С аппетитом отужинав, Хэлин уютно устроилась на кровати, сняла трубку и радостно набрала римский номер.
Ответил женский голос. Хэлин вначале даже не удивилась, поскольку решила, что это телефонистка отеля. Но, попросив соединить ее с гостиничным номером синьора Манзитти, она услышала в ответ женский голос:
— Да ты что, Хэлин, разве не знаешь? Это же квартира Карло.
Это была Катерина. Хэлин согнулась почти пополам от приступа боли: будто нож вонзился ей в сердце, распорол его, и сама агония ударила оттуда фонтаном. Все ее голубые мечты последних недель развеялись, как листья на ветру. Закусив губу, чтобы сдержать рыдания, подступившие к горлу, она заставила себя вежливо ответить и вновь попросила к телефону Карло. Он обожал маленькую Селину, он имел право знать, что она больна, даже если был в этот момент с любовницей. Но Катерина насмешливо протянула:
— Извини, Хэлин, но он не может сейчас подойти. Передать ему, чтобы перезвонил тебе? — Это было уже слишком для Хэлин. Трубка выпала из ее ослабевшей руки.
Еще долго потом Хэлин не могла вспомнить, как она пережила эту ночь. Она плакала и плакала, пока, совершенно измотанная, не впала в тревожный сон. Во сне ее преследовала кошмарная картина: Карло и Катерина в объятиях друг друга. Мысль о том, что ее муж занимается любовью с другой женщиной, заставила ее рыдать даже во сне. На следующее утро она проснулась совершенно другим человеком.
Ей казалось, будто за одну ночь она состарилась на десятилетие. Она буквально загнала себя в душ. Струйки теплой воды, омывающие обнаженное тело, не утолили ноющую боль, не заглушили жгучую ревность, вызванную думами о Карло и Катерине. Она тщательно оделась в белую платье-рубашку и босоножки в тон. Тщательно расчесала свои длинные волосы, пока они не стали отливать ровным матовым блеском, и небрежно отбросила пряди за уши. Макияж занял больше времени, чем обычно. Но ничто не могло полностью скрыть отечность вокруг глаз. Она взяла темные очки, надела их и только потом спустилась вниз. Там сказала Софии, что предпочитает позавтракать на открытой террасе, и медленно вышла на воздух.
Был чудесный день, на безоблачном голубом небе сияло солнце, легкий морской бриз сбивал жару. Ей нравилось это место, она могла бы жить здесь так счастливо, если бы только Карло любил ее. Хэлин почувствовала, как слезы начинают душить ее, и проглотила комок, словно загоняя рыдания внутрь. Все, что ее окружало, уже не доставляло удовольствия. На нее нахлынула гнетущая тоска по дому, по людям, к которым она привыкла: по бабушке, Андреа, Джо и Марте. Ей страстно захотелось вернуться в Англию. Если только ей удастся пережить этот день, пережить встречу с Карло без нервного срыва, все будет хорошо, говорила она себе. Мелькнула мысль: а что, если стать послушной сицилийской женой, как он от нее требовал. Но в глубине души она знала, что из этого ничего не получится. Хэлин была не из того теста, из какого делаются великомученики: в ней слишком много гордости. Она была борцом. Она выполнит свою часть их договоренности до последней буквы, а потом бросит его, какой бы душевной боли ей это ни стоило.
Пришло и ушло время обеда, но Карло не появлялся. Томассо уехал за ним в аэропорт в полдень. Но только в четыре шум подъезжающей к дому машины оповестил Хэлин о приезде мужа. Она была рада, что он задержался и тем самым дал ей возможность свыкнуться с фактом его предательства и совладать с той холодной яростью, которая бурлила у нее внутри.
Укрывшись среди успокаивающего уюта семейной гостиной, она вслушивалась в его шаги — он поднялся по лестнице, потом направился в их спальню. У нее вырвался нервный смешок. Бог ты мой! Что он, этот эгоист высшей пробы, вообразил? Что она будет ждать его в постели? Она услышала, как он позвал ее, и удивилась, как нормально звучит ее голос, когда она ответила:
— Я здесь, Карло.
Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы остаться сидеть, когда он вошел в комнату, а не броситься в его объятия, как жаждала ее душа. Но об этом, оказалось, не стоило беспокоиться. Он вошел в гостиную, буквально выхватил ее их кресла, заключил в объятия и накрыл ее рот своим в жадном поцелуе. Она сжала губы и заставила себя остаться совершенно бесчувственной к его объятиям…
Ощутив ее сопротивление, Карло поднял голову, отстранил ее от себя и встретился с ней взглядом.
— Что с тобой, Хэлина? — спросил он явно в недоумении. Она храбро выдержала его взгляд с бесстрастным выражением лица.
— Ничего особенного. А что со мной может быть? — спросила она в свою очередь. И заметила, как его глаза расширились: там все еще светилось любопытство — никакой насмешки, которую она ожидала увидеть. По-видимому, Катерина не сказала ему о телефонном звонке, и он играл сейчас роль заботливого мужа. Эта мысль распалила ее гнев и облегчила ее противостояние с ним лицом к лицу.
Карло нахмурился. — Ты плакала, сага. — И тут же его угрюмость волшебным образом прошла. — Ну, конечно, — Селина. София сказала мне, что она в больнице: неудивительно, что ты расстроена. Как глупо с моей стороны забыть об этом. Скажи, как она себя чувствует, — мягко поинтересовался он, успокаивающе баюкая ее в своих руках.
Хэлин поспешно переключилась на эту тему:
— Сегодня утром я разговаривала с Анной. Селине намного лучше, ее перевели в обычную палату. — Она почувствовала себя виноватой, что использует болезнь ребенка, чтобы скрыть, как она расстроена. Но близость Карло привела в хаос все ее чувства. Упершись ему в грудь, она осторожно высвободилась из его рук. Он задержал ее на секунду, но потом отпустил. Устремив взор куда-то выше его плеча, она продолжала:
— Сегодня должен вернуться Алло, и я обещала, что мы поедем с ними вечером в больницу, а потом вместе поужинаем. Сейчас дам тебе что-нибудь поесть, ты, должно быть, голоден. — Говоря это, она рванулась вперед, стараясь проскользнуть мимо него, но это оказалось не так-то легко сделать. Сильные пальцы схватили ее за запястье, и она вновь угодила в его объятия.
— Не спеши, сага, — скомандовал он. Его рука, ласкаясь, легла ей на шею, заставила ее поднять голову. Когда он склонился к ней, в его темных глазах отразилась смесь веселья и желания. Он намеревался поцеловать ее, и на какую-то секунду Хэлин подумала: а почему бы нет? Господи, как она хочет его! Но голос Катерины, вдруг зазвучавший у нее в голове, задушил эту мысль.
— Я дам тебе поесть, — пробормотала она и отвернулась, так что его губы мазнули по щеке.
— О, Хэлина, — прошептал он ей на ушко. — Я голоден не в смысле еды. Мне нужно утолить куда более основополагающий аппетит, ты знаешь что, mia sposa.
Она напряглась в его объятиях, ее руки оттолкнули его. Как он смеет? Что за тщеславие у этого человека! Ведь она знает, что всего часов двенадцать назад он был в постели с другой женщиной! Хэлин уже хотела было уличить его в этом, как он отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть ее.
— Нет, дело не в Селине. Тебя тревожит что-то еще, — заключил он. До него, наконец, дошло, что она реагирует на него совсем не так, как ему хотелось бы. — Ну, Хэлина, ты скажешь? — потребовал он. Ее скрытность нервировала его, лицо у него помрачнело. Собрав всю свою волю и пытаясь не обращать внимания на его руку, которая успокаивающе поглаживала ее по спине, она смело встретилась с ним взглядом и ровным, бесстрастным голосом произнесла:
