Джейн замотала головой.
— Нет. Только иногда… в магазинах.
— Что в магазинах? — Из-за двери показалась
Элизабет. — Привет. Как дорога?
— Прекрасно.
Они обменялись улыбками.
— Далеко не всем она нравится — уж слишком петляет.
— Меня на ней укачивает, — вставила Джейн с
улыбкой. — Зато здесь мне нравится.
— Ты, наверное, сидела на переднем сиденье, а окно было
открыто, так? — спросил Берни с участием.
— Угу.
— А перед этим ты ела соленые орешки или., или
банановый сплит, верно?
Тут он вспомнил о шоколадном медведе и, достав его из
пакета, передал пакет Лиз.
— Это вам маленькие гостинцы…
Элизабет казалась удивленной и тронутой, Джейн же радостно
завопила, стоило ей понять, что она держит в руках. Медведь был больше ее
куклы.
— Мамочка, можно я его съем прямо сейчас?.. Ну,
пожалуйста! — Она посмотрела на Лиз с такой мольбой, что та
застонала. — Пожалуйста, мамуля! Я только ушко съем, и все — можно?
— Я сдаюсь. Только не ешь слишком много. Скоро обед.
— Хорошо.
Джейн тут же куда-то скрылась. Больше всего она была похожа
на щенка, которому вдруг подарили огромную кость. Бернард посмотрел на Лиз и
улыбнулся.
— Просто замечательный ребенок.
Глядя на Джейн, Берни вспоминал, что не все в его жизни идет
так уж гладко. Ведь у него не было ни семьи, ни детей…
— Она от вас без ума, — улыбнулась Лиз.
— Кто же устоит против бананового сплита и шоколадного
медведя? Для нее я эдакий бостонский Душитель с мешком, битком набитым
шоколадными медведями.
Они тем временем вошли в кухню, и Лиз принялась вытаскивать
из пакетов продукты. Вид икры и паштета поверг ее в изумление.
— Берни, зачем все это? Боже… а это, значит… — Она
раскрыла коробку с конфетами и в тот же миг стала удивительно похожа на
ребенка. Соблазн был слишком велик — предложив конфеты Берни, она сунула один
из трюфелей в рот и зажмурилась от удовольствия. — М-м-м… Как вкусно!
Берни невольно залюбовался ею. Хрупкая и стройная, она
казалась ему воплощением строгого американского идеала красоты. Сегодня ее
длинные светлые волосы были собраны в косу. Глаза Лиз были такими же синими,
как ее рубаха; белые шорты подчеркивали стройность длинных ног. Неожиданно для
самого себя Берни заметил, что Лиз красит ногти. Других следов косметики — туши
или губной помады — он не заметил, да и ногти были пострижены коротко. Она была
не просто хорошенькой, но по-настоящему красивой, и при этом в ней не
чувствовалось ни грамма фривольности, что особенно нравилось Берни. От ее вида
не захватывало дух, нет, но на душе становилось удивительно тепло и покойно.
Убрав бутылки с вином, Лиз повернулась к нему с улыбкой.
— Бернард, вы нас так избалуете… Даже не знаю, что вам
и сказать…
— Понимаете, друзья на дороге не валяются… К тому же
здесь их у меня особенно нет.
— Вы здесь давно?
— Пять месяцев.
— Вы из Нью-Йорка?
"Он утвердительно кивнул.
— Я жил в Нью-Йорке всю жизнь… кроме трех лет,
проведенных в Чикаго.
Она достала из холодильника две банки с пивом и одну
предложила ему. Чувствовалось, что она заинтригована.
— Я родом именно оттуда. Как это вас туда занесло?
— Испытание огнем. Меня послали в Чикаго для того, чтобы
я возглавил тамошний наш филиал… — Он вздохнул и покачал головой. —
Теперь, как видите, я здесь.
Он все еще относился к нынешнему своему назначению как к
своеобразному наказанию. Впрочем, глядя на Лиз, он забывал об этом. Они были
теперь в комнате. Полы этого небольшого домика устилали соломенные маты, стены
и полки были украшены бесконечными раковинами и плавниковым деревом. Дом этот
мог находиться и в Истгемптоне, и на Огненном острове, и в Малибу… Однако вид
из окна был особенным — вдали, на прибрежных холмах, поблескивали на солнце
кварталы Сан-Франциско. Лиз жестом Предложила ему сесть в кресло, сама же
устроилась на диване, подобрав под себя ноги.
