Лиз уже не понимала, на каком свете она находится, хотя
знала, что все это — правда… Берни поцеловал Лиз, и она почувствовала, как
колотится его сердце… Они были созданы друг для друга…
Глава 7
На поиски сиделки у Лиз ушло два дня. Говоря об этом с
Берни, Лиз покраснела, хотя прекрасно понимала, что иного выхода у них попросту
не было: что поделаешь, если в ее квартире всего одна спальня? Женщина должна
была прийти в семь и согласилась сидеть до часа.
— Я прямо как Золушка, — сказала Лиз с улыбкой.
— Все нормально. Главное — ни о чем не беспокойся. Берни
дал женщине пятидесятидолларовую купюру, Лиз же тем временем пошла пожелать
Джейн спокойной ночи.
— Ты уж сегодня как-нибудь приоденься.
— Пояс с резинками?
Она нервничала так, словно была невестой. Берни рассмеялся.
— Не только. Не забудь надеть сверху и платье. Мы
зайдем в какой-нибудь ресторан. Ты не против?
Лиз изумленно покачала головой. Ей почему-то казалось, что
они поедут прямо к нему. Она страшилась этого и поэтому предложение пойти в
ресторан приняла с радостью.
Они поехали в «Звезду», где их ждал столик на двоих.
Разговор подействовал на Лиз успокаивающе. Берни рассказывал ей о том, что
происходит в магазине, о планах на осень, рекламе и показах мод. «Оперный»
показ прошел с огромным успехом, на очереди были другие. Лиз не уставала
поражаться тому, что Берни может быть таким серьезным бизнесменом. Он применял
принципы здоровой экономики ко всем аспектам работы магазина, что вкупе с его
сверхъестественным чутьем позволяло ему делать деньги из ничего — как любил
говорить о нем Пол Берман. Теперь Берни нисколько не жалел о том, что
согласился поехать в Сан-Франциско. Он планировал пробыть в Калифорнии еще год,
что позволило бы им пожить какое-то время вдали от родственников. Потом он и
Лиз должны были переехать в Нью-Йорк, к тому времени у них мог бы родиться
ребенок… Следовало уже сейчас подумать о школе для Джейн… Впрочем, всего этого
он пока не говорил вслух. Берни ограничился тем, что сообщил Лиз о своем
намерении рано или поздно переехать в Нью-Йорк. В детали он вдаваться не стал,
в любом случае сейчас думать об этом было несколько преждевременно.
— Ты наденешь настоящее свадебное платье? Ему очень
хотелось, чтобы так оно и было. Более того, во время одного из показов Берни
уже присмотрев платье, которое должно было понравиться и Лиз.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила Лиз,
покраснев.
Он кивнул. Они сидели на банкетке друг возле Друга, держась
за руки. Берни было приятно касаться ее ноги. Лиз была одета в белое шелковое
платье, подчеркивавшее ее загар. Обычно распущенные волосы были собраны в узел,
ногти накрашены… Берни нежно поцеловал ее в шею.
— Да. Я действительно этого хочу. Просто… так будет
правильно, я в этом уверен. В таких случаях себе следует доверять.
Она понимала, что он имеет в виду, однако мысль о столь
скором замужестве несколько смущала ее, пусть она и не сомневалась в том, что
они поступают правильно.
— Когда-нибудь ты со мной согласишься, — добавил
Верни, нежно глядя ей в глаза.
— Знаешь, самое странное то, что и я в этом не
сомневаюсь. Я думаю о другом — как это объяснить людям?
— В жизни именно так все и происходит, Лиз. Люди могут
прожить вместе десять лет, но потом один из них встречает кого-то и уже через
пару дней женится… Настоящее чувство угадывается сразу.
— Я знаю. Я думала о таких вещах… Но никогда не
предполагала, что подобное может произойти со мной.
Они улыбнулись друг другу. На обед были поданы утка, салат и
суфле. Отобедав, они отправились в бар и заказали шампанское. Им нечего было
скрывать друг от друга — они делились мнениями, надеждами, мечтами… У Лиз еще
никогда не было такого замечательного вечера. Когда она была с Берни, она
забывала и о смерти родителей, и о кошмарных днях, проведенных ею с Чендлером
Скоттом, и о бесконечных одиноких месяцах, последовавших за рождением Джейн,
когда рядом с нею не было ни одного близкого ей человека. Все это в один миг
потеряло значение. Вся ее прошлая жизнь теперь представлялась ей долгим
приготовлением к встрече с этим замечательным человеком.
Берни заплатил за шампанское, и они, взяв друг друга под
руку, стали подниматься наверх. Она уже хотела было направиться к выходу из
отеля, но тут Берни повлек ее к лифту.
— Давай поднимемся наверх, — прошептал он ей на
ухо, — только, чур, маме об этом ни слова.
Было уже десять, у них оставалось три часа. Лифт поднялся на
последний этаж. Лиз молча последовала за Берни. Он открыл ключом одну из дверей
и пропустил ее в номер. Таких номеров она не видела ни в кино, ни в жизни.
Здесь царили два цвета — белый и золотой; стены были обшиты изысканнейшими
шелками, старинные вещи поражали красотой и тонкостью работы. На столе,
освещенном несколькими свечами, стояли блюда с сыром и фруктами, в серебряном
ведерке охлаждалась бутылка шампанского.
Лиз, лишившись дара речи, могла только улыбаться. Берни и на
сей раз продумал все до мельчайших деталей.
— Н-да, господин Фаин… Вы просто чудо…
— Можешь считать, что это — наш медовый месяц. Все
должно быть на месте.
Так оно и было. В соседней комнате тоже горели свечи. Берни
снял этот номер днем, но прежде, чем привести Лиз, наведался сюда еще раз.
Горничная сняла с постели покрывало и оставила на кровати прекрасный розовый
пеньюар, отделанный перьями марабу, розовые атласные туфельки и розовую ночную
рубашку. Лиз заметила их, стоило ей войти во вторую комнату. От неожиданности
она вздрогнула. Эти вещи предназначались не для голливудской кинозвезды, но для
нее — для Лиз О'Райли из Чикаго.
Она не удержалась и сказала об этом Берни. Он обнял ее и,
улыбнувшись, сказал:
— Говоришь, маленькая Лиз О'Райли из Чикаго? Теперь ты
будешь называться иначе — маленькая Лиз Фаин из Сан-Франциско…
Он жадно поцеловал ее и, сбросив пеньюар на пол, нежно
опустил на кровать. За пеньюаром, отделанным перьями марабу, последовали одежды
— наконец-то они могли отдаться страсти, снедавшей их все эти три недели. Ни у
нее, ни у него в жизни еще не было ничего подобного…
— Ты самая красивая женщина на свете, — прошептал
Берни, играя ее золотистыми локонами.
— А ты, Берни Фаин, — мужчина, каких свет еще не
видел…
Да, такой ночи еще не было ни у него, ни у нее. Когда наконец
они отправились в ванную, было уже куда больше часа.
— Так мы никогда до дома не доберемся, — сонно
улыбнулась Лиз. Она хотела было позвонить сиделке и предупредить ее о том, что
они задержатся, но Берни остановил Лиз, сказав, что он уже побеспокоился об
этом.
— Ты что — заплатил ей? — спросила, покраснев,
Лиз.
