрядно…»