— Вам здесь нравится? Я имею в виду Сан-Франциско.
— Иногда. — С ней он не мог кривить душой. —
Надо сказать, я город практически не знаю. Все, знаете ли, дела. А вот климат
здешний мне нравится. Когда я улетал из Нью-Йорка, шел снег. Прошло всего пять
часов, и я попал в весенний город. В этом действительно что-то есть…
— А что же здесь не так? — спросила Лиз, мило
улыбнувшись. С ней было очень приятно беседовать, хотелось тут же открыть свою
душу… Наверняка она была хорошим другом, но Берни испытывал и чувства иного
рода: глядя на то, как она держит голову, как мягко вьются ее золотистые
волосы, он чувствовал что-то сродни головокружению; хотелось коснуться ее,
взять за руку, поцеловать… Он уже почти не слышал ее. — Да, представляю,
как вам сейчас одиноко. Первый год со мною было то же самое.
— И вы все же решили остаться? — Он действительно
был заинтригован. Он хотел знать о ней все.
— Да. В то время у меня иного выбора не было, как не
было и родственников, к которым бы я могла поехать. Когда я перешла на второй
курс Северо-Западного университета, мои родители погибли в дорожной
катастрофе. — Глаза Лиз затуманились. — После этой истории я стала
куда ранимее… Тогда же я и влюбилась… Он был исполнителем главной роли в одной
пьесе. Я играла вместе с ним.
Взгляд ее при воспоминании об этом наполнился грустью.
Смешно. Она никогда и никому не рассказывала об этом, но почему-то решила
поведать свою историю Берни. Они смотрели в окно. Джейн, посадив куклу рядом с
собой, играла в песке. Время от времени она махала им ручкой. Лиз с самого
начала почему-то решила не лгать Берни — терять ей в любом случае было нечего. Если
ему что-то не понравится, он больше не позвонит ей, только и всего. Лучше, если
между ними не будет недоговоренностей. Она устала от обычных в таких случаях
игр и претензий. Они были не в ее стиле. Она посмотрела в глаза Берни и
улыбнулась.
— Я занималась в актерском классе. После того как я
похоронила родителей, мы отправились на летние гастроли. Кроме него, у меня
никого не было… Я совершенно потеряла голову. Он был красивым и, как мне
казалось, благородным парнем… У нас должен был родиться ребенок, и я сказала
ему об этом. Он ответил, что жениться на мне может и позже — как раз в это
время ему предложили в Голливуде какую-то там роль. Сначала туда приехал он, а
потом, вслед за ним, и я… Ехать мне было совершенно некуда, избавляться же от
ребенка я категорически отказалась. Вот и поехала вслед за Чендлером, хотя
относилась к нему уже иначе. И все же я любила его, мне казалось, что со
временем все встанет на место… — Лиз посмотрела в окно — на Джейн. — Я
автостопом добралась до Лос-Анджелеса и разыскала Чендлера. Чендлер Скотт…
Потом он стал называть себя Чарли Скьяво. Но это ему уже не помогло. Роль он
провалил и занимался в основном тем, что искал работу и ухаживал за актрисами.
Я устроилась официанткой и, пока могла, работала. За три дня до рождения Джейн
мы поженились. И тут — тут Чендлер вдруг исчез. Малышке было уже пять месяцев,
когда я увидела его вновь. Он говорил что-то о театре в Орегоне, но я вскоре
узнала, что все это время он находился в тюрьме. Я узнала массу интересных
вещей… Сначала его арестовали за продажу краденого, потом — за кражу со
взломом. Джейн исполнилось девять месяцев, когда он в очередной раз вышел из
тюрьмы. Прожил он с нами всего месяц или два. Узнав, что он вновь попал в
полицию, я подала на развод и переехала в Сан-Франциско. С тех пор я о нем даже
и не слышала. Он был самым настоящим мошенником и одновременно — гениальным
актером. Он мог убедить окружающих в чем угодно. Сегодня я бы на эту удочку уже
не попалась, но тогда… Как все это тяжело… Когда нас развели, я восстановила
свою девичью фамилию… Так мы теперь и живем. — Берни поразился, как
спокойно Лиз говорит об этом. Будь на ее месте другая, та бы уже выплакала себе
глаза. Лиз эта история явно не сломила. Она прекрасно выглядела, и у нее была
замечательная дочка. — Я и Джейн — вот и вся наша семья. И у нас с ней все
хорошо.
