Светловолосый, зеленоглазый малыш стал радостно попискивать,
завидев мать. Насытившись, он вновь заснул. Лиз на цыпочках вышла из комнаты и
увидела у двери ожидавшего ее Берни. Она улыбнулась и потрепала его по щеке.
— Не надо так волноваться, милый, — еле слышно
прошептала она. — Все хорошо.
Он привлек ее к себе и крепко обнял.
— Мне очень хочется, чтоб так оно и было. Он посмотрел
в лицо Лиз. У нее под глазами появились круги, которых никогда не было прежде,
сама она стала куда тоньше. Он был бы только рад поверить, что с ней все
нормально, но где-то в глубине души отчетливо понимал, что это не так, что она
больна неведомой страшной болезнью. Когда Берни выпустил Лиз из объятий, она
отправилась готовить ужин; он же решил немного поиграть с Джейн. Ночью он долго
смотрел на спящую Лиз, пытаясь понять, в чем все-таки дело… Когда в четыре утра
проснулся Александр, Берни не стал будить ее, подогрел заранее приготовленную
им бутылочку с молочной смесью и покормил младенца сам.
Александра вполне удовлетворило содержимое бутылочки. Берни
поменял ему пеленки и вновь уложил в кроватку. В пеленании младенцев Берни уже
не было равных. Утром, когда зазвонил телефон, Лиз еще спала.
— Алло?
— Попросите, пожалуйста, госпожу Фаин. Голос звучал
отрывисто и сухо. Берни пошел будить Лиз.
— Это тебя.
— Кто это?
Она смотрела на него ничего не понимающим взглядом. Была
суббота, и часы показывали всего девять.
— Не знаю. Он не представился. Берни понимал, что
скорее всего это звонит доктор, но боялся признаться в этом самому себе.
— Мужчина? Меня?
Звонивший тут же представился и попросил ее прийти в его
кабинет к десяти утра. Это был доктор Йохансен.
— Что-нибудь не так? — удивленно спросила Лиз,
глядя на своего мужа.
Доктор долго не отвечал. Конечно, она чувствовала себя
усталой, но ведь не настолько. Она нахмурилась и вновь посмотрела на Берни.
— А как-нибудь в другой раз нельзя? Берни отрицательно
покачал головой.
— Думаю, лучше с этим не тянуть, госпожа Фаин.
Приезжайте ко мне вместе со своим супругом. — Он говорил таким спокойным
голосом, что это не могло не испугать Лиз. Она повесила трубку и сокрушенно
покачала головой.
— Можно подумать, у меня сифилис.
— Что он тебе сказал? Чем ты больна?
— Он не сказал. Велел через час приехать к нему.
— Так мы и поступим. — Берни пытался держать себя
в руках, однако было видно, что он напуган. Он позвонил Трейси, и та пообещала
через полчаса быть у них. Она занималась своим садом, но была рада возможности
провести с детишками часок-другой. Она взволновалась не меньше самого Берни,
однако не подавала и виду, вела себя так, словно ничего особенного не
происходило.
По дороге в больницу они молчали. Доктор, сидевший возле
стенда, к Которому были прикреплены два рентгеновских снимка, приветственно
улыбнулся, но было в его улыбке что-то такое, отчего Лиз захотелось сбежать из
этого места, чтобы не слышать всего того, что он им сейчас скажет…
Берни представился, после чего доктор Йохансен попросил их
присесть. Он немного помедлил и заговорил подчеркнуто спокойным и безразличным
тоном. Речь шла о чем-то действительно серьезном. Лиз замерла.
— Госпожа Фаин, во время вчерашнего осмотра я
предположил, что вы больны плевритом. Плеврит в смазанной форме. Сегодня я хочу
сделать ряд серьезных уточнений.
Он повернулся вместе с вращающимся креслом и указал рукой на
два темных пятнышка в ее легких.
— Мне не нравится, как они выглядят. Он решил ничего не
скрывать.
— И что это может значить? — с трудом выдавила из
себя Лиз.
— Пока не знаю. Меня в данном случае интересует один из
названных вами вчера симптомов. Боль в бедрах.
— Но при чем здесь легкие?
— Мы сделаем авторадиограмму, и она нам все покажет… —
Он объяснил им смысл процедуры и сообщил, что необходимые приготовления уже
сделаны. С помощью инъекции раствора, содержащего радиоактивные изотопы, они
могли составить заключение о состоянии ее костных тканей.
— И что же это может быть?
Лиз было страшно задавать этот вопрос, но не задать его она
не могла.
— Трудно сказать. Эти пятна могут свидетельствовать о
том, что с вашим организмом что-то не так.
Они шли по больничным коридорам, держась за руки. Берни не
терпелось позвонить отцу и посоветоваться с ним, но теперь он не мог оставить
Лиз ни на минуту. Процедура была практически безболезненной и недолгой. Самое
страшное ждало их впереди. Результаты обследования оказались, мягко говоря,
обескураживающими. Доктор пришел к заключению, что Лиз больна остеосаркомой,
раком кости, метастазы которой проникли уже и в легкие. Этим объяснялись боли в
пояснице и бедрах и частая одышка, прежде объяснявшиеся ее беременностью. Она
была больна раком. Биопсия должна была подтвердить этот диагноз, в котором
доктор практически не сомневался. Лиз и Берни сидели, держа друг друга за руки,
по их щекам катились слезы. Лиз все еще была в зеленом больничном халате.
Глава 17
Он пытался успокоиться… прийти в себя… Нужно вести себя
здраво… Рак — это не всегда смерть, далеко не всегда… И потом — что может знать
этот доктор? Не случайно же он порекомендовал им обратиться к четырем
специалистам. Остеопату, пульманологу, хирургу и онкологу. Он рекомендовал
сделать биопсию, возможно, попытаться сделать операцию и, наконец, прибегнуть к
помощи химиотерапии, если, конечно, с этим согласятся специалисты. По признанию
самого доктора, в этой области он был не силен.
— Мне все равно! Я не стану этого делать! Она была
близка к истерике.
— Послушай же меня! — Он схватил ее за
плечи. — Я хочу, чтобы мы поехали в Нью-Йорк вместе!
— Я не стану делать химиотерапию! Это ужасно. Все
волосы выпадают… Я лучше умру, чем соглашусь на такое! Ведь я все равно теперь
умру!
Они стояли обнявшись. Лиз рыдала, уткнувшись лицом ему в
плечо. Он чувствовал, что еще немного, и у него разорвется сердце. Им надо было
как-то успокоиться…
— Это не так. Мы будем бороться до последнего… Черт
возьми, успокойся же ты наконец! Слушай, что я тебе скажу! Мы поедем в Нью-Йорк
все вместе — и ты, и дети. Там тебя посмотрят лучшие специалисты.
— Чем они могут мне помочь? Я не хочу никакой
химиотерапии!
— Сначала мы послушаем, что они скажут. Еще никто не
сказал, что нужно делать именно это. Ведь доктор Йохансен тоже в этом не был
уверен, правда? Может быть, это всего-навсего артрит, который он ошибочно
принял за рак.
Он все еще надеялся на это.
