— Я с удовольствием немножечко выпью,— сказала она, усевшись на ковер и протянув руки к живительному теплу.
Она никогда не пробовала бренди раньше. Оно было горячим и горьковатым на вкус, приятным теплом согревало тело, она почувствовала его эффект немедленно.
— Тебе получше? — спросил он.
— О, гораздо лучше!
Когда она снова подняла на него глаза, ее поразило, как он смотрит на нее, что-то непостижимо странное было в этом взгляде. Внезапно он резко поднялся. — Ну все. Пора спать, — сказал он твердо. — Поздно. Я лягу внизу, ты пойдешь наверх. Возьми свечу и не забудь погасить ее, когда ляжешь.
Патриция долго ворочалась в постели. За окнами не стихала гроза, но не меньшая буря бушевала внутри нее. В который раз она перебирала в памяти подробности прошедшего дня: он несет ее наверх из бассейна, прижимая к своей груди, она чувствует его сильные руки, его пальцы, твердые и чуткие, стягивают ее бикини…
Она беспокойно вертелась, пока напрочь не отбросила идею заснуть. Затем решила пойти поискать спички, чтобы зажечь свечу и попытаться скоротать ночь за чтением.
Выскользнув из постели, босая, в одной тонкой батистовой сорочке, осторожно, на ощупь спустилась на кухню. Наконец ее усилия были вознаграждены, рука нащупала коробок спичек. Девушка сжала его в ладони и уже подходила к своей двери, когда перед ней возникла темная фигура. Ошибиться было невозможно — это был Рикардо.
На нем были пижамные брюки из черного шелка. Она не могла отвести глаз от его сильной, загорелой груди. Отсветы грозы ложились на его лицо.
— Почему ты бродишь в темноте?—спросил он голосом, в котором сочетались строгость и мягкость; его глаза скользнули по ее груди под тонким покровом ночной сорочки.— Почему ты не в спальне?
Он произнес это таким голосом, будто уличил ее в преступлении.
— Потому что не могу заснуть,— честно ответила она.
Возникла тишина, которую нарушал только неровный звук его дыхания.
— Так же как и я,— вздохнул он, и его голос смягчился. — Это гроза напугала тебя.
— Чуть-чуть,— кивнула она.
— И совершенно напрасно,— сказал он и, коснувшись рукой ее спины, слегка подтолкнул в дверь.— Разве ты не знаешь, что это боги хлопают в ладоши? Тебе не говорили этого, когда ты была маленькой девочкой?
Но в этот момент раздался удар грома невероятной силы, и дом, казалось, содрогнулся до основания. В ночной темноте мелькнула молния. От неожиданности Патриция вздрогнула и ухватилась за его плечо.
— Иди спать, дорогая,— мягко сказал он. Она уже было собралась последовать его совету, но вдруг оглянулась, и блестящие испуганные глаза в немой мольбе остановились на нем. Он покачал головой.
— Нет, Патриция, нет. Ты сама не знаешь, о чем просишь,—сказал он.
На самом деле она не собиралась ни о чем просить его, но теперь поняла, что действительно хочет, чтобы он не оставлял ее одну. Ее глаза умоляли об этом.
Она уловила его вздох.
— Хорошо, я посижу здесь, пока ты не уснешь,— сказал он каким-то чужим голосом.
Патриция скользнула под плед, слыша глухие удары своего сердца, гулко отдающиеся в ушах.
Рикардо сел на край кровати, как можно дальше от нее.
— Теперь спи,— приказал он мягко.— Ничто больше не напугает тебя, пока я здесь.
Она проснулась посреди ночи. В комнате было темно, лиловая чернота проглядывала сквозь длинные прорези белых жалюзи. Гроза утихла, но, казалось, небо разверзлось, и затяжной дождь барабанил в окно.
Пози обнаружила, что ее голова лежит на его плече, ощутила сильное ровное дыхание Рикардо. Поддавшись инстинкту полупроснувшегося человека, она теснее прижалась к нему, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Она опустилась ниже, и ее щека легла на его обнаженную грудь, биение его сердца было громкое и равномерное, как метроном. Подняв голову, она нежно поцеловала его в шею. Ей не хотелось будить его.
Но он вздохнул и пошевелился, рука, оторвавшись от ее талии, поднялась выше и сквозь тонкую ткань сорочки нащупала ее грудь. Патриция тихо застонала.
Неторопливо, нежно расстегивая пуговицы ее рубашки, он освободил ее груди и стал ласкать их, что-то бормоча в полусне по-итальянски.
Она не понимала, что именно он говорит, но ее словно обволакивало соблазнительное мягкое журчание итальянской речи, звучащее подобно нежной мелодии.
Рикардо прижался губами к ее губам, и она легко вздохнула, и с готовностью открыла их ему навстречу, словно от рождения знала, как должна отвечать на его поцелуи. Он целовал ее долго, медленно, его рука, захватив край ее рубашки, поднимала его выше, выше… Ее тело отвечало дрожью, а щеки пылали, когда он наконец раздвинул ее ноги и рука проникла в нежную влажность меж ее бедер. Она, изогнувшись, громко застонала от наслаждения, все теснее и теснее прижимаясь к нему…
Он снова издал гортанный смешок и, требуя ответной ласки, взял ее руку и двинул вниз, к поясу черных шелковых брюк, которые совершенно не скрывали его возбуждения, что-то шепча по-итальянски, касаясь губами пылающей мочки ее уха…
Она плохо понимала по-итальянски, но знала, чего он хочет,— его рука указывала ей, что он имеет в виду, и настойчивая интонация голоса делала значение слов таким ясным, словно он говорил по-английски: «Ласкай меня, дорогая!»
С глухим стоном удовольствия она скользнула ладонью за шелковый пояс его брюк, инстинктивно, без стеснения, понимая, чего он ждет от нее.
Ее маленькая ладонь сжала его мужское естество, ее пальцы нежно двигались вверх и вниз, и Пози доставляло наслаждение слышать возбужденное дыхание Рикардо.
Внезапно он одним резким движением сорвал с нее рубашку, и она поняла, что он собирался окончательно овладеть ею!
Прямо сейчас!
Его глаза были закрыты, и он дрожал, покрывая тело Пози волной поцелуев, приводящих ее в трепет, заставляя чуть ли не кричать от наслаждения.
Она любила его, да, она любила его! Она готова была умереть за него!
— О, Рикардо, — шептала она, крепко прижимаясь к нему,— Рикардо! Я жду тебя!
В ответ на ее зов он не произнес ни слова. О, она впервые в жизни сказала такое, и сейчас ей показалось, что этот отчаянный призыв разрушил ту, как будто, наэлектризованную эротическую ауру, на пике которой они пребывали.
Рикардо, широко открыв глаза, неподвижно, с нарастающим ужасом смотрел на нее, будто только что пробудился ото сна.
Пози увидела, как его черты исказились из-за мучительной борьбы доводов разума и зова плоти; ведь только что был момент, когда его безумный взгляд блуждал по ее обнаженной груди, а она ощущала движение его тела, ясно говорившее, что он решился наконец взять ее, отбросив прочь все сомнения.
Но этот момент прошел.
