Довольно большой зал, в котором очутился Сварог, украшали
витые колонны из толстых стволов, поднимающиеся от пола до потолка. По желобам,
прикрепленным к стенам, бежала вода, стекала из желоба в желоб, из отверстий в
желобах капала в чаши и прямо на пол. В нишах стояли фарфоровые и металлические
вазы, увитые тонкими стеблями. А в одну из ниш был помещен прозрачный, похожий
на рыбий, пузырь. Из трубчатого стебля, напоминающего бамбуковый, в него тонкой
струей лилась янтарная жидкость, отвода вроде бы не имелось, однако жидкости в
заполненном на треть пузыре не прибавлялось.
Проходя мимо желтого в черных и золотых прожилках конуса,
стоявшего на невысокой и, разумеется, плетеной тумбе, Сварог ощутил тепло в
нагрудном кармашке. Ага, вот и рубин ожил. Если гикорат нагревается (можно не
сомневаться, и пульсирует багровым светом), значит, конус – не что иное, как
древний предмет. «И что с того? – спросил Сварог сам себя. – Да пока
что ничего, собственно говоря, разве что зарубка на будущее».
Полукруглый свод не смыкался над центром зала, оставляя
широкую дорогу дневного света. Под открытым небом восседал в кресле еще один
обитатель острова, и вот его-то уж никак нельзя было заподозрить в
принадлежности к лакейскому племени. Одна расшитая золотом (узор состоял из
птиц, стеблей и листьев), безукоризненной белизны туника чего стоила. А еще
возьмите надменность взгляда, высокомерно вздернутый подбородок, сидит по-хозяйски
развалясь, пальцы унизаны перстнями и кольцами, украшений нет только на
мизинцах. Какой, к чертям, слуга…
Молодой, лет тридцати, высокий, худощавый, на белой коже
лица будто тушью нарисованы тонкие бакенбарды, переходящие в такую же тонкую,
едва намеченную «эспаньолку». Оторвать от плетеного кресла задницу хозяин не
соизволил, видимо, считал гостя себе не ровней. Лишь приподнял руку; явно
незнакомую с физическим трудом, шевельнул тонким пальчиком.
– Садитесь. – Палец указал на кресло напротив.
Сварог сел. Мы не гордые, зато ужасно хитрые. Для начала во
всем разберемся, просечем, кто ты у нас такой, что из себя корчишь и по какому
праву, разыграем тихого, а потом уже будем кипятиться в благородном гневе
оскорбленного дворянина: «Да ты знаешь, кто перед тобой, щенок! Встать, когда
разговариваешь с королем Хелльстада!» И так далее.
Сварог сел. Кресло оказалось неожиданно мягким, словно не из
прутьев сплетено, а из поролона. Граф Гэйр положил руки на широкие
подлокотники, выжидательно посмотрел на принимающую сторону. Островитянин в
свою очередь, улыбаясь и наклонив голову, пристально рассматривал своего визави
– так же он, очевидно, рассматривает и новые поступления в коллекции древних
предметов…
– Необычный тип лица, – наконец заговорил
хозяин-барин. – Необычна и защита вашей ауры. У людей подобного я не
встречал. Даже те, кто называл себя колдунами, не могли сопротивляться посылам.
Да, бесспорно сильная магия. Меня это убедило, что вы тот, кто нам нужен.
«Нам, – подумал Сварог, – значит, ты что-то вроде представителя.
Хотя такой и о себе способен говорить во множественном числе». Также Сварог
отметил, что кресло не низкое, в нем не утопаешь и потому из него легко при
необходимости стартовать.
– Не пора ли вам, любезнейший, представиться, –
напомнил Сварог. – Вы позвали меня в гости, я оказал вам честь.
– Признаться, задали вы нам задачку. Таких проблем не
возникало со времен Перламутрового Танца. – Похоже, господин в расшитой
золотом тунике даже не вслушивался в то, что говорил собеседник. – Да, да…
Он задумчиво наморщил лоб, крутя перстень на пальце.
