Только теперь жених и невеста позволили себе расслабиться —
сидя у огня и мирно беседуя.
— Мне как-то стыдно оставлять Джейн на целых три
недели, — признался Берни.
— Это ты зря, — ответила Лиз, положив головку ему
на плечо. — Мы имеем на это право. Мы ведь практически никогда не были
одни…
Конечно же, Лиз была права, но Берни помнил, с какой тоской
Джейн говорила ему о том, как плохо ей будет с Трейси.
— Она ведь такая маленькая… Всего пять годиков. Что ей
наш медовый месяц?
Лиз ответила ему улыбкой. Ей тоже было жаль расставаться с
дочкой. Прежде перед ней подобных проблем просто не стояло — они всегда и всюду
были вместе. Сейчас все было иначе — у них нет иного выбора, и поэтому даже
говорить об этом не имело смысла. Лиз ничуть не беспокоил этот момент, хотя
забота Берни о Джейн ее несказанно трогала. Отец из Берни мог выйти
замечательный.
— Ты такой добрый, скажу я тебе… Зефир, да и только. Он
нравился Лиз и этой своей добротой. Добрее и заботливее его, кажется, не было
никого на свете. Когда ночью Джейн вновь пришла к ним в кровать, Берни
осторожно — чтобы не разбудить Лиз — положил ее поближе к себе. Она уже
начинала казаться ему его собственным ребенком, чем Берни и сам был немало
поражен. Утром он и Джейн на цыпочках вышли из спальни и, почистив зубы, стали
готовить завтрак для Лиз. Когда все было готово, они составили тарелки на
поднос, посередине которого стояла ваза с розой, и торжественно внесли его в
спальню.
— С днем свадьбы! — сказали они одновременно, на
что Лиз ответила недоуменной сонной улыбкой.
— И вас также… Интересно, во сколько же вы встали? Она
взглянула на Берни, потом на Джейн, явно подозревая их в каком-то заговоре.
Впрочем, Лиз тут же поняла, что правды от них ей все равно не добиться, и почла
за лучшее молча позавтракать.
После этого Берни исчез — он отправился к знакомому, чтобы
приготовить себя к свадьбе. Бракосочетание должно было состояться днем, и
времени у них было еще предостаточно. Лиз стала заплетать волосы Джейн белыми
ленточками, напоследок украсив ее головку белым венком из живых цветов. На
Джейн было белое платье, купленное ими в «Вельфе», маленькие белые носочки,
новые черные «мэри-джейн» из лакированной кожи и синий шерстяной жакетик,
купленный Берни в Париже. Лиз невольно залюбовалась своей дочерью — та походила
на маленького ангела. Она взяла Джейн за руку и вывела на улицу, где их ждал
заказанный Берни лимузин. Сама Лиз была одета в атласное платье от Диора со
свободными широкими рукавами. Оно доходило ей до щиколоток, так, что были видны
не менее изысканные туфельки — также от Диора. Все ее одеяния имели цвет
слоновой кости, таким же был и свадебный головной убор. Зачесанные назад
золотистые волосы свободно ниспадали на спину, отчего Лиз становилась похожей
на совсем юную девушку. Она выглядела так замечательно, что Трейси не смогла
сдержать слез.
— Лиз, как я хочу, чтобы ты всегда была такой же
счастливой, как сейчас… — Трейси смахнула слезы и с улыбкой посмотрела на
Джейн. — Мама сейчас очень красивая, правда?
— Да.
Джейн с восхищением посмотрела на мать. Таких красивых
женщин, как мама, она не видела нигде и никогда.
— Ты тоже у нас красавица…
Трейси нежно погладила Джейн по косичкам, вспомнив
собственную дочку. Они сели в машину и поехали на бульвар Аргуэло, где
находилась синагога Эмануил. Здание показалось им красивым, внутри же всем
стало немного не по себе. Лиз затаила дыхание и сжала ручку Джейн покрепче.
Девочка робко улыбнулась. Это был особый день для них обеих.
Билл Роббинс был одет в темно-синий костюм. Строгая седая
бородка и добрый взгляд делали его похожим на церковного старосту. Когда
заиграла музыка, гости уже сидели на скамьях. Только теперь Лиз поняла, что же
с ней происходит. До этих самых пор происходящее больше походило на сон, теперь
в один миг оно вдруг обрело реальность. Все это было правдой и происходило не с
кем-нибудь, но с ней самой… Она увидела в некотором отдалении Берни, рядом с
которым стоял Пол Берман. Возле них, на передней скамье, сидели супруги Фаин.
Впрочем, Лиз видела только его, Берни, — изысканного, прекрасного,
ожидающего одну ее, и больше никого на свете… Она медленно направилась
навстречу ему, навстречу новой жизни.
Глава 12
Прием в «Альта Мире» прошел великолепно, с этим не стал бы
спорить ни один из приглашенных. Отсутствие изыска, свойственного большим
отелям, сполна окупалось особым шармом этого места — его своеобразие очень
ценила Лиз, и Берни с ней не спорил. Довольна была даже мать. Первый танец
Берни танцевал с нею, а его отец — с Лиз, потом они поменялись партнершами, но
буквально в ту же минуту Пол Берман разбил пару, и Берни не оставалось ничего
другого, как только пригласить на танец Трейси. Следующей партнершей Берни
стала Джейн. Участие в этом странном ритуале ошеломило девочку.
— Как ты, старушка? Все нормально?
— Угу. — ..
Джейн снова повеселела, но Берни прекрасно понимал, что это
будет продолжаться совсем недолго. Грядущее расставание немало тревожило и его
самого, над чем беспрестанно посмеивалась Лиз. Конечно, волновалась и она — за
все эти пять лет Лиз ни разу не разлучалась со своей девочкой, — но сейчас
она отдавала Джейн в руки Трейси, у них же с Берни было полное право провести
этот месяц вдвоем.
— Что ты хочешь, я ведь еврей, — сказал в конце
концов Берни. — Для меня грех — не пустое понятие.
— В данном случае тебе бояться нечего, — отвечала
ему Лиз. — С девочкой все будет нормально.
Немного потанцевав с Джейн, Берни подвел ее к буфету и помог
выбрать самые вкусные вещи. После этого он поставил девочку возле ее
новоиспеченной бабушки и вновь пригласил на танец Лиз.
— Привет, — задрав голову, Джейн посмотрела на
Руфь. — Мне очень нравится твоя шапка. Что это за мех?
— Это — норка.
Вопрос застал Руфь врасплох, но девочка ей тут же
понравилась.
— Она очень подходит к твоему платью… А платье — к
цвету глаз… Ты это знаешь?
Руфь не смогла сдержать улыбки:
— У тебя очень красивые синие глазки.
— Спасибо. Они такие же, как у мамы. А папа мой умер.
Вот.
Девочка говорила, набив рот, и понять ее было весьма
непросто. Руфь горестно покачала головой — легко было представить, как жилось
Джейн и ее матери, пока в их жизни не появился Берни. Берни неожиданно
представился Руфи эдаким благородным спасителем, примерно так же к нему должна
была относиться и Лиз. Единственным человеком, который стал бы возражать против
отведенной ему роли, был бы сам Берни.
— Мне очень жаль, — пробормотала Руфь, подумав о
том, что она совершенно разучилась разговаривать с детьми.
— Мне тоже. Но зато теперь у меня есть новый папочка.
Джейн гордо посмотрела на Бернарда, и в глазах Руфи появились слезы. Девочка
перевела взгляд на нее.
