— Дай мне пройти…
— Нет, дорогая. Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Но мне нужно многое сказать тебе.
— Ты уже все сказал, остальное меня не интересует,—возмутилась Пози, тут же поймав себя на мысли, что это ложь.
Несмотря на ее инстинктивное желание защититься и установить как можно большую дистанцию между ними, она сгорала от желания узнать, зачем он здесь. И как бы в подтверждение ее мыслей он произнес:
— О, напротив, я думаю, тебе должно быть интересно…
Они стояли лицом друг к другу, он все еще сжимал ее запястье. Пози заметила, что они стали центром внимания, приковывая к себе заинтересованные взгляды отдыхающих. По-видимому, со стороны это выглядит вполне невинно: стальная сила его хватки не ощутима для постороннего глаза, кажется, что он держит ее легко, почти любовно. Что, если изменить тактику? В конце концов, ей не раз приходилось отбиваться от назойливости мужчин. Она тряхнула головой так, что длинные локоны, блеснув пожаром в солнечных лучах, волной упали на грудь.
— Если ты продолжаешь настаивать, Рикардо, что же, мне не остается другого выбора, как закричать. Я не уверена, что это укрепит твою репутацию.
— Она меня мало волнует, Патриция, но если ты действительно собираешься это сделать, я должен предостеречь тебя: ты провоцируешь меня. И если позовешь на помощь, то я смогу заставить тебе замолчать! — В ее глазах промелькнуло смятение.— При помощи поцелуя, конечно,— мягко уточнил он.— Кстати, вспомнишь, как тебе нравилось целоваться со мной. Тебе очень нравилось это, Пози.
Она глубоко вздохнула и, подняв глаза, встретила его взгляд.
— Чего ты хочешь?
— Поговорить с тобой.
— И это все?
— Пока все.
Тогда, восемь лет назад, когда Пози познакомилась с ним, она была еще неопытным подростком и попала в ловушку его обаяния и своей природной сексуальности. Она не видела ничего, кроме его манящей наружности. Теперь, став старше и приобретя некоторый, опыт общения с мужчинами, она научилась распознавать, что может таиться за обольстительной внешностью.
Если Рикардо действительно хочет поговорить с ней, думала она, он не отступится и сопротивление принесет лишь большие неприятности.
— Очень хорошо,— вздохнула она.— Я вся внимание, но даю тебе пять минут, не больше. А потом… проваливай отсюда!
Он неодобрительно хмыкнул. И, чуть поглаживая ее запястье, произнес:
— Чувствуется твое швейцарское образование! Бешеные деньги, потраченные на воспитание светских манер, видимо, были потрачены зря. Или это уже более позднее влияние богемной тусовки?
Его осуждение, да еще произнесенное до ужаса пленительно-бархатистым тоном, было еще одним ударом по самолюбию. Сознание, что он просто забавляется, просто играет с ней, было невыносимо. Она чувствовала себя рыбкой, заглотнувшей наживку, которую водят на крючке. Сама виновата, казнила она себя. Зачем было разговаривать и слушать его как наивная школьница. Она — независимая, самостоятельная женщина, сама делающая свою карьеру! Вырвав руку и не говоря ни слова, Пози направилась к отелю, прокладывая дорогу сквозь толпу. По звуку шагов, сопровождавших ее, она понимала, что Рикардо следует за ней.
Ну что ж, пусть он преследует ее, думала Пози, но потом она хлопнет дверью перед его носом. Он самонадеянно утверждал, что ему дела нет до его репутации. Посмотрим, захочется ли ему оказаться перед закрытой дверью на виду у всех отдыхающих.
Она знала, что они привлекают к себе всеобщее внимание. Женщины, разомлевшие на солнце, буквально поедали Рикардо глазами.
Совсем как она когда-то. Пози передернуло от отвращения, когда через плечо она заметила, как Рикардо остановился и о чем-то заговорил со смазливой молоденькой официанткой. Странно, соображала Пози, куда мог запропаститься Чезаре? Но, возможно, это к лучшему, что его нет поблизости. Сразу отпадала необходимость представлять Рикардо: либо как брата бывшей подруги по колледжу, либо как мужчину, который однажды выставил влюбленную девочку из спальни, оскорбив при этом и унизив. И то и другое было правдой.
Старая история, которая, увы, не прибавляла ей привлекательности и которая до сих пор заставляла ее страдать, когда она вспоминала, как вела себя с ним тогда в ту дождливую ночь. Все эти годы стараясь не думать об этом, она запрятала воспоминания в самые потайные уголки своего сознания. Но встретила его сегодня и все опять всплыло с болезненной ясностью.
Пози скользнула в дверь отеля, ее босые ноги зашлепали по холодному мрамору пола, а ее высокий молчаливый преследователь заставлял ее сердце гулко биться от страха и волнения.
Ее комната была в противоположном конце от номера Чезаре, и она торопливо толкнула дверь, совсем близко слыша шаги Рикардо, его дыхание, едва уловимый мужской аромат, все еще так пронзительно знакомый после стольких лет!
Она резко повернулась к нему, ее грудь тяжело вздымалась, глаза сузились, как у львицы.
— Это смешно, в конце концов, — сказала Пози.
— Я согласен,— ответил он.— Но это ты внесла элемент фарса в мое простое предложение поговорить и ударилась в бега…
Она представила, сколь притягательна и интимна комната позади нее.
— Хорошо, — согласилась она. — Поговорим, но только не здесь.
Он улыбнулся, но его глаза отливали холодным блеском.
— Не здесь? Но почему же? Кажется, я догадываюсь. Наличие постели беспокоит тебя, не так ли, Пози? Ты боишься остаться со мной в спальне?
Она колебалась. Сколько бессонных ночей она провела, думая об этой возможной встрече… Как она поведет себя, если это случится? О, она, конечно, проигнорирует его без лишних эмоций. В своих фантазиях она даже готовилась притвориться, что вовсе не узнает его. Но глядя на словно выточенные великим мастером Возрождения черты, она поняла, что требовала от себя слишком многого. Конечно, в ее намерения не входило позволить ему узнать, что своим присутствием он все еще нарушает ее душевный покой, хотя именно это происходило сейчас.
Глубоко вздохнув, она непринужденно улыбнулась ему так, как обычно делала перед камерой, и приветливым жестом радушной хозяйки пригласила его войти.
— Прости меня, — сказала она, неторопливо растягивая слова и отметив про себя по тому, как дернулись его губы, что ее неискренность была замечена. — Я была в большом напряжении последнее время, работала ужасно много, ты знаешь, как это бывает.— Она взглянула на часы и одарила его сдержанной улыбкой.— Я могу дать тебе десять минут. Достаточно?
— Вполне, — сказал он и последовал за ней в комнату.
В комнате было тихо и прохладно. Светло-коричневые шторы смягчали солнечные лучи, придавая белым стенам нежный бежевый оттенок. Шум и суета остались там, за порогом. Зеркало в старинной раме, литография известной картины Делакруа, изображающей молодого Императора. И кровать, огромная, пот крытая кружевным покрывалом ручной работы. Он подошел к окну и отодвинул штору.
