— Хотя его вряд ли можно назвать серьезным человеком.
Кто у нас сумасшедший, так это мой брат. У него светлые волосы, он крохотного
роста и как две капли воды похож на маму. — Берни нашел забавным такое
описание.
— А вы похожи на отца?
— Ну да. — Но она явно не жалела об этом. —
Брат называет меня великаншей. А я его карликом. В детстве мы без конца дрались
из-за этого. — Берни засмеялся, живо представив себе картину их
отношений. — Мы выросли в Бикон-Хилле, в просторном доме, принадлежавшем
моему деду, и некоторые из моих родственников по материнской линии принадлежат
чуть ли не к сливкам общества. По-моему, они до сих пор не слишком одобрительно
смотрят на моего отца, считая профессию врача недостаточно аристократическим
занятием, но он мастер своего дела и очень любит его. В то время, когда я
училась в медицинском колледже и приезжала на каникулы домой, мне не раз
случалось присутствовать при том, как он принимал роды, и я видела собственными
глазами множество детей и матерей, которые остались в живых только благодаря
его умелым действиям. Это произвело на меня такое впечатление, что я чуть было
не пошла на отделение акушерства и гинекологии. Впрочем, я рада, что стала
педиатром.
— А почему вы не захотели остаться в Бостоне?
— Сказать вам всю правду? — Она вздохнула и мягко
улыбнулась. — Все они слишком сильно давили на меня. Мне не хотелось идти
по отцовским стопам, не хотелось работать в области гинекологии, и не улыбалась
перспектива стать преданной женой по примеру матери и посвятить всю жизнь
исключительно заботам о муже и детях. Я не вижу в этом ничего дурного, но мне
необходимо нечто большее. Мне не удалось бы устоять перед умелым, ненавязчивым
нажимом моих родственников, воспитанных в традициях пуританской епископальной
церкви. Рано или поздно им захотелось бы, чтобы я нашла себе мужа среди таких
же аристократов, как они сами, поселилась бы в точно таком же доме, как у них,
и устраивала бы чаепития для друзей, которые ничем бы не отличались от их
собственных. — Когда она только заговорила об этом, лицо у нее сделалось
испуганное. — А мне все это чуждо, Берни. Мне необходима свобода, побольше
пространства вокруг и возможность ходить в синих джинсах. Порой атмосфера
Бостона кажется удушающей.
— Я отлично вас понимаю. Мне пришлось бы столкнуться с
такими же трудностями, останься я в Скарсдейле. И неважно, кто ваши родители —
католики, евреи или пуритане, — в конце концов все сводится к одним и тем
же результатам. Главное, каким им видится ваше будущее и насколько это
совпадает с вашими желаниями. Я не оправдал их ожиданий. Иначе я был бы сейчас
врачом-евреем, женатым на девушке из хорошей еврейской семьи, которая в этот
самый момент сидела бы у маникюрши.
Меган рассмеялась, представив себе Берни в подобном амплуа.
— Моя лучшая подруга, с которой мы вместе учились в
колледже, еврейка. Сейчас она работает психиатром в Лос-Анджелесе и
зарабатывает кучу денег, но я точно знаю, что она никогда в жизни не уделяла
внимания маникюру.
— Она — редчайшее исключение, можете мне поверить.
— А ваша жена была еврейка? — Меган слегка
побаивалась спрашивать о ней, но Берни лишь покачал головой и, похоже, ничуть
не расстроился при упоминании о Лиз.
— Нет. Ее звали Элизабет О'Райли. — Он хохотнул,
вспомнив об одном из дней, оставшихся далеко в прошлом. — Когда я сообщил
матери имя своей будущей жены, мне показалось, что ее вот-вот хватит удар.
Меган громко рассмеялась, и он поведал ей эту историю во
всех подробностях.
