— Папа, помнишь, как ты подарил мне купальники? Я храню
их до сих пор! — Джейн очень дорожила купальниками и ни за что не
соглашалась с ними расстаться, хотя они давно уже стали ей малы. Ей вот-вот
исполнится девять лет. Как тяжело потерять маму в таком возрасте! Александру
уже год и два месяца, и в тот день, когда Лиз должна была отправиться на
химиотерапию, он сделал первые в своей жизни шаги. Нетвердо ступая, он немножко
прошел по песку, но тут с моря пахнуло ветерком, он покачнулся, взвизгнул и под
общий хохот упал прямо на руки Лиз. Она торжествующе посмотрела на Берни:
— Вот видишь, как хорошо, что я сегодня не уехала! Но
все же согласилась отправиться в больницу на следующей неделе, «может быть».
Лиз постоянно донимали боли, но она справлялась с ними, принимая таблетки. Ей
пока не хотелось переходить на уколы. Лиз боялась, что сильнодействующие
лекарства уже не помогут ей в нужный момент, если она слишком рано начнет их
принимать. И она, не таясь, сказала об этом Берни.
Вечером того дня, когда Александр начал ходить, Берни
спросил Лиз, не хочет ли она навестить Билли и Марджори Роббинс. Он позвонил
им, но оказалось, что их нет дома, и тогда Лиз набрала номер Трейси, просто
чтобы поболтать. Они проговорили долго-долго и вволю насмеялись, а когда Лиз
повесила трубку, на губах ее по-прежнему играла улыбка. Она любила Трейси.
В субботу вечером она приготовила им на обед любимое блюдо.
Берни зажарил мясо на вертеле, а Лиз запекла в духовке картошку и спаржу под
голландским соусом, а на сладкое заварила горячий молочный крем с орехами и
фруктами. Александр ткнулся носом в крем и размазал его по всему лицу, чем
страшно развеселил папу с мамой и сестру. Лиз специально остудила его порцию,
чтобы он не обжегся, а Джейн напомнила Берни про банановый десерт, которым он
угощал ее, когда она потерялась в магазине «Вольф». Казалось, наступил самый
удачный момент для воспоминаний… Гавайи… их общий медовый месяц… свадьба…
первое лето, проведенное в Стинсон-Бич… первое посещение открытия сезона в
оперном театре… первая поездка в Париж… Они с Лиз проговорили всю ночь
напролет, делясь воспоминаниями, а на следующее утро боли у нее так усилились,
что она не смогла подняться с постели, и Берни кинулся просить Йохансена, чтобы
тот приехал и осмотрел ее. Как ни странно, врач согласился, и Берни
почувствовал, что от души благодарен ему. Йохансен ввел Лиз морфин, и она
заснула с улыбкой на лице, а днем опять проснулась. Трейси приехала, чтобы
помочь Берни с детьми; она усадила Александра в рюкзак-кенгуру, который
специально прихватила с собой, и отправилась с ним и с Джейн на пляж побегать.
Врач оставил ампулы с лекарством для Лиз, а Трейси умела
делать уколы. Им очень повезло, что она оказалась рядом. Лиз не проснулась даже
к обеду. Дети тихонько поели и легли спать, но в полночь Лиз вдруг окликнула
Берни:
— Любимый!.. А где Джейн? — Берни отложил книгу и
с удивлением отметил, что вид у Лиз весьма оживленный. Трудно поверить, что она
проспала весь день, что ее мучает сильная боль. Она так прекрасно выглядела,
что Берни вздохнул с облегчением. Ему даже показалось, что ее прежняя худоба
куда-то подевалась, и на мгновение он подумал: а вдруг у нее все же началась
ремиссия? Но началось нечто совсем иное, только Берни еще не успел этого
понять.
— Джейн уже легла, милая. Ты не хочешь поесть? —
Видя, как похорошела Лиз, он чуть было не побежал разогревать обед, который она
проспала, но в ответ она с улыбкой покачала головой.
— Я хочу ее видеть.
— Сейчас?
