Послышались ее быстрые шаги, и по дыханию Меган Берни понял,
что она запыхалась. Стоило ему услышать ее голос, как на лице его появилась
улыбка.
— Желаю вам веселого Рождества, Мег.
Меган тоже улыбнулась, услышав, как Берни назвал ее. Только
самая лучшая подружка называла ее так, когда они обе были совсем маленькими, и
теперь у нее вдруг потеплело на душе.
— Я тоже желаю вам веселого Рождества. — Она
обрадовалась его звонку, но в комнате, из которой она говорила, стоял шум, и
кто-то несколько раз окликнул ее.
— Я выбрал неудачное время?
— Нет-нет. Но мы как раз уходим в церковь. Давайте я
перезвоню вам попозже.
Так она и сделала и снова представилась его матери как
доктор Джонс. Они с Берни завели долгую приятную беседу, а когда он повесил
трубку, Руфь с любопытством поглядела на него. Дети играли у себя в комнате,
рассматривая подарки вместе с няней Пип. Они получали большую часть подарков от
бабушки с дедушкой на праздник Ханука, но Руфь не смогла полностью обойти
вниманием Рождество, боясь разочаровать детей, поэтому теперь Санта-Клаус стал
заглядывать и к ней в дом, что показалось Берни крайне забавным. Если бы ему в
детстве захотелось отпраздновать Рождество, родители пришли бы в ужас. Но ради
внуков они были готовы на все. С годами они стали намного терпимее. Но не
вполне.
— Кто это звонил? — Руфь постаралась, чтобы вопрос
прозвучал как можно более невинно, но ей это не удалось.
— Одна знакомая. — Эта игра была ему знакома с
давних лет, но они уже долгое время не играли в нее, и Берни почувствовал, что
вот-вот рассмеется.
— А я ее видела?
— По-моему, нет.
— А как ее зовут?
Обычно этот вопрос вызывал у него раздражение, но не на этот
раз. Берни решил, что ему нечего скрывать, даже от матери.
— Меган Джонс.
Руфь посмотрела на Берни. С одной стороны, ее порадовало,
что ему позвонила женщина, а с другой — досадно, что ее не зовут Рэчел Шварц.
— Опять одна из этих. — Но втайне Руфь
приободрилась. Ее сын снова ожил. Что-то новое появилось в его взгляде, и в
сердце матери затеплилась надежда. Когда Берни только-только прилетел, она
упомянула об этом в разговоре с Лу, только Лу сказал, что он не заметил в нем
никаких перемен. А Руфь заметила. И теперь убедилась в своей правоте. —
Почему же ты никогда не знакомишься с еврейками? — Она заговорила жалобным
тоном, и Берни улыбнулся в ответ.
— Наверное, потому, что я больше не хожу в синагогу.
Она кивнула, и ей подумалось: уж не рассердился ли он на бога из-за смерти Лиз,
но, к счастью, поняла, что не стоит спрашивать его об этом.
— А к какой церкви она принадлежит? — спросила
она, помолчав немного. Берни ухмыльнулся.
— К англиканской. — Им обоим припомнилась сцена,
которую она устроила в ресторане «Берег басков».
— Ой! — На этот раз она ограничилась коротеньким
восклицанием, которое отнюдь не предвещало сердечного приступа. — К
англиканской. У вас с ней все всерьез?
Берни тут же замотал головой, но Руфь усомнилась в его
правдивости.
— Нет, мы просто друзья.
— Она часто тебе звонит.
— Да, целых два раза. — Руфь знала, что он и сам
ей звонил, но промолчала об этом.
— Она симпатичная? А детей она любит? — Вопросы
уже посыпались один за другим, и Берни решил кое-что рассказать ей о Меган,
чтобы мать прониклась к ней должным почтением.
— Она — детский врач, раз уж тебе так хочется все
знать. — Это был удачный ход с его стороны. Сто очков в пользу Меган
Джонс! Он постарался сдержать улыбку, когда заметил, какое выражение появилось
на лице у матери.
— Врач?.. Ну да, конечно… Доктор Джонс… Почему ты мне
раньше не сказал?
— Ты не спрашивала. — Опять все те же слова и эта
старая игра. Словно песня, которую они исполняли дуэтом многие годы. Теперь она
уже звучит как колыбельная.
— Извини, как ее зовут? — Берни сообразил, что
теперь Руфь заставит мужа хорошенько выяснить все об этой женщине.
— Меган Джонс. Она обучалась в Гарварде, а потом в
Стэнфордском медицинском колледже и закончила аспирантуру при Калифорнийском
университете. Можешь не заставлять папу наводить справки. Пусть он лучше
побережет свои глаза.
— Не груби. — Руфь сделала вид, будто
рассердилась, но на самом деле ей очень все понравилось. Конечно, было бы куда
лучше, если бы она работала в магазине «Вольф», а Берни лечил бы больных, ну да
ладно, нельзя же иметь все сразу. Она свыклась с этой мыслью за долгие
годы. — А какая она из себя?
— У нее кривые зубы и куча бородавок. На этот раз Руфь
рассмеялась. Потребовалось сорок лет для того, чтобы она научилась смеяться
вместе с ним.
— А ты когда-нибудь представишь мне эту красотку с
кривыми зубами, кучей бородавок и блестящим образованием?
— Представлю, если она не исчезнет из моего поля
зрения.
— У вас это всерьез? — прищурив глаза, снова
спросила Руфь, но Берни уклонился от разговора на эту тему. Ему понравилось
играть с ней в старую игру, но время для серьезного обсуждения еще не настало.
Они с Меган всего лишь друзья, и неважно, как часто они разговаривают друг с
другом по телефону.
— Нет.
За прошедшие годы Руфь научилась многому. И теперь, заметив,
какое у него выражение лица, сразу же оставила его в покое. И не сказала ни
слова до тех пор, пока Меган опять не позвонила. Это случилось в тот же вечер.
Она сообщила, что назавтра уже поселится в «Карлайле» и будет ждать там Берни,
чтобы вместе с ним отправиться на свадьбу. Он уже успел обзавестись смокингом,
который безукоризненно сидел на нем. Руфь испытала приятное потрясение, когда
увидела сына на следующий день. И даже впала в легкую оторопь, заметив, что на
улице его дожидается черный лимузин.
— Это ее машина? — тихонько спросила Руфь, широко
раскрыв глаза от изумления. Что же она за врач такой? Лу не может себе
позволить приобрести лимузин, а ведь он уже сорок лет практикует в Нью-Йорке, и
приемная у него не где-нибудь, а на Парк-авеню. Конечно, им с мужем лимузин ни
к чему, но…
Берни улыбнулся:
— Нет, мама, моя. Я взял ее напрокат.
— А-а. — Руфь немного сникла, но совсем чуть-чуть.
Стоя за занавесками, она увидела, как сын сел в автомобиль и укатил прочь, и
почувствовала, что очень гордится им. Потом она тихонько вздохнула, отошла от
окна и заметила на себе взгляд няни Пиппин.
— Я… мне просто… хотелось убедиться, что с ним все в
порядке… Сегодня так скользко. — Как будто кто-то потребовал у нее
объяснений.
— Он очень хороший человек, миссис Фаин. — По тону
няни Руфь догадалась, что она тоже гордится Берни, и ее слова тронули сердце
матери.