— С моими родителями произошло то же самое, когда брат
представил им свою жену. Она француженка, а по характеру такая же неуемная, как
он сам. Моя мать предполагала, что все француженки занимаются тем, что позируют
для порнографических открыток. — Они дружно расхохотались и принялись
наперебой рассказывать друг другу о причудах своих родителей. Когда Берни
случайно взглянул на часы, он заметил, что стрелки уже показывают восемь. Он не
забыл о том, что Меган нужно вернуться в долину Напа к одиннадцати.
— Может, мы поедим прямо здесь? — Он предполагал
или, во всяком случае, надеялся, что они пообедают вместе, и ему было все равно,
где это делать, лишь бы не расставаться с Меган. — Хотя мы могли бы пойти
в китайский ресторан, или вам по вкусу более экзотическая кухня?
Она растерянно посмотрела на него, прикидывая, сколько у нее
осталось времени.
— Я выхожу на дежурство в одиннадцать. Значит, примерно
в полдесятого мне нужно выехать из города. — Меган смущенно
улыбнулась. — Вы не обидитесь, если я предложу вам съесть где-нибудь по
гамбургеру? Это займет поменьше времени. Патрик нервничает, когда мне случается
запоздать. Его жена на девятом месяце беременности, и он страшно боится, что у
нее начнутся схватки как раз в тот момент, когда я где-нибудь задержусь.
Поэтому мне нужно вернуться домой точно к назначенному часу. — А жаль. Она
с удовольствием просидела бы где-нибудь допоздна за разговорами с Берни.
— Я ничего не имею против гамбургеров. Кстати, —
он подал знак официанту, и тот тут же принес чек, а Берни достал
бумажник, — неподалеку отсюда есть славное заведение, хотя его посещают
самые разнообразные люди. — Там можно было встретить кого угодно — и
портовых грузчиков, и светских дебютанток, но Берни нравилась царившая там
атмосфера, и он не сомневался в том, что Меган тоже там понравится. И он не
ошибся. Меган пришла в восторг, как только они переступили порог припортового
бара под названием «Олив ойлз», расположенного прямо на пристани. Они заказали
гамбургеры и яблочный пирог, а в половине десятого Меган с сожалением сказала,
что ей пора отправляться в путь, поскольку она боится опоздать. Берни проводил
ее до машины.
— Вы уверены, что доберетесь до дому без
приключений? — Время было довольно позднее, и его беспокоило, что ей
придется ехать в долину Напа одной, но Меган улыбнулась в ответ:
— Вообще я стараюсь не упоминать лишний раз о своем
росте, но я и вправду уже совсем большая девочка. — Берни рассмеялся. Ей
все-таки кажется, что она слишком высокая. — Время, проведенное с вами,
доставило мне огромное удовольствие.
— Я хотел сказать то же самое. — Он говорил
правду.
Ему давно уже не бывало так хорошо. Рядом с Меган он чувствовал
себя непринужденно, он смог поделиться с ней своими самыми потаенными мыслями и
выслушать в ответ ее признания.
— Когда вы снова появитесь в Напе? — с надеждой
спросила она.
— Не очень скоро. На следующей неделе мне нужно
вылететь в Европу, а няня не возит детей в Напу в мое отсутствие. Уж больно
много получается возни со сборами и поисками потерявшихся вещей. Но не пройдет
и трех недель, как я уже вернусь. Я сразу же вам позвоню. Может, сходим
куда-нибудь днем поесть? — Он весело посмотрел на нее и вдруг вспомнил кое
о чем:
— Когда вы собираетесь навестить родных?
— На Рождество.
— Мы тоже полетим к родителям в Нью-Йорк. Но мне вдруг
пришло в голову, что в этом году мы могли бы отпраздновать День Благодарени?? в
долине Напа. — Ему захотелось уехать на это время из города, чтобы не
бередить душу воспоминаниями о том, чего уже не вернуть. — Ну ладно, я
позвоню вам по возвращении из Нью-Йорка.
