— Спасибо, Айрин. — Он переключил коммутатор, так
и не отрывая глаз от отчета. — Что там у тебя, милая?
Вряд ли он что-то оставил дома, скорее всего Джейн стало
хуже, и Лиз хочет, чтобы он забрал ее из школы.
— С тобою все в порядке?
В ответ Лиз захихикала, и это означало, что настроение ее
успело кардинально измениться. Когда он уезжал на работу, Лиз была раздраженной
настолько, что на его предложение пообедать вместе в каком-нибудь ресторане
ответила криком, чего не было еще никогда. Впрочем, Берни прекрасно понимал
теперешнее ее состояние и поэтому нисколько не обижался.
— Все прекрасно.
В голосе ее звучали торжествующие, радостные нотки.
— Что-то ты сегодня веселая. Что-нибудь случилось?
— Может быть.
— Что ты хочешь этим сказать?
— У меня отошли воды.
— Вот так раз! Я срочно выезжаю домой!
— Можешь не спешить. Ничего серьезного пока не
происходит.
Она сказала это едва ли не победно. Еще бы — они ждали этого
момента девять с половиной месяцев.
— Ты, надеюсь, позвонила доктору?
— Конечно. Он сказал, что, пока не начнутся серьезные
схватки, звонить ему не надо.
— И сколько же до этого может пройти времени?
— Нам же говорили об этом в классе — вспомни! Все может
начаться уже через полчаса, а может — и завтра утром. В любом случае ждать уже
недолго.
— Я выезжаю. Тебе что-нибудь нужно?
— Кроме тебя — ничего! Ты уж прости меня за то, что все
это время я была такой злющей… Я сама себе казалась такой отвратительной… Ты не
представляешь…
О том, что все это время ее мучили боли в бедрах и спине,
она не сказала ни слова.
— Я все понимаю. Об этом можешь не думать. Все уже
почти позади…
— Как мне хочется увидеть нашего ребенка… И тут Лиз
впервые за все время испугалась. Когда Берни вернулся домой, она решила принять
душ, и с этого-то все действительно и началось. Когда она оделась и села в
кресло, у нее начались такие схватки, что она застонала. Берни посоветовал ей
дышать так, как их учили на курсах, а сам, достав свои любимые часы, принялся
заводить их.
— Ты что — хочешь их носить? — Она вновь стала
раздражительной. О том, как и почему возникают подобные состояния, им тоже
говорили на курсах. — Как тебе могут нравиться такие часы? Они же
совершенно безвкусные.
Он улыбнулся, понимая, что роды вот-вот начнутся. Ее
раздражительность была верным признаком этого.
Он позвонил Трейси и попросил ее забрать из школы Джейн.
Услышав о том, что у Лиз начались схватки, та безумно разволновалась. К часу
схватки следовали одна за одной так часто, что Лиз даже не успевала перевести
дух. Было понятно, что им нужно срочно выезжать в больницу. Доктор их уже
поджидал. Берни сам катил кресло, в котором сидела Лиз, медсестра шла немного
сзади. Когда у Лиз начиналась очередная схватка, она делала знак Берни
остановиться. Едва они подошли к двери родильной палаты, Лиз вдруг неистово
замахала рукой. Одна схватка тут же сменилась второй, вторая — третьей, третья
— четвертой… Лиз стала кричать. Они помогли ей встать с каталки и перейти на
койку, где с Лиз сняли одежду.
— Миленькая, все хорошо… Все в порядке… Недавние страхи
совершенно оставили Берни. Теперь ему даже казалось странным, что в момент
рождения ребенка отец обычно отсутствует. Он мог быть только здесь, и нигде
больше. Вновь начались схватки. Лиз завизжала. Еще более страшный крик она
издала, когда ее начал осматривать доктор. Берни держал ее за руки, пытаясь при
этом говорить с ней, но все было напрасно, она его не слышала… Доктор, закончив
осмотр, удовлетворенно кивнул головой.
— Дела идут хорошо, Лиз.
Это был добродушный голубоглазый человек с совершенно седой
головой. И Берни, и Лиз он понравился с первого взгляда. От него исходили тепло
и уверенность, правда, Лиз сейчас было совершенно не до него. Вцепившись в руку
Берни, она самозабвенно кричала при каждой новой схватке.
— Восемь сантиметров… Еще два — и начнете тужиться…
— Я не хочу тужиться! Я хочу домой!
Берни улыбнулся доктору. Следующие два сантиметра прошли
быстрее, чем предполагал доктор. С начала родов минуло уже восемь часов,
которые летели для Берни совершенно незаметно, для Лиз же они показались
вечностью: боль буквально раздирала ее на части.
— Я больше не могу! — вдруг выкрикнула Лиз.
Они закрепили ремнями ее ноги, и доктор сказал ей, что ему
придется сделать эпизиотомию.
— Делайте, что хотите! Только избавьте меня от ребенка!
Слышите? Я больше не могу!
Теперь она уже плакала навзрыд. Берни заволновался. Смотреть
на то, как она корчится от боли, было выше его сил. Доктор же вел себя как ни в
чем не бывало.
— Может, ей дать что-нибудь? — шепотом спросил
Берни. Доктор отрицательно помотал головой. Две женщины в зеленых хирургических
халатах подкатили к нему детскую кроватку с рефлектором. Значит, все шло
действительно нормально. Берни наклонился к Лиз и сказал ей об этом на ухо.
— Я… Я не могу… Мне больно…
Она выглядела смертельно усталой. Берни посмотрел на часы и
остолбенел. Было шесть — значит, Лиз тужилась уже два часа.
— Давай! — Голос доктора вдруг стал
властным. — Давай же, Лиз, ну! Поднатужься посильнее… Еще раз! Еще! Еще!
Давай, вон уже и головка его показалась!
Лиз взвыла, и тут вдруг раздался совсем другой голосок —
куда более тонкий и тихий. Берни приподнял Лиз за плечи, чтобы ребеночка
увидела и она. Лиз поднатужилась, и в следующее мгновение они увидели в руках
доктора их сына. Лиз плакала — теперь уже от счастья, слезы навернулись и на
глаза Берни. Это был праздник жизни; как им и говорили, о боли они мгновенно
забыли. Доктор дождался выхода плаценты и перерезал пуповину. Он обработал ее и
после этого передал младенца Берни. Лиз била крупная дрожь, но это тоже было
нормально. Берни поднес младенца к ее лицу, и она поцеловала малыша в атласную
щечку.
— И как же его зовут?
Доктор, улыбаясь, смотрел на счастливых родителей. Берни и
Лиз переглянулись, и Лиз уверенно ответила:
— Александр Артур Фаин.
— Моего дедушку звали Артуром, — пояснил Берни.
Дать ребенку это имя просила и его мать. Он вновь повторил:
— Александр Артур Фаин.
После чего, так и не выпуская из рук младенца, он поцеловал
Лиз. Ребенок уже спал блаженным сном.
Глава 16
Прибытие Александра Артура Фаина произвело такой переполох,
какого в истории семьи еще не было. Родители Берни привезли с собой огромные
сумки, доверху набитые подарками и игрушками, предназначавшимися Джейн, Лиз и
малышу. Бабушка Руфь особенно заботилась о том, чтобы Джейн не чувствовала себя
обделенной. Она придавала этому моменту чрезвычайно важное значение, за что
Берни и Лиз были ей крайне благодарны.