Лиз кивнула, и по ее взгляду он почувствовал, насколько это
срочно. Чувствуя себя немного глуповато, он накинул халат и на цыпочках
пробрался мимо спавшей на диванчике Трейси. Она решила переночевать у них на
случай, если Лиз понадобится сделать ночью укол, а утром помочь Берни с детьми.
Он поцеловал Джейн в макушку, затем в щеку, и она
заворочалась во сне, а потом открыла глаза и посмотрела на него.
— Папа, привет, — пробормотала она сонным голосом
и вдруг резко приподнялась и села. — С мамой все в порядке?
— Все хорошо. Но она соскучилась по тебе. Может,
зайдешь поцеловать ее на ночь? — Джейн обрадовалась, что ее позвали по
такому важному делу. Она тут же выскочила из постели и пошла следом за Берни к
ним в спальню, где ее ждала мама. Казалось, у Лиз не осталось сна ни в одном
глазу.
— Привет, детка, — проговорила она звучным чистым
голосом. Джейн наклонилась, чтобы поцеловать маму, и заметила, какие ясные у
нее глаза. Ей подумалось, что мама вдруг стала еще красивее, чем прежде, и
вроде бы гораздо здоровей на вид.
— Привет, мамочка. Ты получше себя чувствуешь?
— Гораздо лучше. — Даже боль куда-то пропала, на
мгновение она освободилась от всех мучений. — Мне просто захотелось
сказать тебе, что я очень тебя люблю.
— А можно, я заберусь к тебе в постель? — спросила
Джейн с надеждой. Лиз улыбнулась и откинула одеяло.
— Конечно. — И тут они обе заметили, как чудовищно
исхудало ее тело, но лицо вроде бы немного округлилось. Хотя бы на этот час.
Какое-то время они лежали, болтая шепотом, а потом Джейн
начала задремывать. Она приоткрыла напоследок глаза и улыбнулась маме, а Лиз
поцеловала дочку и еще раз сказала, что очень ее любит. Джейн заснула, обнимая
маму, а потом Берни на руках отнес ее обратно. Вернувшись, он обнаружил, что
Лиз уже нет в постели, заглянул в ванную, но ее не оказалось и там, и тут он
услышал, что из соседней с их спальней комнаты доносится ее голос, и увидел,
что она стоит, склонившись над кроваткой Александра, поглаживая мягкие завитки
его светлых волос. «Спокойной ночи, маленький красавец…» И вправду, какой
красивый у них сын. Лиз поднялась на цыпочки и тихонько вернулась в спальню.
Берни посмотрел на нее.
— Солнышко, может, тебе лучше поспать? А то утром у
тебя совсем не будет сил.
Но вид у нее был такой веселый и такой живой, что он
позволил ей примоститься у него под боком, и они принялись перешептываться. Он
обнимал ее и ласкал ее грудь, слушая, как она вздыхает от удовольствия и
говорит о том, как нежно его любит. Лиз как будто вдруг понадобилось
прикоснуться к каждому из членов семьи — то ли в попытке оттолкнуть от себя
смерть, то ли в преддверии встречи с ней. Она начала погружаться в сон, лишь
когда солнце уже взошло. Они с Берни провели в разговорах всю ночь, и он заснул
следом за ней, крепко обнимая ее и ощущая тепло ее тела. Лиз еще раз открыла
глаза и увидела, какое счастливое и сонное у него лицо. Она тихонько
улыбнулась, и глаза ее закрылись. А наутро, когда Берни проснулся, Лиз уже не
стало. Она умерла во сне, лежа в его объятиях. И успела перед разлукой
попрощаться с каждым из них. Он долго стоял, глядя на лежащую в постели жену.
Трудно поверить, что она вовсе не спит. Сначала он попытался растормошить ее,
взял за руку, притронулся к ее лицу… и наконец понял. Громкое рыдание вырвалось
у него из груди. Он запер дверь в спальню изнутри, чтобы никто не мог туда
войти, и распахнул окна, выходившие на море, а потом вышел из дому, тихо прикрыв
дверь, и побежал. Он долго-долго бегал по пляжу, и ему казалось, что Лиз рядом,
и они все бегут… и бегут… и бегут…
