– Чтоб меня изрубили на фарш! – прошептал
Пэвер. – Опять колдовство поганое, ядро ему в мокрое ущелье!
На этом фокусы-покусы не закончились. Над началом мостков
вверх поднялась дверца. И в проеме показался островитянин. В общем ничего
особенного он собою не представлял: не гигант с одним глазом во лбу, не
лилипут, не мерзкая помесь, вроде человека-осьминога. Зауряднейший человек
среднего роста, смуглый, одетый в сиреневые брюки и рубаху, босой. Он прошел
половину сооруженного, вернее, выращенного пути, остановился. И громко, а
главное, значительно, как церемониймейстер объявляет имена и титулы гостей,
прибывших во дворец с супругами и без супруг, островитянин возгласил:
– Кто из вас человек, который владеет магией?
– Вас, мастер Сварог… – подсказал подоспевший и
запыхавшийся Рошаль.
– …к телефону, – закончил мастер Сварог. Потом
обратился уже к островитянину: – А кто его спрашивает?
– Его просят в гости, – важно ответил слуга. Не
возникало сомнений, что к ним выслали именно слугу – по горделивой надменности,
по интонациям попугая.
– А зачем? – Сварог не бежал по мостику,
захлебываясь от счастья, и тем явно озадачил сиреневого лакея.
– Ну… его просят, – наконец нашелся малый.
– А его друзья останутся здесь? – не унимался
Сварог.
– Его просят в дом, – попкой продолдонил слуга.
Он, конечно, не рассчитывал на отказ и оказался неподготовлен к неожиданному
затору в таком простом вопросе, как приглашение в гости.
– Не пойдет, – помотал головой Сварог. – Я,
значит, чаи буду распивать, а мои друзья, мокрые, голодные, уставшие, будут тут
страдать на камнях…
Голодных и мокрых он запустил не для жалости. Нельзя
исключать и такое развитие событий: приглашенный в гости получит вместо пирога
из печи дубиной по башке, остров даст газу и унесет Сварога, как пишут в
протоколах, в неизвестном направлении, а остальные останутся посреди океана. А
потом – не хотелось как-то уподобляться пешке в темных играх островитян. А
островитяне, однако, сволочи. Если спасаете попавших в беду, то делайте это,
как принято на всех морях: без предварительных выяснений и без дешевого
выпендрежа. Потому что сегодня ты меня спас – завтра я тебя спасу, и нет повода
выеживаться. Потому что все под Богом ходим. А если цель островитян не
спасение… то тем более они сволочи.
– Вас зовут, – лакей сделал последнюю, жалкую
попытку уговорить. После чего замолчал, задумчиво уставившись в небо, зашевелил
губами, будто повторяя чей-то мысленный приказ. И вновь открыл рот: – Ваши
люди… в дом войти не могут… Но им, – он делал паузы, какие делают
дипломаты для переводчиков, – предоставят место… для отдыха.
И вместе с последними словами опять началось прутья-шоу: по
всему периметру острова в море хлынули побеги, похожие на виноградные лозы. Две
минуты – и лозы сплелись в террасу, опоясавшую остров.
– Ну ладно, – тихо сказал Сварог. – Будем
считать, что я согласен начать переговоры.
Прежде чем покинуть сцену, он дал последние указания:
– Не увлекайтесь там угощениями, орлы, потерпите…
Пока никто ничего не предлагал, но вдруг расщедрятся. Так
вот не стоит пить да кушать в незнакомых местах – это еще опаснее, чем
распивать водку из открытой бутылки с незнакомцами в чужом городе.
– Потерпим, – пообещал Рошаль.
– Если что, свистну. Редко я свищу, но громко…
– Вас услышат, – заверил Пэвер и подмигнул.
Дескать, не извольте сомневаться, маскап, будем наготове, ворвемся по первому
свисту и раскатаем этот остров, как тесто.
– Вот и отлично. Пошел знакомиться.
Мостки, на вид хлипкие, держали хорошо, лежали на
поверхности, и небольшие волны, перекатывающиеся по океану, заливали их, омывая
сапоги графа Гэйра. На пороге Сварог оглянулся. Вслед за ним, сторожко
перебирая руками перила, от стены цепочкой двигался его экипаж.
– Прошу вас, – вежливо поторопил слуга, протягивая
ладонь указательным знаком.
Сварог вошел. Дверь за ним тут же опустилась… точнее,
развернулась, словно соломенная вьетнамская штора на окнах. И зазоры между
дверью и рамкой проема мгновенно стянули мелкие побеги, как нитями. Дверь
срослась со стенами. Ничего не скажешь, повезло здешним обитателям –
сэкономили на щеколдах и крючках… Сэкономили они и на ковровых дорожках –
зеленый покров невысокой свежей травы приятно мягчил шаг.
Слуга шел первым. Прямоугольный в сечении коридор плавными
изгибами вел к центру острова. Коридорный свод иногда уступал место просветам,
своего рода окнам с видом на небо, сквозь которые внутрь вливался утренний
свет. Вокруг безраздельно господствовал стиль «живая изгородь», еще его можно
было поименовать «плетенкой». И стены, и свод, и пол – все скручено, сплетено
из древесных стволов. Лишь одни стволы толще, другие тоньше. Лишь где-то
желтеют, а то и коричневеют одни голые стволы, где-то стена курчавится
декоративной листвой, где-то свисают плоды, среди которых попадаются и
узнаваемые (вон лимон, мандарин, а это груша, разве что черного цвета и
миниатюрного размера), где-то вместо плинтусов пущены цветы такой яркости и
пестроты, что в глазах начинало рябить.
Они прошли мимо комнаты, в центре которой зияло круглое
отверстие, а в нем голубела океанская вода. Вокруг бассейна переплелись гибкие
лозы, приняв формы кресел, столиков, диванчиков. Помещение смахивало на комнату
отдыха и одновременно на хранилище, потому что на полках, столиках, даже на
полу хранилось множество предметов маловразумительного назначения. Взгляд
ухватил свисающий с потолка на кашпо из тонких лоз снежный ком (или нечто на
него похожее), из которого ежовыми иголками торчали какие-то палочки разной
длины со светящимися кончиками. На одной из полок два диска, вроде бы
эбонитовые, таинственным образом вращались над камнем яйцевидной формы и
матовой белизны. Возле дверного проема стоял высокий сиреневый цилиндр. Стоило
Сварогу бросить на него взгляд, и сиреневое нутро пронзили серебристые змейки
всполохов… В комнате было еще на что посмотреть, но они уже прошли мимо. Уж не
древние ли предметы тут расставлены, до которых люди с Блуждающих Островов,
если верить легендам и преданиям, сами не свои?
По Блуждающему Острову его ведут или не по Блуждающему, а
шаур-то за поясом. Беззаботные обитатели «корзины» не поинтересовались, есть ли
у Сварога при себе оружие. Не озаботило их также наличие-отсутствие оружия у
четырех десятков людей. А ведь доведись – озлобленные люди, которым теперь-то
действительно совсем нечего терять, изрубят деревянные стенки в щепы. Даже
голыми руками. Что это, беспечность или самоуверенность? Знак
благорасположенности или островитяне ничего и никого не боятся? Или они наивные
добряки, которые даже предположить не могут в людях черную неблагодарность и
злобу? Что-то плохо верится…
Пришли. Сделалось ясным и без торжественного объявления
слуги. Впрочем, слуга ни слова не произнес, пропустил Сварога и остался за
дверью. В очередной раз раскрутилась штора, закрывая проем. Только на этот раз
дверь с проемом не срасталась, просто повисла.