– Ну ничего, теперь ваши способности обретут достойного
ювелира и получат подходящую огранку.
Сварог и дернуться не успел. Слишком внезапно и молниеносно
все произошло. Множество тонких и гибких прутьев вылетело одновременно и
отовсюду. Они захлестнули руки, прочно примотав к подлокотникам, опутали ноги,
ремнями сдавили грудь и живот. Чертовы побеги обвили и горло.
Островитянин рассмеялся.
– Вот видите, как все легко и просто. Ваша магия, то
есть произнесение заклинаний и щелканье пальцами, помочь бессильна. Не
находите, что на стенах ваши люди были бы в большей безопасности?
Сварог мог разве прохрипеть в ответ. Разумные сучки сдавили
горло умело, прихватили ровно настолько, чтобы он не задохнулся и вместе с тем
не мог говорить. Ч-черт, как же попался. Вот, значит, почему их не беспокоило
оружие гостей. И ничего не поделаешь. Ничего?! Ну, это мы поглядим…
– Вам не хватает знаний. Вам всем не хватает
знаний. – Островитянин поднялся, приведя в движение стебли и листья на
белой тунике. Прошелся туда-сюда, скрипя сандалиями на деревянной подметке и
заложив руки за спину.
Сварог одними глазами следил за его перемещениями.
– О чем свидетельствуют ваши подвиги? Способности при
нехватке знаний и нежелание эти знания получать – это… как камень на птичьей
лапе. – Видимо, ему понравилось найденное сравнение, и он повторил: – Да,
как камень, привязанный к птичьей лапе и не дающий птице взлететь. Впрочем, и
возможности получить знания у вас, прямо скажем, невелики…
Он скрылся за одной из колонн, вновь вернулся – уже с
бокалом, на четверть наполненным бордовой жидкостью, – и вновь принялся
расхаживать, прихлебывая напиток. И продолжил разглагольствовать
нравоучительным тоном:
– Вас, конечно, никогда не беспокоило, что сплошь и
рядом впустую пропадают выдающиеся способности. Природа щедра, она засевает
своими семенами любую почву, не думая, пригодятся кому-либо всходы, или они
пропадут, засохнув… Хм, а мне сегодня удаются образы. Видимо, оттого, что день
начался весьма неплохо…
«А ведь в этом доме меня не принимают за пришельца из
другого мира, – подумал Сварог, пока болтун в белом восхищался своей
образной речью. – Держат за какого-то колдунишку. Что у него там по плану,
после того как выговорится? Позвать своих сподвижников, наличие которых можно
предположить по его фразе „нам нужен“? Или он уже мысленно позвал? Мол,
приходите-прибегайте, я его поймал. Поймал, спору нет, однако пора и
освобождаться…»
– Меня, в отличие от вас, всегда огорчало, как много
полезного и красивого мы недополучаем. Мы просто не поднимаем с земли
разбросанные алмазы. Какой-нибудь величайший ученый вынужден всю жизнь пахать
землю, гениальный изобретатель вынужден ловить рыбу, а талантливый музыкант –
ее жарить. Таким образом, мы не собираем весь урожай, который предлагает нам
природа…
«Похоже, под „мы“ он подразумевает какой-то избранный круг.
Ну да и черт с ним! Пора начинать представление». Когда-то в одной азиатской
стране другого… совсем другого мира этот прием сработал, на него купились, а те
люди были поискушенней в хитрости, коварстве и умении извлекать информацию, чем
нынешний болтун. Те люди меньше верили в собственную неуязвимость и постоянно
были настороже. И все-таки купились…
– Познание и совершенствование – вот основа, вот девиз
разумных людей, – островитянин попивал и похаживал в свое удовольствие,
явно он был не стеснен во времени. – Я всегда выступал за выявление и
привлечение лучшего из всех человеческих сил. Уповая только на собственные силы
и изучение древней мудрости, мы замедляем развитие. Мы лишаем себя возможности
совершить скачок и вплотную подобраться к цели. Я рад, что наконец ко мне и
моим единомышленникам прислушались. Тому свидетельство ваше появление здесь…
